Брэд Гилберт - Победа любой ценой. Психологическое оружие в теннисе: уроки мастера
Под угрозой поражения Коннорс готовится к розыгрышу матч-бола, чтобы остаться в матче. Его движения очень расчетливы. Постукивает мячом о землю восемь или девять раз. Сосредоточен. Терпелив. Я думаю о том, что, если представится возможность, я хотел бы атаковать его, прежде чем он атакует меня. «При первой возможности иди к сетке», – говорю я себе. Затем он подает. Ничего особенного (его фирменная подача). Мяч летит мне под бэкхенд, и я отвечаю резаным ударом по линии. Причем глубоко. Бросаюсь вслед за мячом. Джимми отбивает и посылает мне свечу под левую. Я не ожидаю этого, и удар застает меня врасплох. Но свеча получается слабой и не очень глубокой. Я делаю пару шагов назад и совершаю что-то вроде прыжка с вращением. Вытягиваюсь, замахиваюсь из последних сил и бью смэш, снова по линии, в первый квадрат. Коннорс не угадывает. Он бросается на восток, а мяч летит на запад и попадает в боковую линию позади него; судья на линии жестом показывает, что мяч в площадке.
Я сделал это – взял решающее очко и победил «легенду» в крупном турнире. Я начинаю прыгать, задирать вверх руку в победном жесте, восторженно ликую, гордясь собой. Направляюсь к сетке, готовый пожать руку и выслушать поздравления. Однако Джимми не в том настроении, чтобы поздравлять.
Прежде чем я успел сделать хоть пару шагов к сетке, он начинает ломать комедию: визжит и орет на судью на линии, показывает на линию и на какое-то место за ней. Он похож на обезумевшего человека! Джимми находится в таком гневе, что у него течет из носа, а изо рта брызжет слюна. Он швыряет ракетку на землю, бежит к своему креслу и во весь голос кричит все, что думает по поводу решения судьи; прижимает обе руки к голове и выкрикивает такие слова, за которые бы вас немедленно арестовали, если бы вы их сказали полицейскому. Он показывает на «место», которое, как ему кажется, он видел за линией.
Пока все это происходит, я стою, как ребенок, ожидающий Санта-Клауса. Жду поздравлений. Я совершенно искренне не представляю себе, что же все-таки творится. Ведь матч закончился, не так ли? Он что, устраивает небольшой спектакль, чтобы потом сказать, что я у него и не выиграл вовсе? Может быть, в своем сознании он хотел оспорить законность выигрыша? Или это была вариация на тему того представления, которое он устроил в раздевалке после поражения в «Мастерс»? Ну что же, в самом деле, происходит?
Джимми продолжает нагнетать напряжение, буквально вопя в лицо судьи на вышке с расстояния менее метра. Он просто выводит его из себя своей тирадой относительно того, что мяч был на пять сантиметров в ауте. Он отбегает назад и показывает на «это место». Зрители свистят и топают ногами. Стоит ужасный гвалт.
А я чувствую себя немного сконфуженным. Жду, когда все успокоится. Но ничего не успокаивается.
И вдруг я слышу нечто такое, чему не могу поверить. Судья включает микрофон и говорит: «Отмена решения. Мяч был в ауте. Подает мистер Коннорс. Ровно». Он добился отмены решения судьи на линии при розыгрыше матч-бола! Если бы мне заехали вилкой в глаз, я бы, наверное, не заорал громче. Только моего крика никто не заметил: он потонул в воплях толпы. Вопящие фанаты – а их набилось более восьми тысяч на арене университета Иллинойса – заглушили бы взрыв бомбы. Все пошло вверх дном.
Это означало, что зрители увидят продолжение матча, и они были в восторге. Я чувствовал себя так, как если бы меня придушили. Джимми в Чикаго любили (сейчас-то его любят везде, но в те времена его любили лишь в нескольких городах), поэтому толпа обезумела: сначала они освистывали первое решение, теперь орут от восторга из-за его отмены.
Я чувствую, что все потеряно. Подбегаю к вышке с криком: «Какого черта! Как вы смеете пересматривать решение через пять минут после розыгрыша очка?!». Я совсем потерял голову. Судья ведет себя так, как будто ничего не случилось. Он смотрит на меня сверху вниз, как на замешкавшегося мальчика, подающего мячи.
Я был настолько взбешен, что начал раскачивать вышку. Я совсем потерял голову. Судья встревожился, потому что находился на высоте трех с лишним метров, а парень, явно потерявший контроль над собой, раскачивал его и орал, как сумасшедший. Судья выглядел так, как будто только что увидел тень Билла Тайдена, и цеплялся за подлокотники, словно на карусели.
И все-таки решение было отменено. Матч продолжился. Джимми подает на ровно. Я не выигрываю это очко. Не выигрываю и следующее. Счет становится 5–5. Теперь подаю я. Теряю первое очко. Теряю второе. Третье. Четвертое. Джимми подает при счете 6–5. Я теряю первое очко. Второе. Третье. Решающее очко. Матч-бол! Я только что проиграл матч-бол. Я проиграл матч! Полный кошмар! Я не выиграл ни одного очка за три гейма. А Джимми украл у меня матч. Он прошел в полуфинал за мой счет. Полная катастрофа! Я был раздавлен.
И вот что я хочу сказать. Джимми запугал судью и заставил его дать ему еще один шанс. Мяч был трудный. Естественно, я подумал, что он был в площадке. И судья на линии подумал то же самое. Когда мяч попадает так близко к линии при розыгрыше матч-бола, арбитр на вышке обычно не отменяет решения бокового судьи. Если только вам в лицо не орет сам Коннорс, требующий отмены, которого поддерживают восемь тысяч болельщиков! Судья на вышке поддался давлению Коннорса. Но не в этом был самый большой ущерб, который нанес Джимми. Самый большой ущерб он нанес мне. Самое страшное было то, что я сломался.
Пересмотр решения полностью уничтожил меня, мою способность думать, мое самообладание. Я отошел от гнева, но так и не смог прийти в себя; был настолько расстроен, что потерял контроль над своими действиями на корте. Чувствовал себя так, будто меня ограбили, будто у меня ампутировали все четыре конечности. Я знал, что требовал многого от себя, желая победить Коннорса. Мне показалось, что победить его дважды за один день – это уже слишком. Мне стыдно в этом признаться, но это был один из немногих случаев в моей жизни в теннисе, когда мне стало все равно. Я чувствовал, что у меня украли победу.
Джимми добрался до судьи, добрался он и до меня. В свои лучшие годы он был готов и способен на все, чтобы победить. И запомните: я рассказал этот маленький инцидент не для того, чтобы показать, что Джимми – нечестный парень. Джимми есть Джимми. Я хочу показать, что такое гнев, неконтролируемый гнев. Он случается среди профессиональных игроков, он случается и среди любителей. Необузданная ярость вызывается самыми разными причинами и приходит к вам в самые неподходящие моменты. Но когда она приходит, вы должны быть готовы. Вы должны уметь распознать ее и вернуть себе самообладание. В противном случае это все равно, что играть сломанной ракеткой.
В данном случае я оказался не готовым психологически. На протяжении всей карьеры я никогда прежде не бывал в такой ситуации, не предполагал, что то, что случилось, вообще могло случиться. И это было моей ошибкой. Я извлек из нее урок.
Необузданная ярость убивает вас (если только вы не Коннорс или Макинрой). Ярость, имеющая благородную основу, помогает вам. Выходя против такого мастера, как Коннорс, я должен был сказать себе, что надо ожидать чего угодно. Моя психологическая подготовка к матчу оказалась слабой. Помните, что я говорил по поводу способности Коннорса «контролировать все аспекты игры»? Я оказался не готовым к этому в 1985 году. Я должен был сказать себе, что он способен на все, и, когда он сделал то, что сделал, не идти у него на поводу. Конечно же, у меня было право отстаивать свою точку зрения перед судьей, но когда я стал раскачивать вышку, Коннорс уже выиграл психологическую игру. Если бы я был подготовлен психологически, то мог бы выиграть матч. Моя игра не подвела меня, меня подвел психологический настрой.
И вдобавок к моим бедам я был еще и унижен: меня оштрафовали на полторы тысячи долларов за оскорбление судьи.
Но, как вы увидите позднее, я получил ценный урок.
«Кричать или не кричать?» – вот в чем вопросИтак, может ли гнев принести пользу? Повторяю: необузданный гнев разрушает вашу игру, тогда как справедливый гнев, которым вы управляете, будет на вас работать.
Во время матча я, как и все, вслух ругаю себя. И некоторые говорят, что слишком много. Мне приходилось слышать такое: «Брэд, ты слишком строг к себе. Ты скулишь по любому поводу». Вероятно, эти люди правы. Но ведь я пытаюсь таким образом снова завести себя после допущенной ошибки в стратегии или в ее исполнении. Когда я расслабляюсь, или неверно выполняю удар по простому мячу, или пытаюсь добиться слишком многого в неподходящий момент, когда теряю терпение или опять и опять повторяю ту же самую психологическую или игровую ошибку, я начинаю злиться на самого себя. И вы должны делать то же самое. Такой гнев может помочь вам.
Это похоже на то, как тренер школьной футбольной команды дает вам пинка, чтобы вы веселее двигались. Злитесь на себя, когда совершаете ошибки. Покажите самому себе, что вам не все безразлично. Ваша игра изменится. И теперь уже надо идти вперед. Думайте о том, что происходит в данный момент. Забудьте то, что случилось минуту назад. Потому что невозможно одновременно смотреть вперед и назад. Если вы переживаете по поводу очка (или проблемы), которое уже позади, то не можете сосредоточиться на очке, которое разыгрывается в данный момент. Вам не хватает концентрации, а теннисист, которому не хватает концентрации, совершает физические и психологические ошибки. Играя против Коннорса в тот день в Чикаго, я был не в состоянии смотреть вперед, не мог перестать думать о том, что только что случилось, и сосредоточиться на том, что должно было случиться. И это стоило мне матча.
