Сергей Соболев - Скриптер
— Я расскажу вам собственную версию случившегося на том объекте, что называется «Ромео Один». А также обрисую, что из себя представляет сам этот комплекс. Но несколько позднее… Сейчас же скажу о другом. — На лице Редактора вновь появилась уже знакомая Логинову странная улыбка. — Вы будете удивлены, но я предполагаю, что и вы там были, Дэн.
— Где это «там»? — опешил Логинов. — На этом вашем объекте?
— Он не мой… и не наш… Он находится под международной юрисдикцией.
— Тем более… не понимаю!
— Там, на месте происшествия, обнаружено, среди разных жутких деталей, немало любопытного… И — труднообъяснимого.
— Например?
— Убиты — двое. На двух у них должно быть четыре конечности… речь о руках.
— Если только кто-нибудь из них не однорукий.
— Нет, это были нормальные, здоровые, физически крепкие и специально подготовленные люди.
— И что не так с этими их… конечностями?
— На месте преступления обнаружены не четыре руки, а… пять. Если быть точным, нашлась «лишняя» кисть руки…
— Вот это да… Уже интересно! Хотя и жутковато.
— На одной из стен найдена надпись, которую некто попытался замазать кровью… Должно быть, за неимением другого красящего материала.
— Что за надпись?
Павел Алексеевич достал из внутреннего кармана сложенный пополам листок со сканом обнаруженного на стене в жилом модуле R1 изображения. Сам развернул его и передал собеседнику. Дэн некоторое время изучал это изображение — снимок сделан в ультракрасном или ультрафиолетовом диапазоне. Затем, сложив его аккуратно, вернул Редактору.
— Что скажете, Дэн? Есть версии?
— Пока что только одна мысль пришла в голову…
— Озвучьте.
— Латинские буквы M, N, и, возможно, s можно расшифровать как Michel de Nostredame… [91] Или — michel nostredamus…
— Верно.
— Если принять эту гипотезу на веру, — задумчиво сказал Логинов, — то остальные символы в этой короткой и странной надписи расшифровываются просто…
— Расшифруйте.
— Пятая центурия, катрен семьдесят пятый…
— Уточните, о чем идет речь?
— Речь о знаменитом труде «Пророчества магистра Мишеля Нострадамуса», называемом ныне «Центуриями».
— Когда они были написаны, эти пророчества?
— В течение нескольких лет… в середине шестнадцатого века. Первоначально катрены появлялись в ежегодных альманахах. Первая сводная книга «Пророчеств», или же Центурий, вышла в Лионе… Если мне не изменяет память, в тысяча пятьсот пятьдесят пятом году.
— Память вам не изменила. Тогда, может, вы воспроизведете и тот катрен, о котором мы сейчас говорим?
— Хм… На языке оригинала?
— Да, для начала — на старофранцузском.
Логинов на мгновение прикрыл глаза. Потом заговорил странно переменившимся голосом:
Montera haut sur le bien plus a` dextre,
Demourera assis sur la pierre quarree,
Vers le midy pose' a` sa senestre,
Baston tortu en main bouche serree…
— А теперь хотелось бы услышать перевод, — сказал Редактор. — Извините, что веду себя порой, как дотошный экзаменатор. В нашем деле нет мелочей. Я обязан убедиться, что вы знаете предмет, представляющий сейчас для нас огромный интерес, как говорится — назубок.
Логинов, помолчав какое-то время, выполнил пожелания старшего коллеги, озвучив русский перевод этого катрена знаменитого и неоднозначного прорицателя Нострадамуса:
Он поднимется высоко с правой стороны.
Останется сидящим на квадратном камне.
Сидя у окна, смотрит на Юг.
С посохом в руке, со сжатыми губами.
— Да, это достаточно близкий к оригиналу перевод, — сказал Павел Алексеевич. — Как думаете, о ком в этом катрене идет речь?
— Существует множество версий…
— Меня интересует ваша версия.
— Это катрен относят к тем предсказаниям, которые имеют какое-то отношение к России… Или же к историческому, скажем так, Российскому государству.
— Верно. А кто здесь центральный персонаж? Кто «поднимется высоко»? Кто именно, если принять за основу озвученную вами гипотезу, в пользу которой склоняюсь и я сам… кто «останется сидящим на квадратном камне»?
— Я не очень вникаю в политику…
— Если ты не занимаешься политикой, политика займется тобой, — процитировал кого-то из великих Павел Алексеевич. — Итак, ваша версия, Дэн?
— Думается, здесь речь может идти об одном из нынешних правителей, — сказал Логинов. — А именно, о том человеке, что в самом начале миллениума «поднялся высоко с правой стороны»…
Сказав это, он вдруг встрепенулся.
— Послушайте, Павел Алексеевич… Неужели вы воспринимаете это вот… средневековое чудачество сколь нибудь серьезно? О чем мы вообще с вами говорим?! Мы живем в компьютерный век… А этот монах, или кто он там был по жизни, кропал свои мистические стишата в темную эпоху, когда читать-то умел один из сотни!..
Редактор вытащил из кармана еще один сложенный листок. Но сложенный не пополам, как скан записи, а «в четвертушку».
— Разверните, сказал он. — И посмотрите внимательно.
Дэн развернул листок. Это тоже был скан. Причем, изображение имелось лишь на одной «четвертинке», а часть букв и символов закрыли пальцы.
Он глянул на первую строчку — ее было видно почти всю:
Montera haut sur le bien plus
Во второй строчке можно было прочесть первое слово — Demourera.
Третья и четвертая строчки были закрыты пальцами и отчасти ладонью того, кто держал эту четвертушку бумаги в руке.
— Это тот листок, который передал мне Артем Бородин? И который потом исчез из моего кармана?
— Это тот самый листок с катреном Нострадамуса, — жестко сказал Редактор, — из-за которого погибла ваша девушка и ее знакомый. Это тот самый «мистический стишок», из-за содержания которого едва не погибли и вы сами, Логинов. Более того, хочу, чтобы вы поняли четко — ещеничего не закончено. Ни для многих людей вокруг нас, ни для вас лично.
Они проговорили еще около четверти часа.
Павел Алексеевич про себя досадовал, что удалось выделить совсем немного времени для того, чтобы детально проинформировать — и проинструктировать — этого молодого и не очень опытного, в сущности, парня. Но время неумолимо; его уже осталось у них совсем немного.
— Запомните, Дэн, про метку в виде латинской буквы S!.. Постарайтесь оставить ее, поместить там, где мы ее заметим!.. чтобы я, или тот, кто займет мое место, знали, что сигнал пришел именно от вас. Буква S — ваш маркер, ваш логин, если угодно!
— Запомнил, Павел Алексеевич.
Они попрощались у проема, через который Павлу Алексеевичу был открыт прямой проход на Ближнюю дачу.
— Логинов, если вы окажетесь в том месте, о котором мы только что говорили, у вас, вероятно, будет выбор! И это будет очень сложный выбор. Не ошибитесь… Потому что переиначить потом будет уже невозможно.
— Постараюсь не сделать ошибки.
— И последнее, Дэн… Напомните-ка мне Десятое правило неформального свода заповедей программистов! Две из этих заповедей вы уже цитировали не так давно.
— Десятая заповедь? — Логинов бросил задумчивый взгляд на старшего коллегу. — With great power comes great responsibility… [92]
— Думается, мы поняли друг друга, — Редактор протянул руку. — Будьте наготове. И удачи, Логинов… она всем нам пригодится.
Глава 6
Объект «Волынское».
Око Ра.
Ужинал Сотник в одиночестве. В исторической столовой комнате, где в иные времена собирались у Хозяина самые влиятельные, самые могущественные люди страны, поздним вечером был накрыт «шведский» стол. Приказ ужинать, не дожидаясь приезда других гостей, поступил от Авакумова. Поскольку официантов либо повара здесь в данную минуту не было, Валерий обслужил себя сам. Благо стол ломился от яств — здесь были холодные закуски на любой вкус; в накрытых крышками посудинах томились суточные щи и борщ; на второе можно было выбрать запеченную или жареную рыбу трех видов, седло барашка, медальоны из телятины, блюда из птицы или что-нибудь вегетарианское вроде каши или грибной смеси…
Спиртного за столом не было. Даже легкого столового вина. Даже — пива.
Валерий, конечно же, обратил внимание, что стол накрыт на семь персон — по количеству столовых приборов. Место во главе стола пустует; более того, там, где обычно во время застолья восседает хозяин или старший, не было даже кресла или стула.
С одной стороны накрытого белоснежной скатертью стола стоят четыре стула, с другой — три. Вот за одним из них Сотник и устроился…
Он не был голоден; к тому же, не привык питаться так поздно — когда уже знакомый ему местный сотрудник сопроводил его в столовую, на часах было ровно одиннадцать. Ограничился парочкой бутербродов из семги и небольшим куском буженины, запив еду двумя стаканами необыкновенно вкусного клюквенного морса с легким привкусом меда…
