Еда. Отправная точка. Какими мы станем в будущем, если не изменим себя в настоящем? - Уилсон Би

Благодаря своим братьям и сестрам мы впервые понимаем, как иногда несправедлива бывает наследственность: один может есть все что угодно и не набирать вес, а другой обречен на вечное ограничение в еде. Неравенство среди братьев и сестер из-за разной кишечной микрофлоры: мы рождаемся с различными бактериями внутри, которые численно превосходят клетки нашего организма в десять раз. Одни бактерии влияют на шансы иметь лишний вес в дальнейшей жизни, а другие влияют на степень переваривания обеда. То, что мы едим, постоянно изменяет состав микрофлоры и микрофауны, но равным образом природа микроорганизмов внутри нас определяет степень реакции на потребляемую еду. Такие вариации существуют даже среди однояйцевых близнецов. Исследователи в Малави обнаружили: если двух близнецов, страдающих от сильного истощения и детской пеллагры (белковой недостаточности), при оказании первой помощи кормили полностью одинаковым рационом, то могло произойти так, что один выживал, а другой нет – из-за различного состава бактерий в кишечнике {268}. Ученые взяли образцы кала у некоторых из таких близнецов с различиями в составе бактерий и пересадили мышам эти бактерии. Мыши с микрофлорой здоровых близнецов преспокойно жили, даже питаясь низкокалорийной пищей, в то время как мыши с бактериями детей, страдающих пеллагрой, очень серьезно теряли в весе.

Так что братья и сестры не рождаются одинаковыми, но неравенство часто закрепляется различным питанием.

Приемы пищи – это одно из средств для выражения предпочтения (или неосознанного предпочтения, так как многие родители считают себя абсолютно беспристрастными) одного ребенка перед другим. Кому первому подать еду? Кому достанутся соцветия брокколи, а кому ножки? Кому с большей вероятностью дадут подгоревший тост, потому что он «не против»? Кому достанется особый стакан? Чья очередь мыть посуду? Такие решения родителей часто расстраивают того или иного ребенка. В некоторых ситуациях, применительно к некоторым детям, они и вовсе становятся отравляющими.

Особенно сурово пищевой фаворитизм проявляется в отношении девочек. Общее представление о том, что мальчики должны получать большие или лучшие порции, чем девочки, выражается по-разному, иногда не слишком заметно, а иногда, наоборот, слишком явно.

Если в следующем воплощении вам суждено увидеть свет в сельской местности на юге Индии, лучше бы вам родиться мальчиком. У индийской девочки младше пяти лет вероятность умереть на 75 % выше, чем у мальчика: «самые высокие показатели детской смертности по половому различию, чем в любой другой стране мира», – как сообщала Times of India в 2012 году {269}. Селективные аборты привели к искусственной половой диспропорции в Индии. В 1901 году приходилось 103 мальчика на 100 девочек. Спустя один век на 100 девочек приходится 107,2 мальчика {270}. Подобная ситуация, характерная также для многих частей Азии, описывается как «гендерцид».

Во многих нищих семьях девочкам всего достается в меньшем количестве: меньше еды, меньше лекарств, меньше одежды. Там принято считать, что девочки не приносят такой же экономической и социальной пользы, как мальчики, поэтому родители ограничивают их во всем, вплоть до риса. Конечно, так происходит далеко не в каждой семье, но подобное явление достаточно частое. Уже в индийской переписи населения 1901 года наблюдалось такое безразличие к питанию девочек: «У нее меньше теплой одежды… вероятно, ее кормят не так хорошо, как кормили бы мальчика, а если она болеет, родители не предпринимают таких серьезных мер к выздоровлению, как по отношению к мальчику» {271}.

Но не всех девочек одинаково ущемляют в правах. Если вам суждено родиться девочкой в сельской Индии, было бы неплохо, чтобы вам достались старшие братья. В 2003 году индийский экономист Рохини Панде решила исследовать то, как братья и сестры влияют на степень запущенности питания девочек {272}. Она подсчитала количество девочек с «сильнейшей задержкой роста», то есть чей рост был в три раза меньше нормы, ожидаемой для их возраста.

Панде изучила данные по 14 715 сельским детям от полугода до почти четырех лет. Большинство матерей были неграмотными, и очень немногие зарабатывали деньги в дополнение к заработку отца. Треть детей жили в семьях, которые ничего не покупали.

В этих индийских деревнях никто, даже любимые дети, не получали такого количества благ, которое мы сочли бы «достаточным». Половина детей жили в местах без дорог с твердым покрытием.

Степень голода детей в таких семьях зависит от того, какие и какого пола у них братья и сестры. В целом, девочек с сильнейшей задержкой роста было на 6 % больше, чем мальчиков, что согласуется с картиной «гендерцида». Но Панде обнаружила, что у некоторых девочек было больше шансов питаться адекватно, чем у остальных. Вероятность того, что девочка, имеющая старших братьев, будет страдать от острой задержки роста, меньше по сравнению с мальчиком с двумя или более старшими братьями. Девочкам, у которых было несколько старших сестер, не повезло больше всего. Факт существования старших девочек в семье лишал их появления в семье новизны, и им доставалось меньше всего пищи.

В то же время мальчикам выгоднее быть единственными среди сестер. Панде обнаружила, что у такого мальчика была меньше вероятность развития задержки роста и больше вероятность получить помощь во время болезни, так как единственный мальчик среди девочек получал больше еды и внимания {273}. К счастью, такое мрачное положение дел для нас, скорее, экзотика.

Когда стол ломится от блюд – не важно, в какой стране, мысль о том, кому давать больше еды, вряд ли придет в голову родителям. Здесь несчастному ребенку отведена роль живого мусорного ящика, чтобы ни у кого не оставалось моральных издержек из-за остатков пищи, которую не хочется доедать. Мы не ценим каждую рисинку на вес золота.

И все же жестокий выбор родителей, описанный Панде, имеет место быть. Эта тема, как ни странно, звучит и в сказках, которые мы до сих пор читаем, укладывая детей спать, и в мультфильмах, которые мы вместе смотрим, устроившись на диване дождливым вечером. Мы понимаем, что Белоснежка – добрая и хорошая, потому что она делит еду для гномов ровно на семь маленьких порций, ничего не пряча от кого-нибудь и не делая ни из кого любимчиков. А история про Золушку наглядно показывает, что родные дети получают в семье больше, чем приемные. Бал, на который ей не позволили пойти, в оригинальной немецкой сказке Ashputtel [28] описывался как «пир». Запрет на участие в бальных торжествах означал, что злые сводные сестры запрещают ей не только танцевать, но и есть.

Мучительная дилемма о том, как прокормить кучу детей в тяжелые времена, является одной из главных тем сказок братьев Гримм, впервые опубликованных в 1812 году как «Детские и семейные сказки» [29]. Роль злых гениев чаще всего играют мачехи, лишающие приемных детей еды. «Гензель и Гретель» начинается со времен «великого голода». Мачеха не настолько кровожадна, как ведьма в пряничном домике, но очень эгоистична и боится умереть. Она хочет бросить детей в лесу, опасаясь, что иначе «все четверо умрут от голода».