Барин-Шабарин 5 (СИ) - Старый Денис
— И кто же в нашем Отечестве новый Авель, что смог предсказывать войны? — усмехнулся государь [Авель — монах-предсказатель начала XIX века]. — И если это оружие каким-то нелепым и непонятным для меня образом оказалось в руках кого-то, то как нам его забрать? Просто отнять?
— Алексей Петрович Шабарин, вице-губернатор Екатеринославской губернии, не без моего участия смог выкупить у бельгийцев оружие еще до того, как поступил государственный русский заказ на штуцера в Бельгию. Еще нарезное оружие производится в Луганске, и частью его закупали частные лица. Нынче же Шабарин через Фонд Благочиния занимается выкупом оружия у ваших верноподданных, — сообщал Воронцов.
— Шабарин… — его императорское величество задумался. — Шабарин, вы сказали. Я уже слышал это имя… Не он ли цементные заводы поставил, используя и ваши деньги, светлейший князь? Тушеное мясо… Да, я вспомнил его. Деятельный юноша, выходит.
Император грозно, в своей манере, посмотрел на Чернышёва.
— Почему я так мало знаю о человеке, который столь печется о России? Когда пришло письмо от графа Бобринского, где он просил за Шабарина, вы же мне сказали, что вьюнош недостоин моего внимания! — Александр Иванович Чернышёв непроизвольно вжимал голову в плечи, забывая даже и о том, чтобы вид держать статный и лихой.
Мало кто мог бы выдержать взгляд государя.
— А еще это он пленил венгерского генерала и убил двух польских, — проявил свою осведомленность Александр Сергеевич Меншиков.
— Экий пострел! — усмехнулся Николай Павлович. — Вызовите ко мне его. Нужно же награждать таких сынов Отечества, ну и показывать всем подданным, что мое благоволение можно заслужить делами на пользу Отечеству. Так он сам отдаст нам ружья, чтобы быть обласканным. У нас же денег мало?
Министра финансов Российской империи Петра Федоровича Брока не было на этом совещании. Но все присутствующие, даже и далекие от вопросов государственных финансов, прекрасно понимали ситуацию. В армию, даже в преддверии войны, а в том, что она будет, нынче уже никто не сомневался, всё равно не приходит достаточное количество денег. Взяв внешний кредит, в том числе и у Англии, удалось временно стабилизировать процесс обесценивания рубля, но ситуация была плачевной. Так что даже закупка дополнительных шести-семи тысяч бельгийских винтовок — и то проблема, ибо армия все закрома уж выгребла для подготовки к войне.
— Как — охотничье оружие? Нарезные новейшие штуцера были привезены в Россию охотничьими ружьями? — император осмотрел всех присутствующих. — А что, так можно?
— Никакого закона нарушено не было, ваше величество, — поспешил заверить государя князь Воронцов.
Император покачал головой.
— Светлая память Михаилу Михайловичу Сперанскому, много законов описал. Он бы разобрался. Но я бранить не стану, напротив… У моих подданных могут быть нарезные ружья, нужно придумать, как это сделать, чтобы их передали армии. Все читали подробно записку Паскевича? — говорил император, несколько повеселев.
Конечно, все прочитали, а основные моменты сам же государь только что озвучил. Чернышёв уже публично выступил против мнения генерал-фельдмаршала Паскевича, который утверждал, что новое европейское оружие бьет русское. Для Александра Ивановича Чернышёва все равно сабля и верный конь являются главным оружием и силой, что переломит хребет любой армии Европы. Так что шла кулуарная борьба за право определять перспективы развития русской армии.
— Я жду Шабарина к себе. Сообщите ему! Ну и намекните ему, что передача в армию всего оружия, что у него есть, будет оценена мной, — император посмотрел на Меншикова. — Ну а вам, князь, сил, терпения и воли. Вы представляете великую державу и оберегаете мою честь. Так что спуска туркам не давать — даже в Константинополе!
Сказав это, император стал завершать встречу, удивляясь тому, почему еще раньше не вызвал к себе вице-губернатора Екатеринославской губернии Шабарина. Ведь Николай Павлович должен был лично подписывать назначение Шабарина, а потом было письмо от графа Бобринского, упоминания от Паскевича…
И вправду, чудно выходило.
Глава 5
Севастополь, мирный приморский городок, был теперь словно встревоженный улей. История о стрельбе в городе, о двух убитых нападавших, а также страшном убийстве милой баронессы и её дядюшки прямо в доме волновала всех. Обсудить было больше и нечего, так что даже кумушки, недавно рассорившиеся, как казалось, на всю жизнь, спешили помириться и обсудить в разговоре последние новости. Даже забавно! Настроение было не самым плохим, поэтому можно было даже что-то очень серьёзное облечь в скорлупу юмора.
Мирон был ранен, но жить должен, в сознании. Обвинений в мою сторону не последовало. Да и как обвинять меня, потерпевшего? Если бы не тот прием в доме губернатора, когда мне пели дифирамбы, так еще, вполне может быть, и промариновали бы. Но так…
Мой визит к губернатору Морицу Борисовичу Берху, на котором я сам так настаивал, оказался лишь тратой времени, столь драгоценного при скоротечности развития событий. Берх был совершеннейше растерян. Все доводы в пользу того, что сбежавший англичанин — и есть убийца баронессы и организатор покушения, сталкивались с непробиваемой стеной неприятия. Военный губернатор Севастополя не хотел быть тем, что станет раскалывать нынче кажущийся нерушимым военно-политический союз Англии и России. Светлая память его предшественнику, губернатору адмиралу Лазареву, тот-то был с железными яйцами.
— И каких действий вы ждёте от меня? — чаще всего в нашем разговоре с губернатором звучал именно этот вопрос.
Складывалось впечатление, что старшим в чинах и званиях являюсь именно я, а не адмирал. Да-а-а. И всё же правильно, что в иной реальности его отстранили от военных дел. Этот человек никак не подходит для войны, даже хуже, чем Меншиков или Паскевич с Дубичем. Он теряется при любой неожиданности. Если что-то, так сказать, не по учебнику — адмирал зависает, как старый компьютер, не тянет новую программу. А ведь чем ближе война, тем чаще будут случаться самые разные чрезвычайности. Англичане научились, приняли на вооружение новые методы и тактики ведения тайной войны. Так что я не удивлюсь, если в Севастополе уже действует законспирированная диверсионная группа, задача которой — взорвать в Севастополе склады с оружием и боеприпасами.
Если взглянуть на историю покинутого мной мира, то станет понятным, что Севастополь не был готов к обороне. В том числе ощущалась и острая нехватка хоть каких-нибудь боеприпасов. И в этом свете играет совершенно иными красками решение затопить Черноморский флот и использовать вооружение и боеприпасы кораблей для обороны Севастополя. Может быть, Нахимов и перестал сопротивляться такому унизительному решению именно потому, что понял: если флот не отдаст всю свою артиллерию и боеприпасы, а матросов не пошлёт в оборону, то флоту будет просто некуда возвращаться. Севастополь пал бы в самое ближайшее время.
Так что я покинул губернатора, к вящей радости самого адмирала Берха, ни с чем. Но и то хлеб. Лучше уйти «в ноль», чем получить минус. Оставалось только ждать, когда прибудут сведения от моего полка, обложившего все дороги из Севастополя, правда, проверяли они только подозрительных. И за такое самоуправство я, конечно, также должен был получить нагоняй от деятельного военного губернатора. Был бы только Берх деятельным.
— Доклад! — нетерпеливо потребовал я от Тараса, когда он прибыл, уже к вечеру, с информацией о результатах поисков.
— Есть! — не по-уставному, горделиво, словно Цезарь, вернувшийся с победоносных Галльских войн, сообщил Тарас.
— Где он? — спросил я.
— Подранили малость, на месте оставили, — докладывал Тарас.
Я, было дело, хотел сделать выволочку своему заместителю. Как можно считать, что работа сделана на «отлично», вести себя вот так раскованно, как победитель, если нужный объект ранен? Однако, уже за самоваром с бутербродами и калачами, Тарас подробно рассказал, как всё произошло.
