Андрей Букин - Пара, в которой трое
Сколько я заплатил за все ее безобразия! Но, в принципе, люди оказались добрее, чем я думал, и к нам относились лояльно. Может, помнили, кто такой Бобрин, ведь появлялся шанс рассказать: «Жил тут у нас Бобрин с собакой, а собака съела диван». Для обслуживающего персонала эти истории приобретали не материальный, а романтический смысл.
Я с полным основанием могу сказать, что это была моя собака и слушалась она только меня, к Наташе же относилась как к подружке.
Долли, так мы ее назвали, вела себя вполне терпимо, единственное, что полагалось успевать, если незнакомый человек, сантехник или электрик, появлялся на пороге, – это ухватить ее за хвост. Чтобы гость не видел, насколько собака рада этому приходу, как у нее от восторга виляет хвост. Люди, как правило, пугаются грозного рыка из-за двери, но хвост выдавал Долли полностью. Необыкновенно добрая собака!
Мы имели глупость отдать ее на учение дрессировщику. Своих навыков воспитывать собаку не имели, вот и отдали. Тогда их было не так много, но находились какие-то частники, которые у себя в квартире держали по четыре-пять собак. Когда мы пришли, по-моему, через месяц забирать своего пса, команды «сидеть», «лежать», «ко мне» она исполняла беспрекословно. Но когда он поднял руку – молчаливая команда «сидеть», – я увидел, как Долли пригибает шею, и понял, что он ее бил. Я это отметил, но подумал: ладно, наверное, он знает, как это делается. А она, исполнив все команды, смотрела на нас такими глазами, в которых ясно читалось: «Когда же вы меня наконец заберете?» Дрессировщик: «А сейчас я вам покажу настоящее мастерство». Он завел ее на улице в центр лужи и сказал: «Сидеть!» Но она не села, смотрела на нас, не садилась и будто говорила: «Я все для вас сделаю, но такого унижения своего достоинства даже для вас терпеть не стану». И он ее, по-моему, ударил, а потом посоветовал: «Вы должны с хлыстом ходить». И мы забрали собаку…
Наташа. Ужас! Мы были убиты этим представлением, раздавлены опытом, который сами провели над собакой. Все эти муки она вытерпела из-за меня, потому что я уставала на тренировках и не могла с ней справиться дома. С появлением собаки я перестала бояться оставаться в квартире. Сон не улучшился, но мне стало легче.
Однажды мне после травмы делали в спальне укол. И собака, почувствовав, что мне делают больно, прыгнула на медсестру. Я Татьяне Анатольевне этого никогда не рассказывала, потому что знала: будет жуткий скандал!
Мы с ней выходили гулять на пятнадцать минут до моей тренировки на СЮПе, хотя полагалось гулять часами. Утром почти все выводят собак на пятнадцать минут. Итак, я выскакиваю на четверть часа, и она начинает бегать от меня по всему району, а я за ней вприпрыжку. Разминки у меня выходили фантастические. Возвращаясь с тренировки, я вновь должна была ее вывести, дальше примерки или стрижка, другие дела, и вроде бы Долли только мешалась. Но оттого что Игорь постоянно в отъезде, Долли стала такой отдушиной, хоть кто-то меня дома ждал. Конечно, из-за тренировок, из-за того, что я дико уставала, я не смогла полностью насладиться тем, что такое собака. Поэтому когда Долли умерла, то у меня осталось чувство вины. Я не смогла отдать ей частицу души, как Игорь.
Нас пригласили на гастроли на Тайвань. Когда мы готовились улетать и уже собирали вещи, собака будто почувствовала, что она нас больше не увидит. Мы вышли из квартиры, спустились вниз к машине, и вдруг на весь дом раздался дикий вой Долли. Волчий, истерический. Она никогда не выла и давно не расстраивалась в день нашего отъезда, просто садилась на свое место в углу в прихожей и так ровно вытягивалась, как плюшевая игрушка. Мы подходили, ее целовали… и уезжали, а она внимательно смотрела на нас. И вдруг этот вой – он у нас так и остался в душе. Мы долго, с бесконечными пересадками летели на Тайвань, сутки или двое прошло, пока мы смогли позвонить домой. И первое, что я спросила: «Тетя Неля, что случилось? Почему Долли так выла?» Тетя Неля говорит: «Да не знаю, я и не заметила. Мы собираемся гулять, все нормально». А через неделю Долли умерла. Я абсолютно уверена, что она этим воем с нами прощалась. Игорь ушел в себя, перестал не только со мной разговаривать, но и со всеми остальными. Наконец, он постепенно начал приходить в себя, и тут я сделала редкую глупость. Мы, уезжая из Москвы, нафотографировали Долли, не зная, что это ее последние снимки. Я сдала на проявку пленку, напечатала фотографии и решила на память о собаке их увеличить. Они висят у нас дома. А тогда я, вставив их в рамки, принесла в гостиничный номер. Игорь, как только увидел эти фотографии, опять выключился на неделю.
Долли так и не стала моей собакой. Зато Полли, которую мы потом взяли…
Хотя тетя Неля оставалась с Долли все последние годы, но ее так же, как и меня, наша собака держала за подружку, с которой можно играть, а можно проигнорировать в зависимости от настроения. Команды от нас она предпочитала не замечать. С Игорем подобное не проходило. Когда Игорь уезжал, она залезала в кровать на его место, ложилась, и у меня не хватало сил спихнуть ее на пол. С Полиной мы уже себя так не вели. Полина не знает, что такое кровать. Если я и скажу: «Поль, ну иди ко мне, ложись», она не понимает, что от нее требуют. Ей многое не разрешали с детства, а Долли можно было все.
К нам как-то пришла женщина застраховать квартиру. Заходит, Долли лежит на своем месте. Женщина так вопросительно говорит: «Собака?!» – «Не волнуйтесь, – я ей, – раздевайтесь и, пожалуйста, проходите на кухню». Я на кухне говорила по телефону, а ее нет и нет. Я увлеклась разговором, а потом вспомнила, что к нам пришла сотрудница Госстраха. Но тишина. Выхожу в коридор и вижу такую картину: стоит женщина, припертая собакой к дверям. Доллины лапы у нее на плечах, а на голове берет с помпоном, который Долли нежно жует. Женщина почти с инфарктом. Я с извинениями Долли с нее согнала, но она не стала страховать нашу квартиру, сразу же ушла, сказав на прощание, что нам и не надо страховаться.
Насчет второй собаки я приняла решение еще на Тайване, когда увидела, как страдает Игорь. Я на минуту представила себе, как мы вернемся в Москву и рядом не будет этого привычного огромного существа. Я еще из Тайваня позвонила тете Неле: «Тетя Нель, позвоните Прокловой, скажите, что собака умерла, и нельзя ли нам как-то помочь?» Выяснилось, что наша Долли прожила дольше, чем все ее братья и сестры. А Проклова сказала: «Вы такие замечательные хозяева, у вас собака прожила дольше, чем у всех. Поэтому я обязательно вам помогу найти щенка». Но оказалось, что в этот период в Москве не было мраморных догов. Дачный сезон, если у кого-то щенки и родились, то они на дачах. Долли же была у нас мраморной – белой с черными пятнами. Игорь мне сказал: «Наташа, собаку иной масти не бери, я ее любить не буду». О том, чтобы менять породу, об этом даже и речи не было.
На самом деле Игорь не хотел, чтобы я взяла собаку. Он предупредил: «После Долли я не смогу полюбить ни одного пса». Тетя Неля теперь не помнит, но тогда она мне сказала то же самое, но другими словами: «Как же можно взять собаку после Долли?» Она восприняла смерть Долли как потерю близкого друга. Сегодня же тетя Неля говорит так: «Долли я жалела, она болела, девочка. А Полина, она уже моя собака». …Все забылось. И Игорь, когда смотрит на Полину, говорит ей, трудно даже представить, с какой интонацией: «Я тебя не люблю, собака» – и нежно ее гладит.
Решение взять другую собаку я приняла исключительно умом, никак не сердцем: и взять нужно точно такую же догиню. Мы привыкли к такой собаке. И если я не сделаю этого сейчас же, то потом у нас уже никогда не будет собаки.
Долли не рожала, мы ее ни разу не вязали. Может, поэтому она пережила всех своих братьев и сестер. Говорят, старые девы тоже долго живут. Нам, правда, объяснили, что подобная физиология на собак не распространяется, у собак другая психика – у них нет желания иметь детей, – и не надо отождествлять их с людьми. Так, во всяком случае, пишут в книгах. Не знаю, насколько это правда. Во всяком случае в этом вопросе мы с Полиной поступаем так же, как и с Долли. Нам и некогда возиться со щенками, хотя однажды нам захотелось, чтобы она родила. Но Полька заболела, и ничего не получилось.
…Я обзвонила всех и вся, и наконец обнаружился один помет, причем очень приличный, то есть мы попали на элитных собак. Кобеля нам показывали, он чуть ли не полтора метра в холке. Собака родила, а хозяева уезжали за границу, и им надо было срочно продать весь помет… Они и собаку отдавали. Ужасная трагедия.
Игорь. Нас предупреждали, чтобы мы сами не ходили, не выбирали щенка. «Хоть у вас и был дог, вы не разберетесь, хороший ли щенок». Полагается прежде всего проверить, нет ли у щенка рахита. Инна Александровна в тот день была занята, но мы все-таки поехали одни. Там было шесть щенков, не меньше. Сука, которая родила, в наморднике, выдрессированная. Нам заодно показали, что она умеет делать. Стоят рядом хозяйка и дочка хозяйки. Хозяйка говорит собаке: «Охраняй меня!», дочка тянется к маме, а собака начинает оскаливаться и на девочку рычать. Не подпускает. После этого хозяйка говорит: «Все свои». Они мирятся, то есть собака отходит, вокруг родные люди, она уже ласковая, хорошая. Серьезная собака, которая все понимает. Через пять минут с нее сняли намордник, я сел на пол, она подошла, легла около меня, голову на мою ногу положила, мол, давай, гладь. Хозяева в шоке – так она не поступала ни с кем, тем более что выпустили щенков. Она давала нам их смотреть, а боялись, что она начнет защищать потомство.
