Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Третья (СИ) - Хренов Алексей

Её пальцы ловко расстёгивали пуговицы его гимнастёрки, а Лёхины — скользили по её спине, ощущая тонкую ткань платья, которое так и просилось быть сорванным.

Воздух в комнате стал тёплым, наполненным тихими вздохами, шёпотом, неразборчивыми словами.

А за окном зажигались огни, и ночной город в погружался в теплый вечер. Но здесь, под самой крышей старой гостиницы, страсти только начинались.

Начало июня 1937 года. Аэродром Алькала, пригород Мадрида.

Лёха появился на аэродроме Алькала, ощущая себя куда менее бодрым, чем накануне, хотя лёг он явно не по уставу. Солнце уже поднялось довольно высоко, воздух был свежим, пахло горячим металлом, машинным маслом и дымом с ближайшей кухонной точки общепита.

Он неспешно прошёл мимо стоянки, направляясь в своему самолёту, но его отловил местный испанский командир группы.

— Дон Алекс! — голос испанца звучал напряжённо, а руки так активно размахивали в воздухе, будто он пытался объяснить что-то жизненно важное.

Лёха остановился и прищурился на ярком мадридском солнце.

— Испанец горячо затараторил. Лёха моргнул, пытаясь уловить суть, но мозг, ещё не успевший полностью проснуться, упорно отказывался складывать внятную картину.

Однако вскоре из его слов стало ясно, что СБ повреждён куда серьёзнее, чем казалось вчера.

— Пуля попала в мотор, перебила несколько элементов, — испанец активно жестикулировал, показывая куда-то в сторону самолёта. — Но самое главное — повреждён центробежный нагнетатель и редуктор!

Лёха присвистнул.

— Прям таки нагнетатель?

— Си! Си! — испанец всплеснул руками. — И вообще, мы не понимаем, как ты вчера долетел!

Лёха усмехнулся, машинально проведя ладонью по виску. Импульсивный испанец очень напоминал Лёхе менеджера автосервиса из его будущего, когда с его машины уже сняли хорошие детали и теперь их пытаются продать обратно, под эгидой ремонта.

— А я, значит, понимаю, — улыбнулся Лёха, — надолго все это?

— Завтра будет готово, ну максимум послезавтра!

— Без Маньяны? — и сделал страшное лицо наш герой. С таким выражением лица в 90-х годах его будущего спрашивали: «За базар отвечаешь?»

— Sí, sí, mañana sin dudas — Да, да, завтра без сомнений! — Испанец открыл было рот, но тут его внимание отвлёк новый человек, шагавший к ним уверенным шагом.

Невысокий, крепко сбитый, с зачёсанными назад волосами по местной моде, пухлыми щеками, открытым лицом и лёгкой усмешкой, он, похоже, чувствовал себя вполне в своей тарелке среди суеты аэродрома.

— Товарищ с бомбера? — голос был хрипловатый, покуренный, — Борис Казаков, — представился он, протягивая руку.

Лёха тоже же усмехнулся в ответ:

— Тогда я дон Хуян Херов.

На секунду у незнакомца дрогнуло лицо, затем он понял шутку и расхохотался.

— Да ну тебя!

— Лёха, позывной у меня такой, — ухмыльнулся Лёха, пожимая руку.

Разговор быстро потёк в непринуждённом русле. Выяснилось, что этот самый лже-Казаков теперь назначен вместо Павла Рычагова, который недавно отбыл в Союз.

Лёха и Казаков вспоминали истории с Павлом, его дерзкую посадку прямо на улицах Мадрида, от которой потом долго чесали в затылках и свои, и чужие. Да и вообще, Рычагов за своё время в Испании успел наделать немало того, за что его то ли ругали, то ли восхищались.

Казаков кивнул, внимательно оглядывая его с головы до ног.

— Ну что, лейтенант, каково оно — в бомбовозе от «мессеров» на брюхе удирать? Чувствуешь себя водителем автобуса?

Лёха ухмыльнулся в ответ:

— Зато у меня крупнокалиберный хвост есть с Алибабаевичем, а у вас, истребителей, что? Один пропеллер да пулемёт? Вжик туда, вжик сюда! Но в целом да, спасибо вашим «ишакам», что встретили и «мессеров» отогнали.

Казаков ухмыльнулся в ответ и кивнул в сторону стоянки И-15 и спросил, летал ли Лёха на истребителях.

В ответ Лёха поделился историей, как он стал пилотом бомбера с подачи Кузнецова…

— Ну у меня часов девять что ли на И-15 налёта. Может чуть больше.

Но вдруг Казаков, видимо, вспомнив что-то важное, слегка посерьёзнел.

— Слушай! Раз ты И-15 в принципе знаешь и летал, выручай! У нас тут несколько лётчиков получили ранения. Мы перелетели сюда с аэродрома Сото, звеном И-15, на дежурство. Один из моих в госпитале, но через несколько часов вернётся.

— Ну, выздоравливать ему скорее, — кивнул Лёха.

— Так вот, вопрос, — продолжил Казаков. — Ты можешь пока просто посидеть в кабине «Чато», подежурить немного?

Лёха пожал плечами:

— А допуски, а контроли?

— Не до формализма сейчас! — искренне воскликнул лже-Борис, — если что — держись за мной, но думаю просто подежуришь пару часов. Наши ребята с Сото должны подниматься на все северные вылеты, так что наши только с Гвадалахары, а там сейчас у итальяшек тишина.

«А чего нет? — подумал Лёха, — Наденька до позднего вечера занята своими журналистскими делами, мне всё равно делать нечего.»

Он бросил взгляд на спрятанные под маскировочной сеткой стоящие неподалёку И-15. Здесь, в Испании, их звали «Чато» — за короткий, приплюснутый нос и угловатый силуэт. Несмотря на простоватый вид, этот биплан был грозной машиной в руках опытного пилота, если охотиться на «Хенкели» или «Фиаты». Более лёгкие и с меньшим радиусом виража, они часто выходили победителями из «собачих свалок». С появлением «мессершмиттов» их положение изменилось и теперь многое определялось от мастерством пилотов.

Коротко кивнув, Лёха подошёл к самолёту и, не раздумывая, полез в кабину.

— Ну как тебе, командир? — усмехнулся Казаков, стоя рядом. — Не жмёт после твоего бомбовоза?

Лёха повертел головой, оценивая обзор.

— Как на табуретке с мотором, но зато видно ещё хуже, чем из моего бомбовоза.

— Оно и есть. Крылья обзор сильно закрывают. Зато вертлявая зараза, в бою не подведёт.

Лёха провёл ладонью по борту кабины.

— Не сомневаюсь.

Наверное именно Лёха и мог бы представить, как много различных «блудняков» начинается именно со слов: «Я знаю короткую дорогу!»

Но в этот момент он даже не задумывался, во что перерастёт простая затея с «просто посидеть» в кабине «Чато»!

Глава 8

Говорят мы Бяки-Буки…

Начало июня 1937 года. Аэродром Алькала, пригород Мадрида.

Лёха сидел в кабине, медленно водя ладонью по знакомым органам управления. Всё это он осваивал чуть больше года назад в Каче, ещё на Черноморском флоте. Он с теплотой вспомнил, как гонял по Крыму на своём У-2 и свои первые часы налёта на И-15. Тогда он был просто совсем зелёным лейтенантом, а сейчас сидел в кабине боевого истребителя в далёкой Испании, где война давно уже превратилась в привычное ремесло.

Лёха задумался, сколько всего успело произойти с тех пор. Атака на линкор… «Линкоры», — поправил себя Лёха и радостно улыбнулся. Бомбардировщики, ночные вылеты, штопор над горами, погони и бои с «мессерами». Тогда, в Каче, казалось, что впереди бесконечное небо и годы спокойной службы. А вышло… Да отлично вышло, признался сам себе Лёха.

Рука машинально сжала ручку управления. Сектор газа, приборная доска — всё это вызывало в нём странное чувство. Как будто после долгого отсутствия вернулся домой. Надёжная, простая машина, без излишеств, но в умелых руках способная на многое.

Солнце стало припекать, кабина нагрелась, и Лёха, кряхтя, нехотя выбрался наружу. Надо было размяться и заодно познакомиться со вторым ведомым Казакова.

Он пошёл через аэродром к стоящим чуть в отдалении самолётам звена истребителей, размышляя по пути. Советские специалисты, особенно лётчики, к своим испанским псевдонимам относились довольно пофигистично и чаще всего называли друг друга настоящими именами. Кто-то, конечно, старательно изображал местных, но в целом все прекрасно знали, кто есть кто. Борис же, похоже, только прибыл и пока неукоснительно соблюдал конспирацию. Интересно.