Владилен Машковцев - Время красного дракона
— Кто за поставки отвечает? — спросил Дьявол.
— Уголь из России получаем.
— Надо найти другого поставщика. С этой Россией у нас все топки погаснут надолго.
Сатана скомандовал:
— Вылазь из котлов на перекур! Уголь окончился, едри вашу бородавку!
Мученики вылезли из резервуаров. Гитлер мирно беседовал со Сталиным. Маркс и Энгельс подошли к Дьяволу с поклоном:
— Мы бы хотели обратиться к Богу за помилованием...
Один Ленин был одет прилично, а другой выглядел нищим: на одной ноге галоша, вторая нога — в лапте, штанина оторвана до колена.
— Который из них настоящий? — допытывался Гиммлер у Берии.
— Черт его знает! — разводил руками Лаврентий Павлович.
Владимир Ильич, который был одет получше, взобрался на железную бочку, поднял руку:
— Товарищи! Я предлагаю создать здесь партийную организацию!
— Запиши меня! — гыгыкнул Сатана.
— А выпить что-нибудь есть? — пихнул вождя лопатой Берия.
— У меня есть бутылка водки! — произнес громко Ленин, похожий на нищего, столкнув с бочки двойника, т. е. вождя — одетого более прилично.
Все бросились к нищему вождю:
— Где водка? Покажи!
— Мы вступаем в твою партию!
В преисподнюю вошел под звуки труб архангел Михаил. Сатана поприветствовал его почтительно:
— Добро пожаловать! Могу выделить персональный котел.
— Не скоморошничай! — сказал архангел.
— По какому вопросу к нам? — расшаркался еще более кривлятельно хозяин ада.
— К вам попала по ошибке невинная душа. Я должен освободить эту светлую душу и переправить ее в рай.
Все обитатели ада начали переглядываться, каждый из присутствующих подумал, что именно он и является наиболее светлой душой.
— Это я! — огладил бороду Маркс.
— Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма! — продекламировал Сатана.
— Ми, конечно, немножко грешны. Но душа у меня светлая! — проговорил Иосиф Виссарионович, насмешив чертей.
— Я и пытаться не стану, — отмахнулся Троцкий.
— Хайль Гитлер! — воскликнул ни к селу, ни к городу Гиммлер.
— У кого же из них светлая душа? — спросил Дьявол.
— У Ленина! — ответил архангел Михаил.
В ответ возник бешеный визг, топот, свист. Прилично одетый вождь оттолкнул своего нищего двойника, подошел шустро к архангелу:
— Позвольте представиться: Владимир Ильич Ульянов — Ленин! Архангел пристукнул посохом:
— Отойди, грешник смердящий. Прочь, душа черная!
Лаврентий Павлович Берия схватил прилично одетого Ленина за шиворот, оттащил его от архангела, надавал ему пинков:
— Лезь в котел, дурак лысый! Светлой душой ему захотелось побыть. А на Колыму не хошь?
— Безобразие! Архибеззаконие! — возмущался прилично одетый вождь. Архангел приблизился к нищему Ленину, который сидел на фанерном ящике и, приплевывая, чистил тряпочкой свою единственную галошу.
— Встань, светлая душа, пойдем к богу.
— Прошу прощения, сэр, не могу!
— Почему, светлая душа?
— Неудобно появиться в таком виде перед Богом. Я по воскресеньям вагоны с углем разгружаю, подрабатываю, возможно, куплю скоро новые штаны и еще одну галошу. А в таком виде, простите, не могу! Что обо мне подумает Бог?
У прилично одетого вождя кипел возмущенный разум, он готов был разрушить все до основания. Но черти налетели на вождя, наподдавали ему и запихнули его в котел. На этом картина будущего оборвалась, зеркало в кабинете доктора Функа прояснилось.
— Достаточно? — спросил Трубочист. — Теперь вы убедились, что смог я вам показать будущее?
— Не совсем уверен в этом, — вздохнул доктор Функ.
— Почему же?
— Картину, которую я увидел, вы могли мне внушить при помощи гипноза. Трубочист грустно покачал головой:
— Материализм бессмертен!
Цветь пятьдесят третья
22 июня 1941 года в четыре часа по московскому времени, исполняя поручение органов НКВД, три самолета типа «У-2» обрушили бомбовые удары по Лосиному острову на Васюганье. Самолеты бросали бомбы, стреляли из пулеметов, пикируя на мечущийся по островку скот, женщин и детей. А Майкл отчаянно отстреливался из пулемета с крыши дома, видя — как падают погибающие староверы под пулями и осколками бомб. Полыхали огнем развороченные взрывами скиты Акима и Онуфрия. Феня лежала у колодца на спине, раскинув руки. И вода из пробитой осколком бадьи лилась струйкой с высоты колодезного сруба на ее побелевшее лицо. Маланья уводила по болоту через камыши Груню и Верочку с Дуняшей. Порошин и Коровин палили по аэропланам из охотничьих ружей. Но от прямого попадания бомбочки дом загорелся, Майкла сбросило с крыши взрывом.
— Уходим! — крикнул Гришка Коровин.
По дымовому шлейфу Порошин, Майкл и Коровин добежали до топи и упрятались в камышах. Тропу к острову деда Кузьмы они знали. Майкл еще с крыши заметил, что Маланья с Груней и Верочкой направилась именно туда. Дуняша была на руках у Верочки.
— Все, охлынем немного и уйдем, — пытался отмыть Гришка лицо, почерневшее от сажи пожара.
— Сволочи! — погрозил Майкл вслед улетающим самолетам.
— Как русские говорят! — добавил Гришка Коровин.
Порошин никак не мог оторвать взгляда от горящего великана — Дурилы. Деревянная скульптура от огня и дыма принимала фантастические очертания. Она поднимала полыхающую дубину, как факел, двигалась, поворачивала мучительно голову, будто пыталась что-то промычать или произнести первое в своей жизни слово.
Об изгоях, которые жили на острове староверов, 22 июня 1941 года вспомнили только два существа: дед Кузьма — в Норильском концлагере, и Володька — в Зверинке.
— Хорошо им там! — перекрестился дед Кузьма, подгоняя лошадь кнутом.
— Кому хорошо? — спросил у своего кучера Завенягин.
Кузьма не ответил Авраамию Павловичу. Начальство — оно глупое, без понимания. Началась вот война. Значит, жди погибели, голода. С войной завсегда смерть и мор. Начальство-то не умреть. Завенягин, конешно, человека душевная, антиресуется, как из хграблей стрелять. Хглядишь, булку хлеба сызнова подбросит. Дыднако, не мохгет быть веры начальству.
В это время за тысячу верст, на площади Зверинки, в толпе плачущих баб и угрюмых казаков Володька слушал выступление Молотова по радио:
«Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление:
Сегодня в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории. Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей.
Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в пять часов тридцать минут утра сделал мне заявление от имени своего правительства о том, что германское правительство решило выступить с войной против СССР в связи с сосредоточением частей Красной Армии у восточной германской границы.
В ответ на это мною от имени советского правительства было заявлено, что до последней минуты германское правительство не предъявляло никаких претензий к советскому правительству, что Германия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной.
По поручению правительства Советского Союза я должен также заявить, что ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границы и потому сделанное сегодня утром заявление румынского радио, что якобы советская авиация обстреляла румынские аэродромы, является сплошной ложью и провокацией. Такой же ложью и провокацией является вся сегодняшняя декларация Гитлера, пытающегося задним числом состряпать обвинительный материал насчет несоблюдения Советским Союзом советско-германского пакта.
Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, советским правительством дан нашим войскам приказ — отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины.
Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии, поработившей французов, чехов, поляков, сербов, Норвегию, Бельгию, Данию, Голландию, Грецию и другие народы.
