Парагвайский вариант. Часть 2 (СИ) - Воля Олег

За столом сидел клерк — бледный, взмокший от жары человек в строгом сюртуке, застёгнутом на все пуговицы. Он поднял на вошедшего Солано равнодушный взгляд, не проявляя ни малейшего признака официального радушия.

— Здравствуйте, — вежливо произнёс Солано. — Мне необходимо переговорить с достопочтенным Уильямом Хантером. Когда я могу с ним встретиться?

— Цель визита? — проскрипел клерк.

— Личный вопрос.

— Хм… Господин посол очень занят. Вряд ли он сможет выделить время для вас в ближайшее время.

— Сколько придётся ждать?

Клерк отвёл глаза, медленно провёл языком по губам и сказал:

— Ну, это очень трудно сказать. Конечно, существуют возможности ускорить вашу встречу… но это немного нарушит планы господина посла.

Всем своим видом он давал понять: достаточно небольшой суммы — и приём состоится немедленно. Только предложи.

Солано едва заметно усмехнулся. Вот ещё каждому швейцару платить!

— Передайте, пожалуйста, достопочтенному мистеру Хантеру, что от одного его очень хорошего друга мне поручено передать ему вот это.

С этими словами он сделал знак Супно. Тот шагнул вперёд и поставил на стол перед клерком увесистый ларец. Солано откинул крышку. Внутри, плотно уложенные параллельными рядами, блестели ровные, тяжёлые столбики серебряных монет.

Клерк замер и даже затаил дыхание. Его глаза расширились.

— Через несколько дней я отплываю в США, — спокойно продолжил Солано, — и мне будет жаль, если я не выполню своё поручение. Очень надеюсь, что мистер Хантер найдёт время в своём плотном графике.

Он оставил визитную карточку, жестом велел Супно забрать ларец и, не дожидаясь ответа, вышел.

Как и предполагал Солано, ожидание не затянулось. На следующий день мальчишка-посыльный доставил приглашение: господин посол просит явиться к нему после обеда.

* * *

Посол был человеком преклонного возраста — шестьдесят восемь лет, — однако тропический климат явно не вредил ему. Напротив: румянец на толстых щеках, слегка покрасневший нос и внушительное брюшко, едва сдерживаемое пуговицами сюртука, свидетельствовали о добром здоровье и сытой жизни. Настроение у чиновника было превосходным — возможно, от предвкушения выгодной беседы.

Солано не стал испытывать его терпение. После краткого представления он поставил ларец прямо на письменный стол.

— Сеньор Карлос Антонио Лопес, консул Республики Парагвай, поручил мне передать вам свои самые тёплые дружеские чувства, — произнёс Солано на чистом английском, слегка склонив голову. — Здесь триста песо. Думаю, они вам пригодятся.

— Хм… Несомненно, — протянул американец, проводя пальцем по гарту серебряных монет. Он закрыл крышку, и спрятал ларец в нижний ящик секретера.

— Чем я обязан такому яркому проявлению дружелюбия?

— Очень скоро в Рио прибудет официальная миссия из Асунсьона, — продолжил Солано. — А ещё одна делегация будет здесь по пути в Соединённые Штаты. Я личный порученец сеньора Лопеса. Моя задача — сбор информации и подготовка условий для работы нашей миссии. Я отплываю через несколько дней и хотел бы до отъезда получить у вас, мистер Хантер, несколько весьма специфических консультаций.

Посол выразительно приподнял бровь.

— Надеюсь, вы не собираетесь выведывать секреты моего правительства?

— Что вы! — улыбнулся Солано. — Меня интересуют самые приземлённые вещи. Никаких тайн. Всё, что мне надо я могу узнать и в самих Соединённых Штатах, но это потребует времени и денег. Я решил сэкономить и то и другое.

— Ну что ж, — кивнул посол, — тогда давайте поговорим.

Он взял маленький колокольчик и позвонил. В дверях кабинета, будто материализовавшись из воздуха, появился чернокожий слуга в белой ливрее.

— Сервируй столик в саду, — приказал посол на португальском. — И принеси что-нибудь лёгкое к вину.

— Пойдёмте, друг мой, — обратился он к Солано. — Погода сегодня превосходная. Не стоит сидеть в этом кабинете. Свежий воздух весьма полезен для здоровья.

Солано последовал за гостеприимным хозяином во внутренний двор большого патио, в котором размещалось и посольство, и личные апартаменты посла. Крытая веранда состояла из резных деревянных панелей увитых цветами. Посередине стоял круглый столик, к которому были пододвинуты два плетёных кресла. Когда посол с довольным вздохом опустил свою тяжёлую фигуру в одно из них, стало ясно: это его любимое место. Место, где дела ведутся, не спеша, с комфортом, под шелест листвы и плеск напитков.

— Итак, что вас интересует? — спросил посол, взяв с серебряного подноса бокал и слегка приподняв его в знак тоста.

Солано тоже взял бокал, кивнул в ответ.

— Очевидно, — начал он, — что цель делегации из Асунсьона — получить официальное признание независимости Республики Парагвай и установить дипломатические и торговые отношения с Соединёнными Штатами. Синьор Лопес полагает, что помимо официального пути существуют и обходные. Пути, которые могут существенно сократить время. Вы — опытный и уважаемый представитель Вашингтона. Возможно, вы располагаете информацией о подобных… коротких тропах.

— Хм… Короткие пути, говорите, — задумался посол. — Они, конечно, есть. Но учтите: короткий путь зачастую выходит дороже. Вы это понимаете?

— Разумеется, — кивнул Солано. — Буду признателен за любые подсказки о том, какие суммы потребуются, чтобы срезать углы.

Посол усмехнулся, допил вино и поставил бокал на стол.

— Ну что ж, слушайте, — откинулся он в плетёном кресле, скрестив руки на животе. — Признание Парагвая — как и любой молодой республики — формально входит в прерогативу Конгресса и Сената. Но то, как быстро и под какое настроение конгрессменов этот вопрос попадёт в повестку, зависит от президента и госсекретаря. От последнего в первую очередь. Вам надо будет найти подход к этим двум фигурам.

Он сделал паузу, обдумывая свои слова.

— Что касается президента Тайлера… — Он пожал плечами. — Человек он строгий. Пуританин до мозга костей. Давать ему деньги напрямую не стоит. Оскорбится. К тому же он сейчас в политической изоляции: виги вышвырнули его из партии из-за тарифного вопроса, демократы никогда его не поддерживали. Так что он ищет, где бы проявить себя. Возможно, признание Парагвая он воспримет как шанс вернуть политический вес. Но будет ли это полезно вам — не берусь судить. Его инициатива может оказаться… неловкой. Даже контрпродуктивной.

Солано молча кивнул, делая пометку в памяти. Это была не та информация, что можно найти в газетах. Это был взгляд изнутри.

— Я бы рекомендовал действовать через госсекретаря Дэниеля Уэбстера, — продолжил посол. — Этого господина я знаю очень хорошо, ещё в бытность его сенатором от Массачусетса. У него большая юридическая практика в Бостоне на паях с компаньоном. Многие крупные банки и промышленники пользуются её услугами. Разумеется, услуги стоят очень дорого. Обожает дорогие вина, сигары и роскошные приёмы. Во время паники тридцать седьмого года он потерял очень большие деньги. Так что сейчас вполне открыт для взаимовыгодного сотрудничества.

Посол понизил голос.

— Но подходить к нему со шкатулкой — бесполезно. Он привык к другим масштабам. В 1833 году группа нью-йоркских бизнесменов заплатила ему тридцать две тысячи долларов за поддержку нужных тарифов. Слухи просочились — был скандал. Но Уэбстера таким не сдвинешь. Он остаётся в фаворе при всех администрациях, знает всех и действительно может протолкнуть признание Парагвая. Вопрос лишь в цене.

Посол замолчал, посмотрел на Солано с лёгкой усмешкой.

— Сколько он запросит — даже не берусь предполагать. Но если уж решитесь — готовьтесь к цифрам, которые заставят ваше министерство финансов вздрогнуть.

Солано едва не присвистнул. Аппетиты второго лица в государстве, со слов посла, были грандиозны. Но оставалась надежда, что вопросы тарифов волновали американский политический бомонд куда больше, чем судьба далёкой республики на южноамериканской периферии. Возможно, и расценки окажутся скромнее.