Фрыц Айзенштайн - АТЫН
И всё. На месте бывшего родника образовалась яма, заполненная жидкой грязью. Пипец бассейну с мраморными стенками, подумалось мне. Никаких тебе фонтанирующих скважин, ни с нефтью, ни с водой. Только земля почему-то продолжала дрожать и в её недрах что-то странно гудело. Но примерно через пару секунд, гудение стало напоминать мне аварию на водопроводной станции, и в небо взвился фонтан воды, высотой метров тридцать, обдав нас свежим холодным душем и ещё одной порцией грязи и камней. Но никто не пострадал, как мне показалось. Мы восторженно смотрели на эту реку воды, которая летела в небеса, восхищаясь моим провидческим гением. Минут через десять, когда стихли аплодисменты, артезианская скважина поумерила свой пыл, и фонтан стал высотой метра полтора. И всё равно, такое количество воды полностью наполнило бассейн и бурным потоком потекло по лоткам и арыкам. Проблема воды в данном месте была решена, а зрители пошли отстирывать портки. Я же с чувством глубокого удовлетворения отправился в свою хату, праздновать победу над слепыми силами природы.
— Что там было, Магеллан? — встревожено встретила меня дома Сайнара. У неё теперь такая трогательная беззащитная улыбка. И во взгляде – искреннее беспокойство обо мне, любимом.
— Мы, дорогая, — ответил я, снимая с себя изгвозданные одежды, — не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача.
От этой фразы, внезапно, видать от переутомления, всплывшей в памяти, стало как-то не по себе. Гнусненько как-то стало, я почему-то чувствовал себя ландскнехтом, изнасиловавшим на конюшне невинную девочку. Муки совести я заглушил еще одной соточкой и куском вяленого мяса. Сайнара обняла меня со спины, и положила голову на плечо. Понимает, видать, что что-то не то со мной творится.
Надо назначить капо нашего поселения. Иначе я просто погрязну в текучке и хозяйственных делах. А у меня другие интересы. Проблема была в том, что степняки, мои родичи, так называемые, мало того, что не желали жить в домах, но и категорически не желали ни пахать, ни сеять. Даже огородика заводить не желали. А жрать голимое мясо мне уже слегка надоело. От запаха баранины я начинал себя плохо чувствовать, и выхода пока из этого положения я не видел. Ну, есть у нас запасы зерна и муки, ещё какие-то корешки с травками таскают из степи охотники, но это несбалансированное питание. Напасть что ли на какое-нибудь селение и угнать земледельцев? Да тут вроде так не принято.
Следующий день я посвятил разборке автоматического оружия, а также его смазке и сборке. Сказать по правде, это удавалось мне с большим трудом. Выручила старенькая книженция, затерявшаяся в документах. Типа наставление по стрелковому делу, на желтой, ломкой бумаге, но с картинками. Несмотря на то, что я с ней обращался очень аккуратно, она всё-таки развалилась окончательно. Но главное я из неё извлёк. Главное – то, что из привезенного железа можно стрелять, хотя так и не понял, что такое шептало. Я этого не знал даже во времена своего обучения, а уж теперь и вообще поздно этим заниматься. Почему эту железку нельзя было назвать человечьим языком[40]? Как-нибудь по-людски, например, хвостовик или скоба. Я в некотором роде согласен с Козьмой Прутковым[41]. Я бы всех тогда простил.
Чуть позже я прошелся по окрестностям, выискивая место, где устроить стрельбище, но остановился, наблюдая, как четверо мужиков разгребают грязь из того котлована, что образовался на месте бывшего родника. М-да, кажется что-то пошло не по плану. На меня набросился разъяренный мастер-ломастер:
— Уважаемый Магеллан! Ты разрушил древнее строение, это был водопровод, построенный самим Отцом основателем, да пребудет с ним слава!
И суёт мне в нос какую-то хренотень, то ли камень, то ли битый горшок.
— Тебе, уважаемый мастер я доверяю построить памятник былому величию. Ни в чем себе не отказывай. Бери мрамор, порфир и гранит, и строй. Никто тебе теперь мешать не будет!
Мастер засопел, но от меня отстал. Мне важно было, чтобы вода текла куда надо и в необходимом количестве, а не память о былом. Может, когда-то здесь что-то и было, но к моему приходу ничего не сохранилось. И нечего рыть носом локти. В смысле кусать. Зато Талгат увидел у меня ствол и решил поинтересоваться, что это я собрался делать.
— Вот, Талгат, ты-то мне и нужен. Бери пару-тройку уверенных бойцов, которые не побоялись грохота на Урун Хая. Будем проводить обучение.
Воодушевлённый полусотник привел троих парней. Мы нашли пустой дом, в котором сохранился стол и начали обучение. Я вспомнил нашего майора, помянул его незлым, тихим словом и применил педагогические армейские наработки в быту.
Сборка-разборка, смазка, протирка, потом ещё раз, потом ещё и ещё. И так до посинения. Стрелять я им не дал, патронов мало. Зная, что они судорожно зажмут курок и выпустят магазин в белый свет, как в копеечку, а вот одиночным огнём ППС не стреляет. Недоработочка-с. Но пока я их мучил сборкой-разборкой. Потом пошли стрелять из пистолета. Чтобы хоть привыкли к выстрелам и не прятали голову под крыло, не зажмуривались и вообще вели себя прилично. На сегодня хватит. Много учиться вредно.
Все последующие пять дней я потратил на то, чтобы научить стрелять тех, кто хоть мало-мальски был к этому способен. Первым делом я выпустил очередь в деревянную дверь старого сарая и, показывая на щепу, в которую она превратилась, объявил, что это смертоубийство всякому, в кого я попаду. Ну и пошло-поехало. На грохот выстрелов сбежались мои девушки. Конечно же, им немедленно надо было пострелять. Пришлось с девушками заниматься отдельно. Например, Даяна приловчилась пулять из винтовки, как богиня. Оптический прицел привел её в совершеннейшее восхищение. Я заставил их наделать чучел, расставить на разных расстояниях и устроил полноценное стрельбище. Короче, подготовка к боевым действиям, не приведи Тэнгри, таковые случатся, шла полным ходом. По мере освоения стрелкового оружия, я Талгату вдолбил минимальные основы тактики. Пришлось преодолеть самыми жесткими мерами нежелание бойцов ходить пешком, но я объявил им, что на лошадях они могут скакать, сколь им вздумается, но только без огнестрельного оружия. А остальные пошли копать окопы, люнеты, редуты и выкладывать брустверы. Я много всяких слов знаю, но делать пришлось только то, что получится. Они опять ничего не понимают. Отсутствие постоянной практики в ведении регулярных боевых действий среди местного населения привело к убожеству собственно военной мысли. Собраться толпой и бегать друг за другом по степи – вот и все теоретические наработки. Можно еще лоб в лоб столкнуться. Ничего, может во время боевых действий чему-нибудь научатся.
Пока мы занимались огневой подготовкой, уста Хайсэр мотнулся к самолёту и вывез какое-то барахло. Потом позвонили из Хотон Уряха – к командиру уже доставили телефон и он теперь трезвонил всем, кому не попадя, типа по делу, а вообще – исключительно похвастаться тем, что он такой крутой. Я считаю, что эта неизбывная страсть к хвастовству их всех когда-нибудь погубит. Просил этот чудак помочь с бойцами. У него, дескать, недокомплект, понос и золотуха. Талгат отправил пятерых бойцов с ППС на помощь товарищу. Я же, полагая, что тут все мои дела завершены, отправился с Улбахаем и верблюдами к тайному городу. С собой я взял только Ичила. Сайнару и всех своих любимых женщин оставил с оружием в руках защищать наши палестины. Если, конечно, будет от кого. Пока в наших землях тихо, а меня колбасило уже не по-детски. Я в двух шагах от тайны века, а тут надо сопли подтирать бойцам невидимого фронта и ждать, ударят тебе в спину или нет. Тоскливое, какое-то в общем, настроение, даже водка не помогает. И чувство юмора меня тоже покинуло. Нет радости в жизни никакой. На всякий случай взял с собой ППС, патроны, толовые шашки, шнурки и провода со взрывмашинкой. Накрайняк подорву всё, чтобы врагу не досталось.
Улбахаю я выдал новый маршрут. Первым делом мы наткнулись на тот посох, который я уткнул давным-давно, еще в прошлой жизни. Ичил сразу же в него вцепился, что-то восторженно бормоча. Может реликвию своего народа нашел, не знаю. И, честно говоря, уже и знать не хочу. Я хочу домой. И еще я хочу атомную бомбу, чтобы тут все перед уходом взорвать, вместе с коммунарами, тупыми хвастливыми бойцами, химкомбинатом и всякими переселенцами. Лучше десять атомных бомб и установку залпового огня. В таком тоскливом настрое мы и прибыли к первому пункту нашего пути – в долинку с вагончиками.
— Ичил, — сказал я шаману, — поколдуй маленько, не следит ли за нами кто. И, кстати, ты не замечал, кто особенно активно интересовался нашими походами в пустыню?
— Сейчас, расположимся, проверю. Я не знаю, не замечал, чтобы интересовались. Все интересовались, конечно, такой бакшиш привез из пустыни, невозможно не интересоваться. Мы всех победим с таким оружием!
