Фрыц Айзенштайн - АТЫН
— Ичил, — сказал я шаману, — поколдуй маленько, не следит ли за нами кто. И, кстати, ты не замечал, кто особенно активно интересовался нашими походами в пустыню?
— Сейчас, расположимся, проверю. Я не знаю, не замечал, чтобы интересовались. Все интересовались, конечно, такой бакшиш привез из пустыни, невозможно не интересоваться. Мы всех победим с таким оружием!
— С такими тупыми бойцами, — остудил я его пыл, — мы ничего не завоюем. Боюсь, как бы нас не завоевали. Здесь ничего руками пока не трогать. Может взорваться само по себе.
Улбахай и Ичил кивнули. Они в удивлением осматривали необычные строения и подозрительный пейзаж вокруг.
— О, а это что за такие бойцы? — поинтересовался Улбахай, увидев двухметровые человеческие останки.
— Это, друзья мои, Элбэхээн-боотуры, чтоб вам стало известно. А вот это, — я показал на остатки вагончиков, — железные дома айыы и абаасы, про которых так много говорилось в сказаниях и легендах.
Ичил и Улбахай стояли молча, потрясённые прикосновением вечности.
— Ичил, — вернул я шамана в действительность, — не лови ворон. У нас очень много дел. Кстати, Улбахай, нет нужды, наверное, тебе напоминать, что эта тайна смертельно опасна? Здесь мы увидим тайные орудия айыы и абаасы. Если ты хоть подумаешь об этом месте в присутствии посторонних, тебе отвинтят голову прежде, чем ты сможешь это осознать.
— Да, да, конечно, — быстро согласился погонщик, — я понимаю. Это же такая древность! И совсем не так, как я представлял себе, когда слушал олонхо. И думал, что железные дома – это выдумка акынов.
— Ставь навес, с двойным верхом, чтобы мы не сдохли здесь от жары, а я посмотрю, что тут у нас имеется, — ответил я ему
Улбахай производил впечатления человека, который вышел из возраста хвастливого павиана, и, надеюсь, промолчит хотя бы до того момента, пока я отсюда не смоюсь. Теперь я добрался до исходной точки моего похода и у меня есть время заниматься всем тайнами пришельцев. Или ушельцев, как кому будет угодно.
Ичил закончил шаманить и объявил:
— Все нас потеряли. Никто не знает, где мы. Мы переоделись перед отъездом, поэтому у ищущих нет ни одной нашей вещи.
— Вот и хорошо. Давай перекусим и завтра начнем исследовать, что тут есть.
Я позвонил Сайнаре, сообщил ей, что мы живы и здоровы, что я её люблю и скоро вернусь. Это так, на всякий случай. Улбахай приготовил перекус, и мы завалились спать, чтобы встать до рассвета солнца.
С утра мы с Ичилом пошли к капищу. Надо проставиться местным духам, чисто для приличия. Небольшой переход и мы уже на месте. Ичил крутил головой и бормотал про ужасы ужасные. Я решил его просветить:
— То, что ты слышал в разных сказаниях – это правда. Искаженная, конечно же, но тем не менее. Ты, наверняка слышал от своих учителей альтернативные варианты олонхо, но и это тоже правда. Эти мертвые богатыри – то, что в сказаниях называли Элбэхээн-боотур, их было много. Почему в сказаниях их превратили в доблестных героев, и с каким таким злом они боролись – непонятно пока даже мне. Айыы и абаасы – это, по-моему, такие же люди, только сцепились они по непонятному поводу. Победили айыы, и сразу же в легендах абаасы стали исчадием зла. Так всегда бывает. Победили бы абаасы – злодеями стали бы айыы. Ничего удивительного. Но нам все это неинтересно. Нам нужны их технологии, надо узнать, как я сюда попал, и как я отсюда выберусь. А ты сейчас мы с тобой принесем дары духам этих мест, и ты получишь суперприз.
Мы прошли коридором к площади. Под ногами хрустели кости убитых людей, но шаман не обращал на них внимания. Я же подумал, что надо всё это отсюда вытащить и похоронить. Не привычные мы по трупам ходить. Всё здесь на месте. Даже калитка на том же самом месте и так же не закрыта, драпал я отсюда в бессознательном состоянии, даже не запер на ключ. Ичил зашел на капище и благоговейно вздохнул:
— Настоящие древние духи! Они известны мне, про них много рассказывали. Они считаются потерянными.
Родник у Духа Воды, как мне показалось, немного оживился. Водичка капала поживее, чем прошлый раз. Когда же шаман увидел траву, то просто затрясся от возбуждения. Он лизнул её и воскликнул:
— Магеллан! Это же чудо! Я увидел это! Никто никогда не находил аминай эм! И настоящую воду. Все, как написано в олонхо!
Начал сразу же мычать:
— Сверкающую в темноте Живую воду он увидал В чашке соболя черепной, Выпил глоток ее, Выбежал из норы, Принял свой прежний вид. Удесятерилась в теле его Дивная богатырская мощь От глотка небесной воды… Всё как в древних преданиях! Магеллан! Это настоящая живая вода!
Начал таскать доски от разбитых дверей и устраивать костёр для камлания.
Пока шаман бился в экстазе среди истуканов, я прошелся по коридорам[42] в поисках колодца, которого я в прошлый раз так и не нашел.
ГЛАВА 36
Меня собственно, интересовало в большей степени то, что на карте было обозначено, как учебный центр. Хотя и непонятно, кто, кого и чему здесь учил. Но вода тоже нужна, не гонять же верблюдов туда-сюда. Коридоры кончаются стенкой, а тоннели выводят на свет. А за стеной, за стеночкою, за перегородочкой, соседушка с соседушкою баловались водочкой, вот так напевая известную всем песенку и пробрался в какой-то закуток, а там лестница вниз и пошел я по лабиринтам блукать, но ничего путного не нашел. Кстати о водочке, я приложился к своей беззаветной фляжечке. Полегчало. Два яруса общежитий коридорного типа, но ничего похожего на колодец или водопровод я не нашел. Зато на втором ярусе наделся тоннель, по которому я прошел до упора. И здесь дверь, бункерного типа, с привычным мне электронным запором. Нет электричества, нет входа. Выполз на свет божий, перекрестился, и пошел к нашему импровизированному лагерю. Там надо вход искать, возле вагончиков. Разгрести завалы и проникнуть в неведомое. На крайний случай, дверь можно подорвать.
Улбахай ждал меня возле своих верблюдов, то есть, моих, конечно же, но я уж так. Всё равно потом придётся ему отдать. Тут и Ичил подтянулся, воодушевлённый, с горящими глазами и весть такой летящий. Как походка из мая.
— О, Магеллан! Сбылась мечта моей жизни. Я увидел то, о чем говорят легенды. Я разговаривал с Духами! О! Это прекрасно! Сейчас я сварю новый отвар, я теперь точно знаю, в чём его секрет. Потом надо будет привезти сюда земли и рассадить еще травы. У меня теперь есть семена!
И так далее, и в том же плане. Гонит короче, парень, и эйфория какая-то нездоровая.
— Ты, Ичил, покушай и приляг, отдохни. Иначе может произойти страшное. В такую жару бегать под солнцем вредно, удар случится. До захода солнца отдохнем, а потом, по холодку и приступим к делам.
Когда солнышко скатилось к горизонту, я решил, что каждый зайчик должен кушать свою морковку. Пусть Ичил занимается своими мистическими делами, а я займусь железками. Мне как-то это ближе. Хотя, конечно, и несколько обидно. Всё, казалось бы, рядом, вот оно, еще чуть-чуть и я смогу понимать основную идею Ичилового творчества, но нет, не даётся в руки. Так я и помру, наверное, неучем. Знания кое-какие остались в голове, но на уровне деревенской бабки-травницы. Запор там остановить или чесотку вылечить. Не дано, видать, хоть и обидно. Удивительное рядом, но оно запрещено. В итоге договорились, что собираемся снова здесь, ближе к полуночи. Ичил подался на капище, камлать и приникать к сокровенному.
Прежде, чем идти на поиски второй двери, я достал из загашника девайс, который притырил из базы связи. Может он мне что покажет. Планшет включился и начал мне рисовать окрестности, и таки показал четыре хода в недра тайного подземного города. Покрутив карту по кругу, кое-как сориентировал её по сторонам света, так примерно, чтобы не уйти в другую сторону. Два входа нашлись буквально в десяти метрах от нашего лагеря. Я пригласил с собой в помощь Улбахая, разгребать завалы.
Вход был в недрах одного из помятых вагончиков. Час, в сумерках, чертыхаясь и напрягаясь, как ломовые лошади, мы выволакивали из него всякий битый хлам. Непонятного назначения оборудование, груды пластикового крошева, стекла и мятых каркасов. До входа так и не добрались, необъятной величины железяка всё заколдобила и не видно было способа её оттуда выковырять. Взрывчатку я решил использовать только в самом крайнем случае. Да и стемнело уже. Завтра тогда, что ли, поковыряемся. Ичил не пришел и в полночь. Видимо, слился в экстазе со своими делами. Я ворочался не мог заснуть, хотелось поскорее вскрыть этот орешек, добраться до сладкой мягкой сердцевины и погрузиться в нирвану. Хотя никто ничего не говорил, что сердцевина будет мягкой и, тем более, сладкой. Но помечтать-то можно, насчёт кондиционера, например.
С утра мы взялись за другие вагончики. Мусор – в одну сторону, то, что по моему разумению, мало-мальски целое – в другую. Добрались до второго входа. Вагончик, врезанный в камень и оказался тем самым входом, через который можно проникнуть внутрь. Точнее говоря, он был своеобразной проходной. В тамбуре лежат четыре трупа, крепость пала, как обычно это и бывает, от предательства. Кто-то открыл дверь изнутри, и толпа бандитов ворвалась внутрь, сея смерть и разрушение. Всемирная история, банк Империал. Не сказать, что в холле, в который мы вошли, были гекатомбы трупов. Пять-шесть, не более. Всё как-то слишком просто, на мой просвещенный взгляд. Из холла выходили шесть дверей, я начал обходить их по кругу. Действительно всё просто. Агрессоров обманули, эти помещения, в которые вели двери, были классами. Как в университете или в школе. Столы, стулья, доски на стене с какими-то надписями мелом. Я внимательно всё осмотрел, с целью убедиться, что доски – это именно школьные доски, а не супер-пупер проекторы или плазменные экраны. Нет, всё как есть, древнее не придумаешь. Похоже, тут обманули не только меня, но и нападающую сторону. То ли каникулы были в школе, то ли обеденный перерыв, но детских трупиков под партами я не нашел. Пройдясь по всем классам, так их можно смело называть, я не обнаружил никаких прочих выходов и входов. Тупик, короче говоря. Это несколько подпортило моё радужное настроение, но не сильно. В запасе еще два варианта.
