Александр Логачев - Мечи Ямато
Самурайчик важно кивнул, приказал ждать у ворот и ушел по дорожке в сторону большого дома. Кроме большого дома отсюда можно было разглядеть и множество других, разной высоты и ширины домов. «Просто какой-то крохотный городок, а не двор мастера Мацудайра», — подумал Артем.
Через несколько минут самурайчик вернулся и провел Артема в тот самый, увиденный издали, большой дом. Мастер принял гостя в зале для фехтования. Сквозь оклеенные полупрозрачной рисовой бумагой окна в зал проникали лучи закатного солнца, и на всем — на стенах, на развешанных по стенам какэмоно, на стойке с деревянными и бамбуковыми мечами, на соломенных матах, которыми был застелен зал, — лежали кровавые отсветы.
Мастер сидел на полу, он был в черной куртке, перетянутой темно-синим поясом-оби, и в черных штанах-хакама. Прямо за ним висела вертикальная матерчатая полоса с надписью: «Кто беспечен в малом, беспечен во всем».
— Меня зовут Ямамото. — Артем глубоко поклонился.
— Садись. — Мастер ладонью показал на место перед собой. — Сними амигаса.
— Я не могу снять амигаса прямо сейчас, господин Мацудайра. — Артем опустился на пятки. — Сперва я должен объяснить, кто я и откуда, иначе...
Договорить Артем не смог. Мацудайра вырвал катану из ножен, двумя взмахами клинка перерубил шляпные тесемки, завязанные у Артема под подбородком, третьим взмахом плоскостью лезвия сшиб шляпу с головы акробата.
Собственно говоря, что именно произошло в эти полмгновения, Артем осознал, лишь когда остался без амигаса на голове. Лишь тогда он проанализировал зрительные и слуховые ощущения, а последние были таковы: что-то смазанно помелькало перед глазами, и еще раздался свист рассекаемого воздуха. И вот Мацудайра снова как ни в чем не бывало сидит, упираясь кулаками в бедра, его катана вложена в ножны, а Артем сидит перед ним с открытым от удивления ртом.
«Не-ет, слишком грубо и прозаично описывать такое словами „вырвал меч из ножен“. Здесь без поэзии не обойтись, — полезло на ум Артему. — Наверное, поэтому японцы столь чувствительны к красоте и необузданно поэтичны — потому что стремятся во всем достичь совершенства, а описать совершенство грубой прозой невозможно».
А между тем, увидев перед собой не японца, а самого что ни есть откровенного и неприкрытого гайдзина, мастер клинка не взорвался гневом, не пошел кромсать чужака в капусту, да и вообще ничем не выразил даже мало-мальского удивления. Будто так и надо, будто звезды ему уже давно талдычили, что сегодня в гости всенепременно зайдет светловолосый чужеземец. Или же мастер превосходно владел собою, или же — от пришедшей на ум версии неприятный холодок пробежал по телу — уже с первого взгляда на фигуру в нелепой шляпе Мацудайра решил для себя, что пришелец не жилец, кем бы он там ни оказался и что бы он там ни наплел.
— Теперь говори, что тебя ко мне привело и откуда ты знаешь Хидейоши, — сказал Мацудайра.
Несколько секунд потребовалось Артему, чтобы окончательно прийти в себя. А когда пришел, то приступил к рассказу о похождениях — выдуманных и взаправду пережитых. Закончив смешанной правдивости повесть, Артем замолчал и теперь ждал ответа мастера. А скорее, даже не ответа — приговора...
Вопреки худшим ожиданиям Артема, мастер клинка ничего такого жуткого не отчебучил. Просто заговорил:
— Я доверяю Хидейоши. Он благородный муж. Он не стал бы помогать недостойному или презренному. Тем более не стал бы просить меня ему помочь. — Мацудайра немного помолчал. — Но я помню, как и Хидейоши ошибался.
Мастер энергично поднялся, подошел к стене и вытащил из стойки два бамбуковых меча. Протянул один меч Артему:
— Попробую узнать, кто ты такой. Кто-то определяет по взгляду, другие — по линиям рук, третьи — по словам. Мне человек становится понятен по его обращению с мечом.
Артем, конечно же, взял протянутый меч, но скептически покачал головой:
— Боюсь, это не мой случай. Я никогда не держал в руке меч. Ни настоящий, ни бамбуковый. Я — моряк и мирный человек. А до того как податься в моряки, немножко побыл бродячим цирковым артистом, что тоже не предполагало обращения с оружием.
— Это все не имеет значения. К тому же это не меч, не оружие, это синай[13]. — Мацудайра вытащил из-за пояса катану и вакидзаси. — Прими прямую стойку, Ямамото. Смотри на меня. Ноги поставь на близком расстоянии, не расставляй широко. Носки должны смотреть вперед, всегда должны смотреть вперед... Левую ногу отставь назад и пятку держи оторванной от пола. Вот так. Сейчас ты проведешь атаку, я буду защищаться. Меч можешь держать двумя руками, можешь — одной. Как, ты готов?
— Вроде бы да, — сказал Артем. Не мудрствуя и не выпендриваясь, он скопировал хватку меча у мастера: обхватив рукоять двумя руками, поднял синай на уровень плеча, чуть отвел в сторону от себя.
Конечно, тягаться с фехтовальным мастером в фехтовании — это такое же перспективное дело, как надеяться выиграть в шахматы у Каспарова. Но как тут откажешься! Обязательно сочтет трусом. И сражаться не по правилам (ну, допустим, бить по ногам) тоже нельзя. Посчитает «неблагородным и презренным». Ну, ладно, попробуем все же что-то изобразить...
Чтобы мастеру уж совсем жизнь малиной не казалась, Артем применил-таки одну не шибко подлую штуку. Он вспомнил, как пробиваются гандбольные пенальти, — игроки ложными замахами дергают вратаря, а когда тот малость дезориентируется, внезапно бросают мячик. Вот так же Артем сперва подергал мастера, изображая, что наносит удар, но сам его все не наносил и не наносил. А потом вместо рубящего удара, какой показывал и в чем, казалось, убедил, сделал выпад, метя в область груди...
«Да, вроде бы по их понятиям про самурайскую честь и совесть отвлекающие маневры и прочие хитрые приемчики есть жуткое неблагородство. Ну а по нашим цирковым понятиям мастеру вызывать на бой неумелого новичка — тоже не верх благородного поведения. Это все равно что какой-нибудь Костя Дзю потехи ради возжелал бы продемонстрировать свое боксерское искусство на перворазряднике из районной секции бокса. Так что квиты, мастер...»
Но уловка Артему не помогла. Мастер без труда отбил его выпад, ударив мечом по мечу. И сходу, не прерывая движения, мастер немыслимым образом крутанул синай, и кончик его бамбукового меча легонько стукнул Артема по запястью правой руки.
— Неплохо, — сказал Мацудайра, отступая на шаг. — Руки сильные, есть врожденная быстрота. Даю совет — все время держи руки расслабленными и напрягай их только во время нанесения удара.
Затем мастер скорбно покачал головой:
— Плохо, что у вас разрешены в поединках подобные хитрости. Если бы тебя сейчас увидел Цурутиё, он бы сказал: «Вот какие они, гайдзины, все они такие, им чужды честность и благородство».
Артем не стал выспрашивать мастера, кто такой этот загадочный Цурутиё. И без Цурутиё было чем забить себе голову.
— А проигрывать ты не любишь, Ямамото, — эту фразу Мацудайра неожиданно произнес с отеческой интонацией в голосе, напомнив Артему полковника Мухомора из сериала про ментов и разбитые фонари. — Это хорошая черта.
Мацудайра повернулся вполоборота, чуть согнул ноги, выставил меч перед собой, держа его двумя руками.
— Как я, прими стойку ханми, Ямамото. Готовься, теперь я буду нападать.
Вздохнув про себя: «И когда же эти игрушки кончатся!» — Артем скопировал стойку мастера. «Ханми, говорите? Ну-ну. Давай, нападай, маэстро...»
Глава восьмая,
В КОТОРОЙ АРТЕМ ПОНИМАЕТ, ЧТО ПОГИБ
Муху прихлопнул —
и при этом задел ненароком
иветочек в траве...
ИссаОднако маэстро не спешил нападать. Наоборот — опустил синай, так что его закругленный конец коснулся соломенных матов.
— Скажи, Ямамото, у вас знатные и благородные дома берут приемных детей из других благородных домов? — спросил Мацудайра.
— Э-э... нет, — несколько опешив, произнес Артем. И тут же подумал: «А почему нет? Черт возьми, может, это такая составная часть науки побеждать по-честному — в самый разгар боя влепить противнику вопросом не по теме и тем отвлечь его от рубилова на бамбуковых мечах?»
— У нас самурайские дома часто берут приемных детей из других домов, — говорил Мацудайра, все еще пребывая в стойке ханми. — Это делается, чтобы устанавливать дружеские связи между разными домами, чтобы крепить эти связи. Или чтобы создавать политические союзы. Или же таким способом основная ветвь семьи приближает к себе боковые ветви, не давая им окончательно отделиться...
— У нас для того же самого выдают замуж дочерей в другие семьи... — Как и мастер, Артем по-прежнему стоял в стойке ханми.
— Это само собой, — кивнул Мацудайра. — Но я сейчас говорю о приемных детях. Защищайся, Ямамото!
И мастер пошел в атаку, нанося удары один за другим — сверху, слева, справа. Артем отступал, подставляя свой синай под синай мастера и удивляясь, как ему удается сдерживать этот натиск. В тишине зала стоял дробный стук бамбуковых мечей. Артем пятился, пока не уперся спиной в стену. Мацудайра тоже остановился.
