В одном шаге (СИ) - Романов Герман Иванович
Николай Александрович усмехнулся, посмотрел на улыбавшихся офицеров и матросов — все его спич оценили. Закурил папиросу и посмотрел на «Микасу» — вражеский корабль выглядел страшно, но под плотным огнем «Цесаревича» держался стойко, и даже пытался отвечать огнем — но последний был жалок, велся из одного 305 мм и трех-четырех 152 мм орудий. Но забронирован великолепно — страшный и опасный противник, и сражается доблестно, тут можно только рукоплескать, пусть и врагу, но настоящее мужество того стоит…
Глава 13
— Подставлять под торпеды не стоит, не та ситуация, что бы так рисковать. Так что приказ прежний отворот от противника «всем вдруг», набрать ход. Поднять сигнал к исполнению. Да, сегментных снарядов не жалеть, они в будущем без надобности, только лишнее место в погребах занимают. Как и торпедные аппараты — что-то никак не могу представить, чтобы они пользу в надводном бою принесли, а вот риск от них огромный, достаточно было посмотреть на форштевень «Фудзи», там ведь снаряженная торпеда рванула, раз плиты выпали, у наших снарядов просто пироксилина не хватит на такой силы взрыв. Так что по приходу в Порт-Артур следует все минные аппараты снять, головные части торпед с корпусами на берег отправить.
— Есть, ваше превосходительство, по приходу все аппараты выгрузим, как раньше убрали ненужные мины заграждения.
Первым ответил командир «Цесаревича», для которого наличие на борту столь опасного груза как торпеды, а раньше и небольших мин, которые предназначались для выставления в качестве оборонительного заграждения, было той еще головной болью, для чего в штате предусматривались должности минных офицеров. Кому из чинов МТК пришли эти «здравые» мысли в головы, сейчас не найти, но и так броненосцы перегружены изрядно при строительстве, так что много с них убирать придется, и первым делом под «сокращение» на всех броненосных кораблях попадут торпедные аппараты.
— Боевые марсы убирать нужно — излишний верхний вес. Катера с баркасами тоже, это ведь сейчас напрасная порча казенного имущества происходит, таскаем на кораблях лишний груз. И не говорите про спасение ничего — на дыряв и обгоревших плавсредствах команду не спасешь, для этого миноносцы нужны, что могут разом снять всю команду. И еще авизо, который на дальних переходах всегда должен сопровождать эскадру. И в случае необходимости принять спасенную с броненосца команду, а у нас таких нет, для «посылок» мы те же дестройеры используем, а им вражеские корабли топить нужно, а не у адмиралов на побегушках быть.
Матусевич разворчался, но в то же время наблюдал, как вражеские миноносцы проскочили свои броненосцы, и устремились на русские корабли. Правда, одному не подфартило — попал под форштевень «Асахи» и был буквально вбит массивным корпусом тяжелого корабля в море — вряд ли кто выжил в такой ситуации. Зато остальные «порскнули» как тараканы, нет, смертельно опасные черные «скорпионы», которых ближе десяти кабельтовых подпускать опасно. Их атаку лучше встречать кормой, отходя на полном ходу, что сейчас «Цесаревич» и делал, как и другие русские броненосцы. Николай Александрович в прорезь боевой рубки прекрасно видел, как левее уже вышел из циркуляции «Ретвизан», дальше были видны «Севастополь» с «Полтавой», и совсем далеко поворачивал «Пересвет».
— Поднимите сигнал для Бойсмана — пусть выходит из боя и идет на помощь нашим крейсерам. «Диана» сильно «захромала», ей среднюю трубу продырявили. На «Аскольде» заднюю трубу на верхушку «укоротили». Не стоит крейсерам против такой толпы бой вести — сейчас «Пересвет» им покажет, с какой стороны луковицу жевать, он как медведь среди своры шакалов будет. Да и поберечь его надобно — уже весь изувечили.
Матусевич посмотрел на стоявшего рядом лейтенанта Кетлинского — тот на откидном столике что-то быстро записывал. Заглянул через плечо, рассмотрел ровные строчки убористого почерка. Хмыкнул от удивления — тот прямо в рубке, в бою, на «коленке», как бы сказали, строчил основные пункты приказа по эскадре, с требованием убрать с кораблей все лишнее, о чем он тут десять минут назад говорил. И негромко произнес, низко наклонившись и ткнув пальцем в текст:
— Убрать с кораблей 1-го ранга все дерево, включая мебель и палубный настил — горит здорово, сегодня пожары замучились тушить. Господа офицеры пусть на берегу музицируют, а сейчас война и нам не до вокального пения. Опять же — в бою не будет порчи казенного имущества, и пищи для пламени тоже не станет, да и корабль на сотню тонн облегчится. Как видите, сплошная польза будет. Можно внутренние помещения выше броневой палубы не красить — краска ведь тоже хорошо горит, а японская шимоза самый натуральный жидкий огонь, везде брызгает…
Матусевич осекся, прикоснулся к перебинтованному лицу — то болело, все же ожоги начали сказываться. Поморщился, и тут ощутил неимоверный голод, вспомнив тут же, что с полудня маковой росинки в глотку не попало. Пришлось закурить — папироса сильно приглушала бурчание желудка, потому в воюющей армии и на флоте без табачного довольствия никак не обойтись. Солдат все перетерпит, но только не отсутствие махорки, это если он курящий, а не тот же старообрядец, или некурящий — тем усиленная порция сладкого полагается, кусок сахара или конфеты.
— Есть, попали в миноносец сегментным снарядом!
По рубке пошел радостный гул, и адмирал тоже посмотрел в амбразуру — а пятнадцати кабельтовых «парил» миноносец, потерявший ход. Котлы на нем не взорвались, но удивительно было другое — попали из двенадцатидюймового орудия, а тут как нельзя лучше поговорка подходит — «стрелять из пушки по воробьям». Но ведь как-то попали, тут или неимоверная удача, либо невероятное мастерство наводчика.
— Передайте в башню — сам вручу георгиевские кресты, — только и произнес Николай Александрович, покачивая головой, а командир броненосца только молча кивнул в ответ — слова были не нужны. Только спросил, памятуя, что бой продолжается, и пушки гремят не переставая:
— Как идет отбитие минной атаки⁈
— Ваше превосходительство, три вражеских миноносца точно ушли на дно, включая и тот, протараненный давеча «Асахи». Еще пара, вполне вероятно уничтожена нами артиллерией. Трудно рассмотреть, мешает дым, прямо полосами идет. Неприятельская эскадра им полностью скрыта. Не видно, что с концевой «Полтавой» и «Пересветом» — сплошная полоса идет.
— Сигнал поднимите, пусть доложат. И наши миноносцы пусть не суетятся, идут впереди — так их хорошо видно будет и с дурика снарядом не 'засветят. Ладно, бейте там по всему, что видите.
На подробный ответ Матусевич отозвался несколько сварливо, и задумался, поглядывая в амбразуру на сереющее море. Начался девятый час вечера, сумерки опускались на море, через полчаса ничего нельзя будет разглядеть. А там придет ночь и новая опасность — не нарваться бы в темноте на вражеские миноносцы, что будут рыскать — Того на это сражение имел под рукой чуть ли не полсотни вымпелов, правда, дестройеров насчитали чуть меньше двух десятков, семнадцать или девятнадцать. На этот случай Витгефт уже отдал приказ, и броненосцы будут идти ночью, не зажигая огней, и при обнаружении миноносцев не станут открывать по ним огонь, если те пройдут мимо, не увидев эскадру. Но будет лучше с приходом темноты изменить курс, и уйти восточнее к берегам Кореи, там точно искать не будут…
— Ваше превосходительство, неприятельская эскадра сейчас уходит к зюйд-осту, выстраиваются в колонну — «Микаса», за ней следуют оба «гарибальдийца», потом «Асахи» и концевым «Сикисима». Уходят и все крейсера, их отход прикрывают «Асама», а дальше рыскает «Якумо» — они оба идут к весту, вроде к Вей-Хай-Вею, куда пошли «Фудзи» с крейсерами.
Матусевич переосмысли сказанное — просто чувствовал неимоверную усталость. Громко сказал:
— Поднять сигнал — «противник бежал, море осталось за нами», и это так и есть господа. Мы добились победы, хотя не потопили ни одного крупного корабля, даже дестройера. Но мы не понесли потерь, а у противника серьезная убыль в вымпелах. Теперь возвращаемся с победой в Пот-Артур, и она вполне заслуженна. Но у нас появился шанс нанести японскому флоту серьезные потери, и такой момент упускать нельзя.
