Воин-Врач IV (СИ) - Дмитриев Олег

По пути к Переяславлю попалась навстречу вереница саней. Возницы, ехавшие на них, спешно выгоняли коней на снежную целину, давая дорогу Всеславовой рати. Которая возвращалась с небывалой битвы в полном составе, не потеряв ни убитым, ни раненым ни одного бойца. Это тоже было невероятно.

Мужики, сидевшие в розвальнях, с разинутыми ртами смотрели на молчаливых и хмурых воинов, что двигались в полной тишине. Не было ни привычных шуток, ни песен, ни счастливой похвальбы победителей. Даже гордые викинги, обагрившие кровью мечи и топоры, шли молча. Алесь задержался, отдавая указания своим и обозным, догнав нас чуть позже. Занял место в первой пятёрке и продолжил путь так же, в тишине. Говорить ни у кого не было никакого желания. А во взглядах, что время от времени бросали воины на вождя, покачивавшегося в седле с таким же как у каждого из них хмурым выражением на лице, проскальзывал какой-то почтительный трепет. Они и раньше были уверены в том, что их князь не просто так зовётся Чародеем, пусть он и объяснял те или иные подвиги удачей и случайным везением. Теперь же в том, что Всеслав Полоцкий — сильнейший в мире колдун, сомнений не было никаких. Как и в том, что врагов у Руси больше не будет. А если и появятся — то очень быстро кончатся. Стоит ему трижды хлопнуть в ладоши.

Переяславль встречал победителей, высыпав на берег Трубежа, кажется, в полном составе, несмотря на позднее время. Горожане не сводили глаз с великокняжеской дружины, которая, кажется, только сейчас начинала приходить в себя. И то не вся. Факелы, что горели вдоль дороги к воротам, озаряли лица воинов, отражались в их глазах. И никто из встречавших не рвался подбегать и поздравлять с победой. Потому что в том, что вернулись именно те, кто выходил засветло поутру, не было никакой уверенности. Весь город слышал далёкий гром. Глазастые со стен видели дымы́, что поднимались над Днепром в том месте, где должны были сойтись две рати. Хотя, какие там две рати — малый отряд ближней дружины Чародея и бесчисленное воинство папы римского, где, как известно, служили лютые звери-наёмники со всего мира. И вот теперь две сотни Всеславовых входили в город. Молча. Почти каждый покрытый кровью, плохо оттёртой, а у многих и вовсе не тронутой. Мало ли, чего учудил Чародей? А ну, как среди них и людей-то живых не осталось, одни демоны да навьи, нарочно принявшие человеческий облик? То, что доносила молва с севера, от Киева и Чернигова, вполне позволяло думать об этом.

— Отче Василий, отслужи молебен. Помяни всех и каждого из невинно убиенных людей русских, мужчин, женщин, стариков и детей. И трёх ратников, Ивана, Андрея и Николая. Старые Боги говорили, что душа отмщённого вольна́ вернуться в мир в новом теле, народиться дитём и прожить ещё одну жизнь, честно и праведно. Мы неотмщённых душ не оставили, — тяжело, весомо, с заметным трудом выговаривая слова, обратился Всеслав к митрополиту. Помня о том, что назначен тот был не так давно волей патриарха Всея Руси, а, значит, дурных вопросов по поводу того, причём тут Старые Боги, задавать не стал бы.

Старец не подвёл, склонив голову.

— Слушай же люд русский! Отстоял ныне землю нашу от супостатов, кои пришли на нас ратями бессчётными, великий князь Всеслав Брячиславич! Он и дружина его верная с именем Господа на устах повергли врагов. Осенял их с небес крылами архангел Михаил, архистратиг воинства Божьего, то мне известно доподлинно. Все мы причастились чуда небывалого, о коих память в веках храниться будет! О том, что нет ни места, ни ходу на зе́мли наши ворогу, пока чтим мы Честь и Правду! А молиться мы станем не только за помин души усопших воинов и безвинно убиенных, но и за здравие великого князя, из каждого ратника из дружины его. Потому что настолько же, насколько важно чтить память покойных, важно помнить и о живых. Нам с вами жить на этом свете, нам почитать Честь и Правду. И за то поклон низкий и благодарность безмерная Всеславу и дружине его. Честь им и хвала, и вечная слава!

Голос митрополита набирал силу с каждой фразой. Чародей, готовый было проехать дальше после слов про имя Господа на устах, при которых Рысь фыркнул вовсе уж непочтительно, решил дать святому отцу шанс. И не прогадал. Дед, вероятно, учился у тех же, кто преподавал и самому патриарху. Не исключено, что они и до той учёбы пересекались не раз, в пору, когда о духовном сане Иван и не помышлял. Но из воинов часто выходили хорошие вожди и хорошие священники. Как и на этот раз. И лаконичная прововедь-экспромт завершилась так, что и князь, и дружина его разом посветлели лицами.

— Слава! — пронеслось над Переяславлем. Голоса, мужские, женские и детские, отражались от стен и крыш, улетая в самое небо. Голоса людей, которых не было бы в живых, если бы не эти вот хмурые воины.

Трижды повторился клич. И с неба пошёл крупными хлопьями белый снег. Укрывая пятна на льду Днепра позади. Давая понять, что Богам по-прежнему было интересно наблюдать за тем, что происходило здесь, на земле.

Глава 8

Вот как бывает

Для почти месяца подготовки вышло не просто хорошо, а, пожалуй, даже неповторимо. Вряд ли те, с благословенных земель, вовсе-то уж необучаемые. И льда на Днепре в ближайшие месяцев шесть-восемь можно было не ждать. И в белое крыло над головами догадались стре́льнуть аж пятеро даже вчера. А ну как попал бы кто? Нет, планы и наказы-инструкции были и на этот случай, если бы Лешко сбили, да и сам он знал, куда и как падать при падении, когда в любом случае грозит смерть, так, чтобы нанести наибольший урон врагу. И снег так удачно ещё раз вряд ли выпал бы. Так что операцию «Лужа» можно было, помимо успешно завершённой, смело и безоговорочно считать уникальной.

В этом не было сомнений ни у кого из её участников, если говорить об активных, деятельных, не о статистах. О тех, кто неделями рыл ночами в мёрзлых берегах землянки и переходы между ними. Кто ладил в них печурки с дымогонами, что выходили сразу в нескольких местах, запрятанные меж деревьев и кустов. Кто морозил носы и щёки в дозорах и днями, и ночами, делая так, чтобы никто не подобрался незамеченным. Много народу было в курсе деталей. И даже полную картину из них некоторым удалось сложить ещё до того, как на сцене появились с последним бенефисом западные партнёры.

Про Лешко-Икая знали человек десять. А вот о том, какой эффект мог произвести бочонок с громовиком, да не простым, а с заложенными поражающими элементами, осколками чугунков и обрубками гвоздей, не знал вообще никто. Даже мы с князем могли лишь примерно предположить, как именно среагирует на удар о лёд та бомба, где кроме динамита был и простой нитроглицерин, не смешанный с пропиткой.

Получить его, основу динамита-громовика, пусть и не вполне чистый, при смеси таких же не очень чистых кислот, в подвале, на льду, потратив прорву времени, реактивов и воды, удалось нашим «неразговорчивым химикам» не сразу. И результат превзошёл все ожидания, даже мои.

Остальным же не было смысла и объяснять что-то из курса органической и неорганической химий — они вряд ли поверили бы, при всём уважении к великому князю-Чародею. Термины «фугасность» и «бризантность», за которые и в этом времени, и ещё лет на пятьсот вперёд скорее всего отправили бы на костёр, а не на университетскую кафедру, здесь ни для кого не имели ни малейшего значения. Ну, кроме меня и троих подземных затворников под княжьим теремом в Киеве. Но и они просто запомнили их, как очередные новые слова от оборотня. Усвоив, по счастью, главное: одна капля этого «дикого масла» цвета топлёного молока легко могла оставить без пальцев, глаз, рук и головы. И из того, что осталось бы потом, обратно их и сам князь-батюшка не собрал бы. Он сразу предупредил.