Ингмар Миваки - Тот, кто не спит
В здании почтового отделения было душно. Брат Антоний вспотел. Не найдя при себе платка, чтобы отереть лицо и шею, он нервно провел по лбу тыльной стороной ладони. Пребывание в здании почты показалось ему вечностью. Он не отдавал себе отчета в том, что заставило его со всех ног пуститься вниз с горы. Бежал он, словно гонимый неведомой силой, видя одну-единственную цель – отправить письмо как можно быстрее. Дождавшись своей очереди, он потянулся к дорожной сумке, но письма в ней не обнаружил. Бедный старик в спешке обронил письмо по дороге.
Иона с сочувствием покачал головой.
– И тогда он отправился в пещеру, – таинственным голосом сообщил Странник.
Глава 11,
в которой Симона записывает траектории сновидений и набивает татуировку, а доктор Старкин делает удивительное открытие
Помощь от Ники, свалившаяся на Симону столь неожиданно и своевременно, решила разом все проблемы. Окрыленная Симона оплатила, наконец, все счета и купила достаточно продуктов, чтобы приготовить роскошный обед, состоящий из морского окуня, запеченного с душистыми травами, овощного салата и ягодного пирога. После обеда Симона смолола кофейные зерна и сварила настоящий кофе, мысленно посылая подруге свои благословения. Когда кофе осадил непривычно плотный обед, Симона вошла в благостное состояние души и стала мечтать о том, как найдет новую работу и постепенно вернет деньги Нике.
Впервые за последние годы ее дни стали легкими. Она стремительно менялась, вновь обретая уверенность в себе и вкус к жизни. Вместе с тем ее странные сны продолжались. Она бродила в них по одним и тем же траекториям, то на плоскости, то в объеме. Сюжет сновидений не повторялся никогда, картины мозг синтезировал самые разнообразные, но в этих прекрасных декорациях двигалась она почему-то в одном и том же направлении. Видела ли пляж или дом, свою работу или полет на дельтаплане, направление ее движения во сне повторялось. Ради развлечения, просыпаясь, она фиксировала свои ночные передвижения в блокноте, найденном в письменном столе мужа.
Едва пробудившись, Симона увидела рисунок из тонко прочерченных, переплетенных между собой цветов, покрывающих черный фон плотного картона обложки блокнота, с трепетом открыла его и принялась выводить следы своих ночных путешествий. Картины проплывали перед ее внутренним взором, но она обращала внимание лишь на то, в каком направлении двигалась и, крепко вцепившись взглядом в наспех набросанные на листе линии, старательно обводила их.
Она заметила, что траектория передвижений не менялась до тех пор, пока она не запоминала ее и не выбрасывала на бумагу с точностью до малейшей закорючки. Как только очередной символ собирался, направление ее движения во сне менялось. Из поворотов ночного маршрута складывалась непонятная картина. Некоторые символы имели объем, за которым просматривался тот же знак, что и на плоскости. По мере того как Симона аккуратно фиксировала их, образ мужа перед внутренним взором становилась все более четким. Неизмеримая сила росла внутри нее, позволяя дышать полной грудью. Глядя на портрет мужа на прикроватной тумбочке, она благодарила Нику или кого-то еще, кто проявлял себя через нее.
На фото Люка был запечатлен на одной из вечеринок с друзьями. Черная водолазка, потертые синие джинсы, короткие светлые волосы. Люка улыбался самой счастливой и безмятежной улыбкой. Несчетное количество раз Симона смотрела на этот снимок, всматриваясь в смеющиеся серые глаза, но ответа на мучивший ее все эти годы вопрос не находила. Вновь и вновь она мысленно возвращалась в тот день, когда они познакомились. Вспоминала, как часто Люка задерживался на работе в последние годы их совместной жизни. И снова мысленно возвращалась в ту страшную ночь, когда он не вернулся.
После его исчезновения Симона стала повсюду таскать с собой видеокамеру. Как одержимая, фиксировала все, что происходит вокруг точно так же, как теперь рисовала линии в блокноте, – в подспудном желании никогда больше не пропустить что-то важное. Вскоре знакомые стали замечать эту навязчивую странность Симоны, начали задавать вопросы. Вопросы действовали на нервы, а нервы у Симоны были и без того расшатаны. Она отложила камеру в сторону. И тогда к ней пришел первый диск.
Полистав блокнот, Симона обнаружила закономерность, которой не замечала раньше. Она выдирала листы один за другим, складывая их в строгой последовательности по датам, выведенным в нижнем правом углу каждого листа. Из символов складывалась красивая и непонятная картинка.
Под душем Симона стояла с открытыми глазами. Мыльная пена стекала в глаза, но она не закрывала их, потому что стоило закрыть, как перед ней возникала четкая фигура Люки. Он появлялся из кромешной тьмы, приближался до уровня переносицы, после чего медленно отплывал в правый верхний угол. И тогда в сердце возникал спазм. Симона выключила воду и, выйдя из душевой кабины с намерением действовать, стала быстро натягивать одежду прямо на мокрое тело.
Неожиданно для самой себя она отправилась в первый попавшийся салон татуировок.
– Я бы хотела цветного кальмара на предплечье. Не слишком большого и не маленького. Сантиметров пять, – объяснила она юному художнику, и тот приступил к работе. Симона отвернулась в сторону.
Через проход, по которому туда-сюда слонялись в ожидании работы мастера, напронив нее сидел инвалид по зрению в зеленых очках. К стулу, на котором он сидел, была приставлена палка. Рядом сидела собака-поводырь, умными глазами смотревшая на Симону. На предплечье слепого Симона увидела верхнюю часть кошачьей морды. Почувствовав на себе взгляд, слепой повернул голову в сторону Симоны и улыбнулся.
Работник салона, попавшийся Симоне, рисовать не умел. Рисунок получился уродливым, а кожа под ним сильно воспалилась. Так начался новый день Симоны.
* * *Таинственный диск Алекс таскал с собой повсюду, не расставаясь с ним даже в постели. Доктор Старкин, прозванный начальством за особое рвение архонтом, окончательно потерял сон. Если раньше удавалось поспать хотя бы часа четыре за сутки, то теперь он мог проспать едва ли час, при том, что, к собственному удивлению, не испытывал ни малейшей усталости и потребности во сне.
В одну из ставших привычными бессонных ночей, когда доктор Старкин по обыкновению лежал на спине и смотрел в потолок, давно прекратив попытки уснуть, ибо решил, что спать надо тогда, когда хочется, он от нечего делать посмотрел в отверстие диска на спящую рядом жену. Жена лежала, повернувшись к нему спиной, и кокетливо смеялась во сне. Глядя на нее, Алекс грустно вздохнул. Их многолетняя совместная жизнь все больше походила на игру в одни ворота. Он сделал свою принцессу королевой, дал все, что так ценится всеми без исключения женщинами на свете: большой и красивый дом, поездки на дорогие курорты, спортивный автомобиль и кучку блестящих драгоценностей. Алекс, сам довольно аскетичный и непритязательный в быту, неожиданно для самого себя стал искусителем, и вот теперь, глядя в спину своей королевы, давно не замечавшей его присутствия рядом, мог пенять исключительно на себя. В постель с женой он ложился, повинуясь глупому ритуалу.
Он развлекался с диском, переводя взгляд с жены на картины с пасторальными пейзажами, развешанные по стенам спальни, а с них на кресло в углу, на круглый столик из черного дерева на изогнутых ножках и снова на стену. Как ни пытался Алекс прогнать мысли о собственной жалкой жизни в болоте материального благополучия, предательские мысли, стоило остаться наедине с ночью, были тут как тут. Однако в ту ночь они сослужили ему добрую службу. В тот самый момент, когда перед глазами Алекса возник воображаемый стол со всеми сидящими за ним друзьями, которых он не видел сто лет, от глаз его до стены протянулся прямой луч света. То, что произошло вслед за этим, напоминало мультфильм, воспроизводимый старой проекционной машиной, в которой угол обтюратора был настолько мал, что у Алекса зарябило в глазах. На стене возникла проекция стола, за которым сидели двое. Признав в них своих старых, давно не виденных друзей, Алекс издал стон и сел на кровати, опустив ноги на пол. Он положил диск на колени и тупо уставился в стену, ровным счетом ничего не понимая. Проекция с застольем бесследно исчезла. Алекс перевел взгляд на диск. И тогда в нем шевельнулась догадка. Тихо выскользнув из спальни, Алекс в чем мать родила направился в просторную кухню, где и продолжил свой эксперимент. Перевернув вверх дном содержимое всех кухонных шкафов и, успешно опрокинув на пол большую коробку с овсяными хлопьями, он чертыхнулся и раздраженно ударил кулаком по дверце шкафа. От удара кухонный шкаф содрогнулся, и на голову Алекса свалилась пустая квадратная коробка из пластмассы. Схватив ее и водрузив на стол, он проделал в ней штопором дырку. Простейшая камера обскура была готова. Посветив в проделанное отверстие, Алекс задумчиво почесал фонариком лоб, а мгновением позже набрал номер Симоны.
