Товарищ "Чума" 5 (СИ) - "lanpirot"
— В том то и дело, что представляю… Его первый удар мы едва выдержали…
— Вместе с Вирлооком? — уточнила ведьма, пытаясь хотя бы приблизительно рассчитать силовое воздействие.
— Нет, Глория, — мотнул я головой, — вместе с лешим.
— Оу… — Её глаза стали еще шире. — С хозяином этого леса? — Она махнула рукой, указав направление, откуда я буквально недавно сюда и заявился.
— Этого, Глория, этого.
— Я даже побоялась туда приближаться, — призналась она. — В Европе уже не осталось таких могучих духов природы. А здесь, в этой дикой стране, они всё еще водятся. Тогда я вообще ничего не понимаю, — призналась она. — Ну, не мог Вилигут самостоятельно обрести подобную силу…
— Хочешь сказать, что за его спиной кто-то стоит? — сделал я соответствующий вывод.
— Кто-то, непременно желающий вам гибели, Месер, — согласилась ведьма. — Либо, чтобы вы не смогли, наконец-то, осознать себя во всем величии Первого Всадника Апокалипсиса…
Договорить она не успела, дверь в кабинет неожиданно распахнулась. За время нашей продолжительной беседы, морок, наложенный мной на дверь, похоже, рассеялся. Я просто не рассчитывал, что проведу здесь столько времени. Надо было просто чуть-чуть подпитать печать силой, а я банально забыл. Но, что сделано, то сделано…
— Фрау Адэнеуэр, когда уже вы подпишите мои бума… — Глаза вошедшего остекленели, когда он встретился со мной взглядом. — К-как это возможно?
Опаньки! Как говорится, на ловца и зверь бежит! На пороге кабинета застыл Удо фон Штаде собственной персоной. Что ж, не надо будет его специально отлавливать.
— Нет-нет! Я не хочу умирать! — неожиданно истерически заорал он, резко выхватывая из кобуры пистолет и стреляя в меня практически в упор.
[1] «Пи́ррова победа» (лат. victoria pyrrhica) — выражение, обозначающее ситуацию парадокса, когда победа достаётся слишком высокой ценой; либо даже когда (локальная) победа, в итоге, ведёт к общему поражению (например, в военной кампании).
Глава 8
— Чертов доппельгангер! — неистово рычал майор, всаживая в меня пулю за пулей.
Промахнуться на таком расстоянии было просто невозможно. Да и фон Штаде, несмотря на свою «мажористость», был настоящим боевым офицером, изрядно понюхавшим пороху. Просто так, за красивые глаза, титул аристократа и толстый кошелёк получить высокое офицерское звание было невозможно — в вермахте за этим весьма строго следили.
Ведь это у нас было «просто»: окончил училище — и все, ты офицер, крутись как хочешь. Пороху не нюхал, из солдатского котелка не хлебал, знания в основном, теоретические, доучиваешься на ходу, за время службы. А в германском вермахте существовала уникальная система подготовки офицерских кадров, которая гарантировала комплектование войск высококачественным офицерским составом.
Желающий стать офицером после проверки его благонадежности по линии гестапо, сдачи экзаменов по физической подготовке по линии «Юнгфольк» и «Гитлерюгенд», сдавал вступительные экзамены в военное училище. Затем кандидат посылался в боевой полк, на год солдатом. А во время войны обязательно в полк, ведущий боевые действия, но во время войны срок сокращался до нескольких месяцев.
После окончания срока при условии положительного отзыва командования полка кандидат получал звание «фаненюнкер» равное званию «ефрейтор» и после непродолжительных теоретических занятий вновь посылался в другой боевой полк на ефрейторскую должность на срок до полугода. В это период ему должны были предоставить возможность часть времени выполнять обязанности командира отделения. Не отвечающие требованиям командования фаненюнкеры в училище не возвращались, а оставались служить в части ефрейторами.
По возвращении в училище фаненюнкер получал звание «фаненюнкерунтерофицир», проходил 2−6-ти месячный курс теоретического обучения и отправлялся в третий боевой полк командиром отделения. Часть времени он должен был исполнять обязанности заместителя командира взвода и старшины роты.
При условии положительного отзыва командования по возвращении в училище он получал звание «фенрих» и после непродолжительного теоретического курса посылался в четвертую боевую часть командиром взвода, уже на офицерскую должность, и после установленного срока службы командиром взвода в училище сдавал выпускные экзамены.
После этого он в звании «оберфенриха» отправлялся в полк для постоянной службы. Присвоение звания «лёйтнант» зависело от командования полка и дивизии. В основном, время от поступления в училище до присвоения офицерского звания составляло более трех лет! И даже во время войны, для обеспечения достаточного пополнения войск офицерами просто увеличивался набор в училища.
Для присвоения каждого очередного офицерского звания требовалось пройти еще 4−6-ти месячное обучение в соответствующем училище или академии по той должности, на которую планировалось направить офицера, пройти стажировку по новой должности.
Таким образом, происходило постоянное фильтрование качественных кандидатов от случайных и неспособных руководить солдатами. К моменту получения офицерского звания кандидат имел боевой опыт, теоретические знания; умел пользоваться всеми видами оружия, умел командовать солдатами, знал особенности управления различными подразделениями, имел авторитет.
Стажировки в различных частях у разных командиров и их решающее заключение о пригодности кандидата гарантировали, что офицерское звание не получат недостойные: по блату, за папины заслуги, за происхождение. И Удо фон Штаде, скорее всего, тоже не был исключением из этого правила. Более того, в мирное время на каждую следующую ступень подготовки могло быть принято не более 75% от числа лиц, прошедших предыдущую ступень.
Значительная часть офицеров в военное время комплектовалась из числа отличившихся, способных унтерофицеров. При необходимости им давалась возможность получить военное образование, и перед присвоением офицерского звания они также проходили курс теоретического обучения.
При всей неприязни к фашистам невозможно не отметить, что немецкий офицерский состав был выше всяких похвал, это не раз упоминал в своих воспоминаниях даже маршал Жуков. Офицеры знали солдат, были близки к ним, умели организовать бой, вести его упорно, нестандартно, с инициативой; рвались к победе, стараясь сберечь солдат.
Немецкие офицеры не боялись отступить от устава ради достижения успеха. Солдаты верили своим офицерам, зная, что каждый из них был в свое время в солдатской шкуре; охотно шли за ними в бой, видели в них своих более опытных и старших товарищей, оберегали их в бою.
Вот самое обидное, что опыт вермахта у нас на руках был. Почему мы им не воспользовались до сих пор… Не знаю… Но наша Победа в этой войне над железной машиной вермахта, ведомой такими высококлассными офицерами, только делает честь нашей армии и всему нашему народу!
Ну, это я так, отвлекся, а события в кабинете главврача полевого госпиталя неслись галопом. Несмотря на нашу с Глорией крутость — как же, мы ведь повелители магических сил! — никто из нас не успел ни среагировать, ни хоть как-то попытаться остановить спятившего майора. А эта гнида и рада стараться!
Бах! Бах! Бах! — Сухо трещали пистолетные выстрелы, а оружие в руках фон Штаде дергалось и плевало огнём. В помещение остро запахло пороховыми газами. Дзинь! — Первая пуля, попавшая в меня, срикошетила и расколола оконное стекло. — Щелк! — Еще один рикошет выбил острую щепу из деревянного подоконника.
А как вы думали? Что ведьмака шестого чина просто так из пистолетика можно укокошить? Ага, держите карман шире! На этот счет я тоже подготовился — нашел в веде описание простенького (на сложный просто не хватило нужных ингредиентов) защитного амулета от любого физического воздействия, и тупо его воспроизвел.
Я ведь, как-никак, на войне! А пуля, как известно, дура. Хрен его знает, откуда и в какой момент она выскочит? Это над своими конечностями я вволю поиздевался, отрубая их и выращивая заново. А если эта дура в лоб прилетит? И насколько быстро я сумею оправиться (и сумею ли вообще), если мне мозги, нахрен, расплескает по всей округе? Вот я и подстраховался.
