Поворот (СИ) - Номен Квинтус

— Это у вас слухи и догадки, а мы тут пользуемся знаниями. Так что строительства эти в план обязательно включите и обратите особое внимание на обеспечение будущих заводов электроэнергией.

А присутствующий при этом разговоре Александр Васильевич Винтер лишь довольно потер руки: у него были свои планы относительно как раз электростанций. Правда, предложенную им торфяную электростанцию в Шатуре господин Лавров из общего плана вычеркнул, но взамен попросил его «создать» что-то более интересное, и как раз возле Соликамска (где неподалеку уже работали угольные шахты) это 'интересное можно было довольно быстро воплотить…

Но пока больше всего «воплощал» Генрих Осипович: путем невероятных усилий ему удалось возвести основные строения Волховской ГЭС к концу октября, а в ноябре там уже начался монтаж первого гидроагрегата. И за зиму предполагалось и второй поставить: до ледостава туда удалось притащить два шведских генератора, а турбины в разобранном состоянии можно было и по железной дороге доставить. А вот тянуть ЛЭП до Петрограда пока не стали: всю производимую энергию планировалось направить на возводимый рядом с ГЭС завод по производству алюминия. И не только всю эту энергию: уже в октябре Генрих Осипович приступил и к строительству сразу двух ГЭС на Свири.

А у Александра Васильевича в голове уже зрел проект постройки другой ГЭС, на Туломе — не такой, конечно, большой, как даже Волховская — но если на ней поставить четыре таких же «волховских» генератора, то это и Мурманску электричества даст достаточно, и на поселок возле разъезда Белый хватит. Правда, ответа на вопрос «а хватит ли у страны денег на все это», пока оставался открытым…

Насчет денег — в основном необходимых для закупок зарубежного оборудования — вопрос в Российском правительстве стоял достаточно остро. Из золотого запаса уже было потрачено около пятисот миллионов рублей (правда, пока результат этих огромных трат еще не проявился), по планам предстояло потратить еще раз в пять больше — а столько денег в России вообще не было. То есть было — если обобрать все население, но на такой шаг никто идти не желал. А на внешний рынок Россия исторически разве что зерно массово поставляла, но и с него было невозможно требуемые суммы выручить. Еще на зарубежных рынках спросом пользовался керосин, однако сейчас вся нефтянка работала только на внутренние нужды страны, так что и такой вариант наполнения бюджета отпадал. И оставалось лишь одно…

В Европе свирепствовал сыпной тиф. Во всей Европе, только в России он не свирепствовал — и закордонцы не смогли этого не заметить. Они так же заметили, что и в России люди иногда сыпняком заболевают — но тогда к ним немедленно выдвигаются бригады врачей и фельдшеров, которые пять дней кормят заболевших какими-то желтыми таблетками, и через пять дней уже выздоровевшие (совершенно выздоровевшие) люди возвращаются к обычным своим занятиям. Понятно, что иностранцы немедленно потребовали, чтобы и им таких таблеток отсыпали…

Очень сильно потребовали, и в Москве ради предъявления требований на прием к диктатору записалось сразу шестеро европейских послов. Среди которых послов Германии и Швеции не было (с ними все вопросы Андрей успел заранее решить). И когда иностранцы начали выдвигать свои претензии, Андрей Владимирович им ответил:

— А возмущаться-то зачем? Россия что, отказывается вам медикаменты поставлять? Мы вам помощь оказать всегда готовы…

— А когда мы можем получить от вас эти лекарства? — желчно поинтересовался англичанин. — У нас люди умирают, поэтому мы желали бы получить их немедленно.

— А вот немедленно ну никак не выйдет. Вы можете получить таблетки сразу после того, как вы за них заплатите. И в силу некоторых обстоятельств мы в оплату принимаем только и исключительно золото. Никакие другие формы оплаты — в свете явно недружественных шагов, которые предприняли ваши правительства в отношении России — мы не принимаем.

— Ну хорошо, и сколько вы за ваши таблетки хотите получить?

— Недорого. Один рубль золотом за каждую таблетку. Курс излечения состоит из двадцати таблеток, по четыре в сутки пять дней подряд. То есть вылечить одного человека вам обойдется всего в двадцать рублей. Еще раз хочу подчеркнуть: двадцать рублей золотом.

— Да вы с ума сошли! Это же просто невероятно дорого, лекарства не могут столько стоить!

— Вы просто не поверите: лекарства могут стоить и гораздо дороже. А вот данное лекарство стоит два рубля за грамм препарата, и пока нам, нашим ученым, не удается хоть как-то снизить эту цену. Но мы у себя все же пошли на такие расходы, ведь если человека не вылечить, то — как показывает практика — он еще двоих-троих может заразить.

— То есть вы хотите, чтобы мы вам заплатили…

— Безусловно хочу! Россия — не богадельня, и русское правительство заботится только о своих гражданах… бесплатно. А вот по поводу граждан и подданных иных стран лично я думаю, что Россия не обязана их лечить за свой счет. Но — снова повторю — мы готовы нарастить производство этого препарата в количествах, которые зарубежные покупатели готовы оплатить.

— И вы думаете, что кто-то на ваши условия согласится?

— А Россия никого соглашаться не заставляет, вы вправе сами выбирать, лечить своих сограждан или пусть они помирают. Вот шведский король решил, что ему здоровье подданных куда как дороже, чем какой-то, пусть даже и довольно дорогой, металл. Кайзер тоже думает аналогичным образом. Конечно, у Германии избытка золота в запасе не имеется, но они нам поставляют вместо золота иные товары, которые нам нужны, и часть платы от них мы именно оборудованием и станками и получаем. Но Германия-то исподтишка России не гадила, они просто с нами воевали — но война закончилась и у нас с немцами взаимных претензий не осталось. Так что… Если вы не хотите золото везти в Петербург, то у нас уже есть договоренность со Швецией, король Густав готов стать посредником в передаче нам металла. Правда я у него не интересовался, какую он за это будет брать комиссию, но вы и сами у него это можете узнать. На этом, когда позиции России и ваших стран окончательно прояснены, мы сегодняшнюю встречу можем закончить…

Вечером Андрей подошел к Марии Федоровне:

— Думаешь, они пойдут на это? Я про лекарство от тифа говорю.

— А куда они денутся? Денег мы, конечно, на этом много не заработаем, по подсчетам Наталии максимум миллионов сто, но лучше даже на шестьдесят-семьдесят ориентироваться.

— Действительно, не густо. И стоило ли ради мелкого такого барыша себе репутацию портить? Теперь будут везде орать, что Россия зарабатывает за смерти…

— Пусть орут. Сами они синтезировать хлорамфеникол еще лет десять не смогут, даже имея в руках образцы препарата, так что определенный объем сбыта нам надолго гарантирован. А когда зарубежцы поймут, что он еще и от гонореи прекрасно излечивает… в целом это у нас будет не особо мощный, но довольно постоянный источник валютных поступлений. Но главное даже не в этом: так довольно скоро привыкнут к тому, что в России производятся хотя и дорогие, но очень эффективные лекарства, и отечественная фармакопея через пару лет будет приносить уже многие сотни миллионов в год.

— А они у нас технологии не украдут?

— Пока они даже не догадываются, где мы препарат этот вообще производим. И очень долго догадаться не смогут — просто потому, что те, кто его делает, тоже не знают, что именно они делают. Завод-то в Бобриках что у нас выпускает?

— Если не путаю, то уротропин.

— Вот именно. Жалко, мало нас собралось, на все задуманное просто рук не хватает. Ну да ладно, просто потратим немного больше времени, оно у нас теперь есть, хотя и не особо его и много — но все же…

Перед Рождеством в кабинет Андрея Владимировича вошел начальник караула:

— Господин диктатор, вы уж извините, если напрасно побеспокоил…

— Уже побеспокоил, так что продолжай.