Владилен Машковцев - Время красного дракона
Сталин боялся войны панически, в иные моменты он был твердо уверен, что Гитлер не нападет на Россию. У Советского Союза — 170 дивизий, 9200 танков, почти 47 тысяч орудий и минометов, 8450 самолетов. Берия, глава военной разведки генерал-лейтенант Голиков, нарком обороны Тимошенко вынужденно обманывали Сталина. Идя навстречу его желанию, они утверждали, будто СССР уже имеет превосходство над Германией. И начальник генерального штаба Красной Армии в этом обмане участвовал. Но против наших 170 дивизий немцы выставили — 188, более мобильных и технически оснащенных. Их самолеты и танки были лучше наших. Немцы в любое время могли молниеносно увеличить свою мощь на восточном фронте. О начале военных действий было известно с точностью до одной минуты.
Вечером, за десять часов до начала войны, Сталин провел в своем кремлевском кабинете совещание, вызвав — Молотова, Ворошилова, Берию, Маленкова, Вознесенского, Кузнецова, Тимошенко, Сафонова, Жукова, Буденного и Мехлиса. И под грифом «строго секретно» приняли и утвердили документ:
«Постановление ПБ от 21 июня 1941 года.
I
1. Организовать Южный фронт в составе двух армий с местопребыванием Военного совета в Виннице.
2. Командующим Южного фронта назначить тов. Тюленева с оставлением за ним должности МВО.
3. Членом Военного совета южфронта назначить тов. Запорожца.
II
Ввиду откомандирования тов. Запорожца членом Военного совета Южного фронта назначить тов. Мехлиса начальником Главного управления политической пропаганды Красной Армии с сохранением за ним должности наркома госконтроля.
III
1. Назначить командующим армии второй линии тов. Буденного.
2. Членом Военного совета армий второй линии назначить секретаря ЦК ВКП(б) тов. Маленкова.
3. Поручить наркому обороны тов. Тимошенко и командующему армиями второй линии тов. Буденному организовать штаб с местопребыванием в Брянске.
IV
Поручить начальнику Генштаба тов. Жукову общее руководство Юго-Западным и Южным фронтами с выездом на место.
V
Поручить тов. Мерецкову общее руководство Северным фронтом с выездом на место.
VI
Назначить членом Военного совета Северного фронта секретаря Ленинградского горкома ВКП(б) тов. Кузнецова».
Совещание закончилось поздно, часов в одиннадцать, но члены Политбюро не покинули Кремля. Предстояла бессонная ночь в ожидании начала войны. Сталин все еще цеплялся за слабую, эфемерную надежду, что Гитлер не начнет военные действия. Трудно сказать, почему страшился войны Иосиф Виссарионович. Возможно, он был человеком — более чем умным: понимал, что коллективизация и массовые репрессии породили слишком уж много обиженных и недовольных, подорвали социальную опору партии, советской власти.
В три часа ночи Сталин почувствовал усталость, резь в глазах, будто песком сыпанули. Он прилег на диван, не раздеваясь, лишь скинув сапоги, и сразу погрузился в сумеречное забытье, из которого выныривали светлые мысли:
— Надо отдать немцам Прибалтику, Белоруссию, Украину. Черт с ними, в этими землями, лишь бы войны не было. А там видно будет, ослабнет Германия в войне с Англией, можно будет и вернуть утерянное...
И привиделся Сталину сон, как ему показалось позднее — шизофренический по несовместимости картин, совершенно нелепый. Будто бегает он, Иосиф Виссарионович, по территории захваченного немцами Кремля — без сапог, босиком, прячется от выстрелов за углами, за кучами хлама, за царь-колоколом. А немецкие солдаты хохочут, бьют очередями из автоматов, но чуточку мимо, пугают. И самое страшное, что среди фашистов много красноармейцев, не пленных, а с оружием. И красноармейцы тоже стреляют по Сталину, по звездам на Кремлевских башнях. Длинная пулеметная очередь загнала вождя в лужу. Он заполз на четвереньках в грязную лыву, плюхнулся на живот и заплакал. А пулемет стрелял и стрелял, фонтанчики от пуль подбирались все ближе-ближе. И руководила этим безобразием эсерка Мария Спиридонова. Покойный патриарх Тихон подошел к луже, где лежал он, вождь, и спросил укорительно:
— Ты почему, исчадие ада, спилил крест на памятнике Минину и Пожарскому?
— Разве там был крест? — как бы запамятовал Сталин.
— А што же держал Минин в руках до прихода к власти большевиков?
— Серп и молот, — предположил Иосиф Виссарионович.
Толпа в это время вытащила из мавзолея Ленина, сожгла его на костре, а останками зарядила царь-пушку.
— Стреляйте! — распорядилась Мария Спиридонова. Царь-пушка грохнула выстрелом.
— А с этим псом што деять будем? — спросил какой-то мужик.
— Затолкните в пушку его, выстрелим! — орала толпа.
И его, Сталина, запихнули в ствол царь-пушки, только голова торчала. Народ ликовал, но старики и старушки плакали:
— Как же мы жить станем без вождя?
— Должно же быть што-то святое.
— Пропадем без руки евоной твердой.
— Не так уж и плохо при нем жилось.
— Были, конешно, головокружения от успехов, ошибки, искривления. А другие плевались, бросали в лицо Сталина гнилыми помидорами и тухлыми яйцами, кричали:
— Бей его, ирода!
— У, харя усатая!
— Народу-то сколько погубил! Кровопивец проклятый!
Толпа забрасывала грязью и сырыми яйцами Молотова, Ворошилова, Калинина, Буденного, Берию, Жданова. Мария Спиридонова подошла к царь-пушке с факелом, подожгла запал. И снова рыкнула пушка огнем и громом. Сталин полетел по дуге, упал на брусчатку возле храма Василия Блаженного...
Иосиф Виссарионович проснулся от удара о ковер. Во время сна он иногда падал с дивана. Кошмарное сновидение все еще холодило грудь, левую руку. Настырно трезвонил телефон. Иосиф Виссарионович надернул сапоги, подошел к столу:
— Але, я слюшаю...
Звонил Жуков, он сообщил, что немцы перешли границу с боями по всем рубежам, бомбят Киев, Житомир, Севастополь, Минск и другие города. Первыми в кабинет Сталина вошли Молотов и Берия.
— Лаврентий, где у нас Мария Спиридонова? — хрипло спросил Сталин.
— В Лефортовской тюрьме, — не понял вопроса Берия.
— Ликвидируйте ее и всех остальных тоже...
— Будет исполнено, Иосиф Виссарионович.
— Неужели война? — раскурил трубку Сталин.
— Война! — глухо ответил Молотов.
— А что говорит посол рейха?
— Шуленбург был у меня. Германия объявила нам войну.
Сталин подошел к окну, отдернул штору и проговорил сдавленным, срывающимся голосом:
— Товарищ Ленин создал великое государство, а вы просрали его.
Цветь пятьдесят вторая
Доктора Функа освободили из-под ареста, и он рад был, что вырвался на свободу. Мартышка-Лещинская пришла к нему с букетом пионов, благодарила за излечение. Неприятные встречи следовали одна за другой. То заведующий вошебойкой Шмель, то склизлявый вьюноша Попик... А где Верочка Телегина, Дуняша? Где поэты — Василий Макаров и Борис Ручьев? Где Трубочист?
— Вы хотите меня видеть? — спросил, входя, Трубочист.
— Да, да! Добро пожаловать, я рад вас видеть, присаживайтесь, поговорим.
— Я пришел к вам проститься, Юрий Георгиевич.
— Вы уезжаете из города?
— Да, я скоро улечу на звезду Танаит.
— Кто же нас будет отвлекать от горького настоящего, предсказывать будущее?
— По-моему, Юрий Георгиевич, я никогда не предсказывал и не показывал вам будущего.
— Вы умеете и показывать будущее? Вот в это я не верю!
— А вы желаете его увидеть, Юрий Георгиевич?
— Свое будущее не хочу видеть, опасаюсь травмироваться. Но какую-нибудь картинку из жизни известных личностей увидеть интересно.
— Перед вами на стене зеркало, Юрий Георгиевич, посмотрите в зеркало внимательно.
— Смотрю, но ничего не вижу, дорогой мой Трубочист.
И в это мгновение зеркало заклубилось белым дымом, начали проявляться лики, очертания предметов, послышались голоса. Доктор Функ оцепенел. Однако у него успела мелькнуть мысль, что он попадает под воздействие гипноза. А в зеркале, как на волшебном экране, оживало действо. В какой-то огромной черной пещере стояли большие чугунные котлы с кипящей смолой или водой. В одном котле мучились Маркс, Энгельс и Ленин. В другом — Ленин, Сталин, Троцкий и Свердлов. Получалось, что в аду находятся два Ленина. Чертями, которые подбрасывали в огонь уголь, работали Дзержинский, Ягода, Ежов, Берия и Гиммлер. Самым шокирующим было — нахождение в одном из котлов Гитлера. Да, он был в одном резервуаре с Марксом, Энгельсом и Лениным. В других котлах находились незнакомые личности.
— Кто это? — спросил Функ у Трубочиста.
— Это политические деятели, которые вам пока не известны. Но над ними еще будет смеяться весь мир. Перед вами, Юрий Георгиевич, геенна двухтысячного года. Вы же хотели увидеть будущее?
Сатана подбадривал чертей ударами плетки. Черти были хвостаты, наиболее длинным хвостом обладал Дзержинский.
— Уголь окончился, нечем огонь поддерживать, — сказал Берия Сатане.
— Кто за поставки отвечает? — спросил Дьявол.
