Воин-Врач V (СИ) - Дмитриев Олег
Отведя взгляд от белесых старых глаз, обвёл князь взором притихших горожан. И никто паузы не прервал, тишины не испортил.
— Как у хозяев принято, помогите за порядком приглядеть воям моим, справным ратникам. Народу много в гостях, кабы не обидел их кто. Говорил давеча отец Иван про тварей да негодяев, что не знают, как и извернуться, чтоб навредить нам у нас же дома. А ну как и тут пакостей каких удумали? Следят за порядком други мои верные, воеводы Рыси, вам всем знакомого, воины, многие из них родня вам, сыны, отцы да братья. Следят и старшины-стрелка Яна, что из латгалов, ребята. Нам с вами не видать их, да в том и служба их охранная, чтоб ни друг, ни враг не разглядел до поры. Мы, люд Полоцкий, с гостями прямо здесь сядем, на виду у всех, возле собора, Святой Софии. А поскольку пир у нас вот уж и впрямь на весь мир почти, накроют столы и для всего города. Посидим ладом, всем миром. Враги да их слуги хотели запугать нас, заставить дома сидеть, ставни закрыв да от каждого шороха трястись. Не бывать тому! — в голосе князя прорезался знакомый рык, нога грянула по ступени, а рука, сжатая в кулак, взлетела над головой и рывком рухнула вниз. Толпа загудела одобрительно, а старики в первом ряду чуть дрогнули бородами. Улыбнувшись.
— А вот и просьба главная, — успокоив чуть тон, продолжил Чародей. — К столам нашим не подходить и, оборони Боги, не подбегать. Руками сильно не махать. Княжьих людей, кто порядок беречь взялся, не волновать. У них служба известная: любому, кто зло учинить надумал, помешать. А проверять, со злом человек замахнётся, или в сердцах, им некогда. А вам, люди добрые, человека нового приметить проще будет, чем дружинным, что со мной вместе дома долго не были. Вот в чём просьба моя. Ну так как, поможете ли?
— За правду спасибо, княже, — выдержав долгую паузу, ответил старейшина.— За то, что честь по чести, открыто говоришь. За то, что город хранишь верно, за то, что людей бережёшь, что ратных, что мирных. Подсобит город тебе, Всеслав. Я, Велимир Старый, обещаю то. А со мной — весь люд Полоцкий. По твоему будет.
И дед, который, наверное, самого Рогволда Достославного помнил, склонил голову. А следом за ним — весь город.
Ряды столов появились так же, как на киевском подворье, только Домна в этот раз не свистела, и выносили их не Ждановы, а Третьяковы. И было тех столов не в пример больше. Нет, основной ряд, что установили возле ступеней собора, был невелик, с пято́к всего, хоть и больших. Остальные, выставленные вдоль площадных стен, от «центральной эстрады» отстояли на перестрел ближайшие, а дальние и на все два. И тянулись они вдоль всех главных улиц, накрытые почти одинаково с теми, главными.
На расстоянии вытянутых рук друг от друга стояли полукольцом ратники, но народ смотрел на них без привычных мне по прошлой жизни злобы и осуждения, дескать, важных от неважных охраняют. Здесь каждый понимал, что у них своя работа, ответственная, какую на других не переложить и на которой в любой миг можно с головой проститься. Не накидывались на горожан и вои, подпуская без разговоров поглядеть на высоких гостей. Которые, казалось, почти перестали напряжённо озираться, что в самом начале застолья случалось частенько.
Гости приехали с семьями, показывая, что доверяют Всеславу самое дорогое. Их нельзя, невозможно было подвести. Но и сидеть, отгородившись от города, князь не мог. То самое дикое Средневековье, в каком этот поступок оценили бы не как мудрость, а как признак слабости и трусости, диктовало свои правила. Король, прятавшийся за высокими стенами и спинами рыцарей в железных доспехах, выходя за пределы замка, легко и быстро мог прослыть у народа недостойным называться мужчиной, порочащим память отца и предков, что взяли власть и земли не только по праву рождения с серебряной ложкой во рту, и отстаивали свои границы и жизни своих подданных, стоя или скача в первом ряду, под развевающимся стягом. Да, время не стояло на месте и вносило свои коррективы. Да, я был полностью согласен с Рысью и со Ставром, что сорвали вчера глотки, отговаривая князя, умоляя избежать ненужной опасности. Но и Всеслава я тоже понимал. Сам был так воспитан и сыновьям своим говорил то же самое: «один раз поддашься страху или слабости — пиши пропало». Чародей же рассчитывал написать совершенно другое.
Яновых на крышах было много, даже видимых. Сколько их скрывалось в тени и за окнами, знали только он сам да воевода. Гнатовы стояли в оцеплении, деля его с зарубежными коллегами. Хотя какие они теперь зарубежные? Границы-то одни на всех. Но то, что в полукольце плечо к плечу были оружные воины в разных доспехах, лишь добавляло мероприятию статуса. Рысь, быстрее Ставра поняв, что переубедить старого друга не выйдет, собрал знакомых по встрече во Владимире-Волынском и по празднованию Ромкиной свадьбы, они полночи гоняли своих и лазили по площади. Утром Гнат хмуро сообщил, что, пусть времени на слаживание и было недопустимо мало, но каждый из охраны знал своё место, друг друга и поставленную задачу. Одну на всех. Сберечь подопечных.
Разговоры «в президиуме», не клеившиеся было сперва, набирали обороты. Перезнакомились все ещё в княжьем тереме, где некоторые гостили уже вторую неделю, поэтому проблем с этим не было. То и дело поднимались руки, украшенные обручьями и дорогими, статусными перстнями, и указывали на крайне удачно расположенную на противоположной стороне «стенгазету». Предметно говорили, не то, что в моём времени: «выразили согласие, проявили сдержанное опасение, обещали обдумать» и прочие дипломатические фразы, от конкретики далёкие. Здесь, в том самом дремучем Средневековье, в этом плане было гораздо честнее. Вот уже хохотали над какой-то шуткой Ясинь-хана Шоломон, югославы и болгарин. Болеслав с Вратиславом, лях и чех, как в древних сказаниях, соглашались со Свеном Ульфсоном, королём Дании, что устье Эльбы — идеальное место для торговли и размещения ударных флотилий. И даже Анна, королева Франции, была с ними в этом вполне заодно. Да, окажись здесь Генрих Четвёртый, он бы здорово удивился тому, как владыки дальних стран и держав разбирали, пусть пока сугубо гипотетически, Германскую Римскую империю. Но, с другой стороны, сгонять народы с родных земель и насильно заставлять верить в нового Бога не мы первые начали. Удержать власть по-прежнему можно было только силой. А сила сейчас была здесь, за этим столом.
Ближе к ступеням, слева от длинного стола «президиума» играли дети. Им, сыновьям, дочерям и внучатам мировых лидеров, лица которых светлели при взгляде на сосредоточенно копошившихся в песке или игравших в ратников малышей, было на судьбы мира плевать совершенно. А вот то, что у каждого оказалось по целому набору солдатиков, невиданных в их краях, было гораздо интереснее. И то, как менялись ребята деревянными фигурками, насовсем или «на поиграть», помогало их отцам и дедам быстрее принимать верные решения. Там же, на принесённой Домной подушечке, сидела на ступени Софии и Леся, бывшая древлянская сирота, а ныне — княжна Полоцкая. Смутившись от излишне оценивающих, как на кобылу на торгу, взглядов королей и князей, она попросила у Всеслава разрешения побыть с детишками. Он бы и сам, кажется, с бо́льшим удовольствием поиграл в деревянных ратников, чем в настоящих. Но об этом, кроме меня, никто не знал и не догадывался.
Сытый и довольный Полоцкий люд гулял вдоль цепочки ратников спокойно и плавно, не делая резких движений и не отвлекая вождей от дел государственных, как и было условлено. И даже старался особенно не пялиться на высоких гостей, о каких не каждый и слышал-то. В одном углу площади играли негромко наши скоморохи, под самой стенгазетой выводили что-то протяжное и лиричное мадьяры, слева же стояла узнаваемая повозка, где снова давали представление, как фигурка в сером плаще и с двумя мечами колотила по железной шапке другую, с черным орлом на жёлтом поле щита. Оттуда то и дело доносились взрывы хохота и одобрительные возгласы.
