Олег Авраменко - Принц Галлии (др. вар.)
— Чтобы он поскорее сделал тебя вдовой, и я смог бы жениться на тебе.
— Ну… Коль скоро на то пошло, Рикард тоже готов продать душу Сатане… или кузену Бискайскому, что, собственно, без разницы. Чует мое сердце, он уже позволил Александру втянуть себя в какие-то грязные интрижки… — Принцесса вздохнула. — Так что и в этом отношении ты с Рикардом на равных.
— Что ж… Тогда просто покорись судьбе, Маргарита.
— А разве ты знаешь, что мне предначертано?
— Кажется, знаю.
— И что же?
— Стать моей женой.
— А с чего ты взял, что это моя судьба?
— Только не смейся, Маргарита…
Она подняла голову и пристально поглядела ему в глаза:
— Ты имеешь в виду этого чокнутого Готье и ту пресловутую стрелу?
— А почему ты подумала именно на них? — с серьезным видом осведомился Тибальд.
Маргарита слегка смутилась.
— Но ведь это была чистая случайность, — будто оправдываясь, сказала она. — Всего лишь совпадение и ничего более.
— А вот я считаю иначе.
— Воля Божья?
— Зачем так высоко метить? Бери чуть ниже — просто Судьба.
— Судьба? — протяжно повторила Маргарита, как бы смакуя это слово.
— Да, судьба. Не больше, но и не меньше. Почти как в сказке.
— В сказке? В какой еще сказке?
— Да так, к слову пришлось. Вот только что вспомнил одну московскую сказку…
— Московскую?! Ты знаешь московские сказки?
— Ну, знаю. А что?
— И много?
— Всего ничего. Не больше дюжины.
— Ты просто чудо! — произнесла Маргарита, глядя на него с каким-то детским восторгом. — Я-то ни одной немецкой толком не помню — а ты знаешь целую дюжину московских! А они какие, эти сказки?
— Сказки, как сказки. Немного причудливые, непривычные для нас, но в общем…
— А та, которую ты вспомнил, о чем она? И почему, собственно, ты ее вспомнил?
— Ну… Впрочем, лучше будет, если я вкратце перескажу ее содержание. Тогда ты сама все поймешь. Согласна?
— Разумеется, да. Я жутко люблю сказки. До десяти лет я требовала от кормилицы, чтобы она рассказывала мне их на ночь — все новые и новые… Ладно, расскажи мне свою московскую сказку, перед тем как… как мы ляжем в постельку.
— Итак, — начал Тибальд. — Жил-был на свете один король, и было у него три сына…
— Фи! — скривилась Маргарита. — Старо, как мир.
— Старо, как сказка, — уточнил Тибальд. — Мне продолжать?
— О да, конечно!
— Так вот, двое старших принцев для нас особого интереса не представляют, но младший, по имени Джонни Фул…
— Ха! — перебила его принцесса. — Московский язык так похож на английский?
— Не думаю. Просто эту сказку мне поведал один англичанин, он называл младшего сына короля Джонни Фулом…
— Но ты же не англичанин. Называй его… ну, скажем, Жоанчик Балбес. — Она хихикнула. — Однако имечко у него дурацкое!
— А в той сказке он и есть дурак.
— Гм… Никто из известных мне дураков не согласился бы носить дурацкое имя. Хотя, возможно, в Московии…
— Не паясничай, Маргарита! Твоего же отца называют Александром Мудрым, не испрашивая у него позволения.
— Ага! Теперь понятно. То есть, московский Жоанчик стал Балбесом таким же образом, как мой отец — Мудрым?
— В общем, да.
— Все! Я усекла. Можешь продолжать.
— Так вот. Когда принцы подросли и стали мужчинами, король, отец их, решил, что пришла пора им жениться. Дал он каждому по стреле…
— Вот! — с притворным пафосом воскликнула Маргарита. — Вот они, стрелы!
— К чему я и веду, — сказал Тибальд. — Слушай дальше, тут-то и начинается завязка. Этот король дал своим сыновьям стрелы и велел им выйти в чисто поле и выстрелить в три разные стороны.
— Зачем?
— Чтобы они нашли себе невест.
— Да ну! Неужели он думал, что если принцы бабахнут стрелами в небо, так тотчас же оттуда свалятся им невесты?
— Отнюдь. Королевская воля была такова: пусть каждый принц пустит наобум стрелу, и девица красная, которая подберет ее, станет его женой.
— Надо же такой король был! — прокомментировала Маргарита. — И звали его, небось, Какой-то-там Остолоп. Сыновья, узнав о его решении, наверное, подурели от счастья… Хи! А если стрелу подберет не девица красная, но мужлан неотесанный?
Тибальд вздохнул.
— Ни одну из стрел мужчина не подобрал. Двум старшим сыновьям достались княжны, а младшему — жаба.
— Тьфу! Так я и знала, что ничего путного из этой королевской затеи не выйдет. Надобно сказать, королю еще крупно повезло, ведь все три стрелы могли попасть к жабам или к козам, или к овцам… И что же делал тот третий, Жоанчик?
— Отец заставил его жениться на жабе.
— Пречистая Дева Памплонская! Какое самодурство, какая изощренная жестокость! Мало того, что он Балбес, так ему еще жабу в жены подсунули.
— Словом, повенчались они… — из последних сил продолжал Тибальд.
— Кто?
— Жоанчик с жабой.
— Побей меня гром! Как мог восточный патриарх допустить такое святотатство?
Тибальд громко застонал.
— О нет! Я этого не вынесу!
— Чего?
— Твоих дурацких комментариев.
— Но ведь и сказка дурацкая. Я никак не пойму, в чем ее смысл.
— Да в том, что принцесса оказалась сущей жабой… То бишь жаба оказалась самой настоящей принцессой.
— На что ты намекаешь? — грозно осведомилась Маргарита.
— Ни на что! Ни на что я не намекаю! — вскричал Тибальд и опрокинул ее навзничь. — Та жаба, на которой женился Балбес, была вовсе не жабой, а заколдованной красавицей-принцессой. В конце сказки Жоанчик освободил ее от злых чар, и зажили они счастливо, стали рожать детей…
— И что из этого следует?
Тибальд жадно поцеловал Маргариту в губы.
— А то, что я не Балбес; я не выходил в чисто поле и не пускал стрелу наобум. Но я спас от разбойников чокнутого Готье и дал ему арбалет, из которого он впоследствии выстрелил прямо в окно королевского кабинета, чем помешал своему отцу выдать тебя замуж — говорят, за Красавчика. Кузен Аквитанский, конечно, не злой колдун, но мне все равно, злой он или добрый; это несущественно. Главное, что я, именно я, посредством помощи, оказанной мною Готье, спас тебя от этого брака.
— Избавил от злых чар, — задумчиво добавила Маргарита и вдруг содрогнулась всем телом. — Боже милостивый! Боже… Как мне тогда повезло! — Она рывком прижалась к Тибальду. — Какое счастье, что я не вышла за Красавчика!.. И все ты, ты! По сути, ты тогда спас меня от него.
— Ты так боишься его? — спросил Тибальд, пораженный ее пылом. Почему?
— Он страшный человек… Нет, он, в общем, хороший — как друг. Но если бы я стала его женой… Брр!.. Давай лучше не будем о нем.
— Ладно, не будем. Возобновим разговор о нас с тобой.
— А нам больше не о чем разговаривать, Тибальд, — грустно произнесла Маргарита. — Я уже все решила.
Сердце Тибальда екнуло. С дрожью в голосе он спросил:
— И каков будет твой приговор?
— Твоя дурацкая сказка убедила меня. Я покорюсь своей судьбе.
— То есть…
— Вскоре мы с тобой повенчаемся. Надеюсь, ты готов к свадьбе?
Тибальд выпустил Маргариту из своих объятий и обессилено положил голову на подушку рядом с ее головой.
— Ты это серьезно, дорогая?
— С такими вещами я не шучу. Я согласна стать твоей женой.
Несколько долгих, как вечность, секунд они оба молчали. Наконец Тибальд произнес:
— Ты говоришь это таким тоном, будто собираешься похоронить себя заживо.
— Возможно, так оно и есть, — отрешенно ответила Маргарита. — Очень может быть… Разумеется, ты можешь отказаться от этого брака, сделать благородный жест — уступить меня Рикарду…
Тибальд поднялся и крепко схватил ее за плечи.
— Нет, нет и нет! Я никому тебя не уступлю. Я не такой благородный, как ты думаешь. Я настоящий эгоист и себялюб… и еще тебялюб. Я люблю тебя и сделаю тебя счастливой. Я так люблю тебя, что моей любви хватит на нас двоих с лихвой. Клянусь, ты никогда не пожалеешь о своем выборе.
— Хотелось бы надеяться, — вяло промолвила принцесса. — Очень хотелось бы… Скажи мне, Тибальд, та твоя «Песнь о Маргарите»…
— Да?
— Она ведь так хороша, так прелестна… Но я ни разу не слышала, чтобы ее пели менестрели. Почему?
Он отпустил плечи Маргариты, взял ее за подбородок и ласково вгляделся в синюю бездну ее больших прекрасных глаз.
— Неужели ты так и не поняла, родная, что ее я написал только для тебя? Для тебя одной…
15. РИКАРД ИВЕРО
Тибальду как раз снилось, что он силится надеть на себя наваррскую корону, но огромные ветвистые рога чувствительно мешают ему сделать это, когда в его вещий сон ворвался громкий стук и встревоженный девичий голос доносившийся из-за двери:
