Ревизор: возвращение в СССР 33 (СИ) - Винтеркей Серж

Он стоял у окна к Инге спиной. Молчание затянулось…

— Хорошо, что у тебя есть знакомый врач, — собрался он, наконец, с мыслями и повернулся к ней. — Денег на аборт я дам. Но на этом всё. Мы расходимся.

— Мне не нужны деньги на аборт! — вскочила она. — Я не стану избавляться от ребёнка! Ты должен жениться на мне!

— Нет, Инга. Между нами больше не может ничего быть.

Девушка закричала, сжав руки в кулаки, красивое лицо исказила уродливая гримаса:

— Если ты не женишься, я тебя на весь университет ославлю! Я в итальянское посольство пойду! Я на тебя жалобу напишу в ректорат, что ты беременную девушку бросил!

Тут вышел Мартин из своей комнаты, с удивлением глядя на неё. Инга зыркнула на него злобно, выскочила из кухни и закрылась в комнате Альфредо, громко хлопнув дверью.

— Ну, я так и знал, что твои приключения как-то так и закончатся, — проговорил Мартин, с сочувствием глядя на итальянца, а тот был просто в шоке от всего этого. — И что думаешь делать дальше?

— Не знаю, — покачал тот головой. — В Италию вернусь…

— Бросишь аспирантуру? — удивлённо посмотрел на него друг.

— А что мне остаётся?

— Н-да… Дела…

г. Москва. Квартира Ивлевых.

В понедельник с самого утра позвонил в редакцию и сообщил Вере, что Эмма в Москве и готова встретиться с заместителем главреда.

— Так! А что ж ты раньше-то не сказал, что она сегодня приедет?

— Да я сам только в субботу узнал, а позвонить-то в выходные некуда.

— Посиди дома, никуда не уходи! Я сейчас всё выясню и скажу, когда ей подъехать! — протараторила она и бросила трубку.

Решил, что пока она выясняет, успею позвонить на камволку и пригласить Анну Юрченко в гости в субботу. Минуты две пришлось подождать, но потом ее подозвали к телефону. Сразу поинтересовался у неё, не будут ли они с Озеровым против, если мы ещё друзей пригласим? Анна меня заверила, что будет только рада завести побольше новых друзей и знакомых.

— У меня же здесь нет никого, — объяснила она.

Ну и слава богу, — подумал я, попрощавшись с ней, и положив трубку.

На контрасте с поведением той же Альфредовой Инги эта девушка мне всё больше и больше импонировала.

Вера перезвонила ещё минут через пять и пригласила Эмму к заместителю главреда сегодня к одиннадцати часам.

Мы с Эммой не спеша позавтракали и поехали в редакцию. Она заметно волновалась. Шутил всю дорогу, чтобы успокоить её. В её понимании, ей предстояло встретиться с какими-то небожителями. И тогда я ей принялся рассказывать, как ездил на дачу к Юлии Друниной и её мужу. И как познакомился с художником-мультипликатором, который кучу наших любимых мультфильмов нарисовал. Едва не назвал парочку, что он только в будущем нарисует, но вовремя вспомнил об этом. Что это всё обычные люди, только очень талантливые, и не надо их бояться…

Главное управление внутренних дел Мосгорисполкома.

Как только генерал-майор Горьковенко оказался в понедельник на службе, он сразу вызвал к себе начальника ОБХСС из Гагаринского УВД. Тот сразу догадался, в связи с чем его могут так срочно дёрнуть в главк, и прикидывал по дороге, что же решило начальство относительно той школьной тетрадочки? Жизненный опыт подсказывал ему, что любой скандал вокруг партийных руководителей, как правило, влечёт за собой серьёзные последствия для всех излишне информированных, и часто последствия достаточно неприятные. Поэтому верхушка МВД очень старается такого не допускать…

Следовательно, скорее всего, ОБХСС по данному вопросу делать ничего не придется, кроме как все забыть. А горком будет сам разбираться со своими функционерами. Но как тогда поступят с виновницей всего этого скандала? Скорее всего, велят заткнуть ей рот. Он успел уже собрать информацию по этой Регине. И был готов продемонстрировать свою осведомленность, если понадобится. Начальство такое любит. Его предусмотрительность себя оправдала. Первым делом Горьковенко спросил его:

— Что по этой фантазерке, будут какие-то проблемы ее приструнить? Кто у нее родители?

— Проблем не ожидаю, Борис Васильевич, — тут же отрапортовал он, — отец птица невысокого полёта в дорожном министерстве, мать — директор школы. Обоим есть что терять, если дочка упрется, так что уверен, что они ее приструнят, если осознают всю тяжесть последствий вот такого вот поведения. А на самой клейма негде ставить… Из комсомола и МГУ выгнали за аморалку — крутила шашни с замужними мужиками вместо учебы. Все эти ее писульки могут быть просто-напросто способом отомстить.

Генерал одобрительно кивнул. Его явно порадовало, и что он собрал всю информацию, и что он понимает, чем необходимо заниматься вот в такой вот непростой ситуации.

— Валентин Петрович, значит, необходимо объяснить вот этой гражданке, — положил он перед ним тот самый листок с данными Быстровой Регины Степановны, — что клевета — это уголовно наказуемое деяние. А если это клевета на органы советской власти, то это уже антисоветская агитация и пропаганда. И если она не поймёт по-хорошему, то не церемониться. Очень важно, чтобы ей даже в голову не пришло пойти с той информацией к смежникам.

— Понял, — кивнул Волобуев.

— И постарайтесь не вовлекать в это дело слишком много сотрудников.

— Разумеется, Борис Васильевич. Поручу это дело капитану Баринову, который и принял первоначально эту тетрадь.

— Правильное решение, — одобрительно кивнул Горьковенко и протянул подполковнику руку на прощанье. — Держите меня в курсе.

— Так точно.

Москва. Редакция газеты «Труд».

Сколько я не настраивал Эмму на предстоящую встречу в редакции, она, всё равно, заметно волновалась. Первым испытанием для неё стала Вера. Она как начала восхищенно тараторить, что совершенно не ожидала, что Эмма такая молоденькая и такая красивая, что вогнала мне её в краску. И уже в таком виде отвела нас к заместителю главного редактора Силину.

Я и сам ещё не был с ним знаком. Невысокий полнеющий мужчина ближе к пятидесяти приветливо поздоровался с нами. Мы познакомились. Представил ему Эмму, как своего соавтора и отошёл в сторонку. Владимир Семёнович её очень хвалил, уверял, что у неё талант, засмущал её так, что она ни «бе», ни «ме» сказать не могла. А потом он повёл нас к главреду, что стало и для меня неожиданностью. Если с самого начала хотели к нему Эмму вести, то можно было сразу к нему и приглашать. Боялись, что Эмма испугается ехать в Москву к такому серьезному человеку? Или тут просто такой порядок, приглашать гостей к главному через заместителя?

К Генриху Марковичу мы пришли уже вчетвером. Нас с Эммой сопровождали Вера и Силин. От Ландера Эмме тоже пришлось выслушать массу приятных слов, чему я был очень рад. Слушал и улыбался, всё думал, как же удачно я ей предложил журналистикой заняться.

А в конце Ландер сказал, что нас ждут еще и в Министерстве обороны. Тут Эмма уже не на шутку испугалась и посмотрела на меня умоляющими глазами. Хорошо, что я поехал с ней! Понял, что пора мне вмешаться и взять дальнейшие переговоры в свои руки. Ландер сказал мне куда подъехать, кого спросить. Я тут же от его помощницы и связался с адъютантом генерал-майора Ветрова из политуправления Министерства обороны, представился, сказал, что представляю Эмму Либкинд по рекомендации главного редактора газеты «Труд». Тот живо отреагировал, явно будучи в курсе дела. Я оставил ему свой домашний телефон и попросил назначить нам встречу с генералом Ветровым. Он обещал перезвонить, как что-то выяснит.

Мы с Эммой попрощались со всеми и уехали из редакции.

— Как ты с ними со всеми разговариваешь? — спросила она уже в машине, когда я вёз её домой.

— В каком смысле как? Словами, через рот…

— Как ты не боишься?

— Эмма, я же тебе объяснял…

— И с генералом точно также будешь говорить?

— А что, генерал не человек, что ли?

— Ну, не знаю…