Олегархат районного масштаба (СИ) - Номен Квинтус
— Светлана Владимировна решила, что будет нужных ей сотрудников сюда к себе приглашать, так что мы обязаны и здесь контур охраны поставить. Но вы проходите, конечно, вас-то это точно не касается…
К моей затее Сережа отнесся без особого восторга, но возражать не стал: все же понимал, что работа моя очень людям нужна. Сам он теперь в МВТУ руководил небольшой группой студентов и (в основном) аспирантов, занимающихся разработкой каких-то довольно секретных программ для авиапрома и считал, что я руковожу придумыванием более мощных компов — что, в принципе было и верно, но лишь частично. Потому что я придумывала, что и как многочисленные разработчики должны придумать, а уж все остальное специалисты и сами должны были сделать. А моей основной задачей было не указывать им, как это делать, а обеспечить условия, при которых им бы никто не мешал. И ничто не мешало, даже размышления на тему «а что пожрать». То есть задачу я перед собой поставила, но без моего участия ее и решать бы никто не стал: времена были такие, что об этом руководство задумывалось мало. То есть задумывалось, но как-то очень глобально, а вот мелкие и очень конкретные проблемы оставались нерешенными.
И нерешенными проблемами оставались чаще всего не потому, что, скажем, начальству было плевать на простой народ с его простыми мелочными заботами, а потому что никто даже о существовании таких проблем не подозревал. Вообще никто, потому что проблемы эти проявятся через очень много лет. А я о них уже знала — единственная вся из себя умная оказалась. Или, скорее, злопамятная: о них я помнила потому, что мне пришлось их решать уже ближе к собственной старости там, в прошлой жизни. Когда проблемы не просто проявились, но и выросли до пугающих масштабов, а ведь сейчас-то их решить можно буквально малой кровью!
И ведь о крови это было вовсе не метафорой. Но у меня были соображения, как крови все же избежать — но это в будущем, а сейчас нужно было решать задачи текущие. В том числе отношение непосредственно к полупроводникам имеющие, но все же большей частью — совершенно «сторонние», хотя с моей точки зрения они были куда как более важными. Например проблемы со строительством жилых домов. Нет, их в основном вообще без меня строили, но некоторые все же строились «для меня», и с ними я еще только должность заняв, стала разбираться. Например, во всех домах, строящихся для предприятий Комитета (как и для него самого) я распорядилась ставить внутреннюю электропроводку исключительно медную и с заземлением. С расчетом на то, что в одной-единственной квартире могут потреблять до пятнадцати киловатт. Ну а в среднем пиковая мощность в одном шестидесятиквартирном доме может достичь и двухсот киловатт! Да, это тоже было частью моего плана «предотвращения лишней крови»: с появление микроволновок и кондиционеров по всей стране столько пожаров случилось из-за возгорания не рассчитанной на такие нагрузки проводки… Но по поводу обилия электричества в домах были у меня и другие резоны, просто до них пока еще мировая промышленность не додумалась…
Промышленность много до чего не додумалась, так что я подписала договор с небольшой артелью слепых, изготавливающих самую простую вещь: электрические розетки. И для меня (то есть для строек Комитета) эта артель стала собирать розетки «европейского типа», то есть германского, для меня настолько привычного, как стакан или ложка. И вилки для них тоже стали изготавливать. Сейчас и розетки, и вилки делались в основном из карболита, и собирались «на винтиках», но мне это было не особенно и важно, главное, что они у меня уже были. А на то, что девяносто процентов «стандартных» советских вилок в эти розетки не влезали, лично мне было плевать, по мне так главным было «заложить основу».
И ее инженеры Комитета заложили, разработав несколько совершенно «экспериментальных» устройств. Когда инженерам даются очень четкие указания, что нужно сделать, они это делают — и как раз к марту в лаборатории Комитета появились три абсолютно новых (для нынешнего мира) прибора. Электрических, и в чем-то даже полупроводниковых — а неделю спустя все три прибора оказались у меня дома. И первым их этих приборов стал обычный электрический чайник, только стеклянный и с автоматическим выключением. Который нельзя было включить без воды (то есть можно, но он сам мгновенно выключался) и, что делало его очень привлекательным, провод не в сам чайник вставлялся, а был подсоединен к подставке, так что вскипевший чайник можно было просто взять и понести куда надо. Для моих ровесников в двадцать первом веке штука совершенно естественная, мы даже представить себе не можем, что когда-то было иначе — а для нынешнего времени это было действительно технологическим прорывом. Вот только выпускать эти чайники было негде…
Если не вникать в суть проблемы, то сразу становилось понятно: нужно построить завод по производству таких чайников, тем более что деньги вроде на строительство были в достатке. Но это только казалось: выручка от «Пионеров», получаемая в наличных деньгах, могла быть использована лишь на выплату зарплат работникам. А «безналичная» выручка — от поставок в Минск комплектующих для «Спутников» вся шла по статье «накладные расходы» — а эти «накладные» тоже куда угодно тратить было нельзя. Ведь «накладные» — это строго расходы на управленческий аппарат, проведение исследовательских работ и изготовление опытных образцов, то есть они в любом случае тратились на том же самом производстве. И сократить их было в принципе возможно, но вот «сэкономленные» таким образом средства пустить куда-то на сторону было нельзя. Но если не совсем «на сторону»… ведь на каждом предприятии эти средства можно было направить на «модернизацию производства по итогам исследовательских работ», точнее, на «внедрение собственных разработок в производство» (там были для этих пунктов немного разные условия по части перевода средств в зависимости от того, «на чем сэкономили», но об этом должны были «бухгалтера в штатском» позаботиться), так что я позвонила в Брянск и пригласила в гости «группу товарищей». И одиннадцатого апреля они с утра у меня в гостиной и собрались.
На телевизионном заводе уже заработала линия по выпуску собственных кинескопов, и благодаря этому (и пуску второго сборочного конвейера, пока в «одну неполную смену») среднесуточное производство с трех сотен телевизоров поднялось до трехсот пятидесяти. Причем дополнительные пятьдесят телевизоров оказывались на сто с лишним рублей дешевле производимых с МЭЛЗовской трубкой — но линия кинескопов только налаживалась и пока даже не могла помочь отказаться от «внешних поставок». Зато можно было «накладные» со всей продукции пустить на «модернизацию» цехов, выпускающих кинескопы — и я предложила товарищам новое направление этой «модернизации». Напоив их сначала чаем, а затем, когда они вежливо мой такой красивый и удобный чайник похвалили (я его тут же в гостиной и кипятила), рассказав, какую модернизацию я от них жду:
— Предварительная договоренность со Сталиногорским химкомбинатом у меня уже есть, поставки силикона для изготовления гермопрокладок, полиацеталь для нагруженных элементов крышки они вам поставят в практически любых нужных количествах. В принципе и крышку можно делать из полиацеталя, но нейлоновая или капроновая обойдется вдвое дешевле, а если и ручку из полиацеталя делать, то получится совсем уж дорого. Здесь ручка и крышка как раз нейлоновые, но с Дзержинском я пока сама договариваться не в состоянии…
— Договоримся, мы с ними давно уже работаем. У нас сейчас замки для жгутов из нейлона делаются.
— Отлично, а вот со стеклом проблемы…
— Да никаких проблем, мы же для кинескопов сами стекло свинцуем, а для чайников этот этап пропустим.
— Но там же потребуется борное…
— Светлана Владимировна, я понимаю, что вам тонкости технологий и знать не обязательно — так и не знайте дальше. У вас чертежи оснастки готовы?
— Какие чертежи? Тут не наколенное производство…
— Понятно, делать по впечатлениям от внешнего вида.
