Екатерина Вильмонт - Дети галактики или Чепуха на постном масле
В самом начале шестидесятых родители наконец продали дачу в Пахре, у них попросту не было денег содержать этот дом в советских условиях. И сбагрив непосильную ношу, сняли на лето дом в местечке Высу в Эстонии. Помню, как-то ночью мама разбудила меня: «Помоги отодвинуть кровать, крыша протекла!».
Кровать была отодвинута, под течь поставлен таз. Мама улеглась и с наслаждением проговорила: «Какое счастье, что это съемный дом! Утром скажу хозяевам, что крыша течет и все!».
Мы жили на этой даче несколько лет, дом был большой и там у нас бывали самые разные гости. Однажды жила месяц и Нина Станиславовна Сухоцкая, о которой я писала выше, а в соседнем доме была снята комната для ее подруги Фаины Георгиевны Раневской, которая столоваться ходила к нам. Она была остроумна, в этом нет сомнений, бесконечно талантлива, и так же бесконечно одинока и несчастна. Все так, как пишут в многочисленных благостных воспоминаниях. Но у меня, шестнадцатилетней девочки, осталось от нее и другое впечатление. Она бывала чудовищно бестактна и деспотична, особенно в отношении Нины Станиславовны. И это чувствовали все в доме. Помню смешной случай. Фаина Георгиевна панически боялась мышей. В домах у эстонцев мышей не водилось, но наш кот Куке с восторгом охотился на полевок и, конечно же, с превеликой гордостью приносил в дом свои трофеи. Как-то после очередной бестактности Фаины Георгиевны, мы сидели на террасе за обедом и вдруг увидели, что к крыльцу бежит Куке с добычей в зубах. Обычно в таких случаях мы его гоняли, но тут по молчаливому согласию промолчали. Крику было! Может и нехорошо по отношению к великой артистке, но что сделаешь, так оно было! А в довершение всего Фаина Георгиевна сманила нашу домработницу. Правда, та выдержала каких-нибудь два месяца и вернулась к нам в слезах раскаяния. «Я думала, она такая знаменитая, а она меня за человека не считала!».
Живал у нас и Олег Чухонцев, с которым папа познакомился в Ялте. Он вернулся оттуда с каким-то молодым человеком и сказал, что это необыкновенно талантливый поэт. Мы все с ним подружились, и он любил нашу семью. Мы много шутили, смеялись, гуляли. Как-то в лесу нас застиг дождик. Олег тут же выдал экспромт: «Мы гуляли по лесу без зонтика, я и Катя, Вильмонт и Вильмонтиха». У меня с Олегом связано одно из самых прекрасных воспоминаний в жизни. Мы с ним ходили по грибы. Я написала об этом случае в романе «Хочу бабу на роликах!», поэтому не буду повторяться. Скажу только, что когда мы с ним приперли это немыслимое количество грибов домой, мама в ужасе всплеснула руками и смачно выругалась. Всю эту массу надо же было чистить! И хотя мы оделили грибами всех знакомых, но работы все равно было много!
Приезжала к нам и моя любимая школьная подруга Галя Филимонова. А Высу, надо заметить, находился в пограничной зоне, и чтобы там спокойно жить, надо было получить разрешение. Поскольку мы уезжали туда на все лето, то естественно, у нас такие разрешения были, а вот у наших гостей, которые приезжали иной раз на недельку, не всегда. Проехать в поселок ничего не стоило, но иногда пограничники ходили по домам с проверкой. И вот как-то вечером, сидим мы на террасе пьем чай, с нами Олег и Галя. Вдруг появляется хозяйка: «Пограничники идут!». Олег с Галей хватают свои чашки и бегут в огород, прятаться. Галя до сих пор вспоминает, как сидела на корточках под кустом красной смородины с чашкой в руках и давилась от нервного смеха.
В Высу была совсем иная жизнь. Эстония всегда славилась своими молочными продуктами. Даже те, что продавались в магазинах, были отменного качества, а нас, по протекции хозяйки, снабжал молочными продуктами один хуторянин. Он привозил сливки в пол-литровых банках, закрепленных на багажнике велосипеда. Вы можете представить себе, какой густоты были эти сливки? Банки закрывались просто бумажкой с ниточкой, пластиковых крышек тогда еще не появилось. Сливки были настолько жирными, что стоило два-три раза ударить вилкой, они сбивались в масло! И как-то мама не без робости сказала хуторянину: «А нельзя ли, чтобы сливки были пожиже?». Он посмотрел на нее, как на полнейшую идиотку и сказал:
– Почему, можно! Просто буду не три раза пропускать их через сепаратор, а два.
– А если только один раз? – промямлила мама.
– Нельзя! – отрезал он. – Говно будет!
Еще кто-то возил нам свежекопченую рыбу. Салаку, кильки, камбалу, иногда угрей. Это была сказка! В дождливые вечера нередко покупалась бутылка водки, и все с наслаждением выпивали под картошку с селедкой, под грибы или копченую рыбку. А потом играли в карты, во что-нибудь сугубо примитивное, вроде «девятки» или «козла». Мы с Галкой особенно любили «козла». Там играют двое надвое. Мы с ней всегда играли в паре и у нас была разработана своя сигнализация, разумеется мы выигрывали и очень часто, что совершенно выводило из себя Олега, но поймать нас никому так и не удалось. Олег вообще был чрезвычайно азартен. Помню, он как-то играл с мамой в пинг-понг, и она его обыграла.
– Олег, и не стыдно проигрывать пенсионерке? – смеялась она.
Он злился ужасно и отвечал:
– Ну да, у вас совершенно хамская подача!
Однажды к нам на несколько часов заехали на машине Тарковские, Арсений Александрович и Татьяна Алексеевна. Этот их визит запомнился тем, что они показывали фокус. В коробочках популярных тогда сигарет «Шипка», имелась папиросная бумажка, которую Арсений Александрович складывал четырехгранником и поджигал. Четырехгранник взлетал в воздух! Конечно, всем тут же захотелось овладеть этим замечательным искусством. Но у нас «Шипку» не курили, а все запасы Тарковских быстро истощились. Они благополучно уехали в тот же день, а назавтра мама явилась из магазина с авоськой набитой коробочками «Шипки».
– Все равно я туг курю не то, что люблю, ничего, покурю «Шипку», но я должна научиться!
Мы все научились!
А папа, куривший обычно сигареты с фильтром, чтобы мама не одна страдала от «Шипки», завел себе мундштук, который окрестил «дудулькой», и с тех пор до самой смерти курил с «дудулькой» даже сигареты с фильтром. Дудульки менялись, конечно, но если она вдруг исчезала, то по дому разносились такие стоны и вопли, что все присутствующие кидались искать «дорогую пропажу».
Сейчас Высу вспоминается совершенной идиллией в старинном духе. Да так оно и было, по-видимому. Но никаких кулинарных приобретений, пожалуй, не помню. Разве что компот из ревеня. Й пирог с ревенем.
Компот делается очень просто: чистим стебли ревеня, режем мелко, заливаем водой, ставим на огонь, когда закипит, добавляем сахар по вкусу и все дела! Очень приятное пойло!
А пирог? Раскатать любое пригодное для сладких пирогов тесто, можно песочное. Ревень, очищенный нарезанный как для компота, смешать с сахаром, опять-таки по вкусу. Тесто выложить на противень или плоскую сковородку, сверху ревень, пирог может быть закрытым и открытым, по вашему желанию. Если пирог открытый, то можно доведя его до полуготовности, залить сверху взбитыми с сахаром белками и допечь. Очень вкусно!21
У нас почему-то ревень встречается крайне редко, а в Эстонии он весьма популярен.
В 1967 году родители по ряду причин в Высу не поехали, но отправили туда меня. Знакомые сняли комнату и я поехала с Галей Филимоновой. Для нас обеих это была первая самостоятельная поездка, к тому же Галя впервые попала в Эстонию, это потом она стала часто приезжать к нам. А тогда мы с нею наслаждались свободой! Эта поездка кроме всего прочего запомнилась тем, что мы с ней, отнюдь не вокалистки, уходили далеко в лес и там предавались разгулу – громко пели дуэты и арии из опер и оперетт.
Петь на людях мы не смели, и правильно делали. Однажды на наши вопли из кустов выскочил испуганный пограничник. Мы здорово перетрусили – у нас не было пропусков в пограничную зону. Но юный воин так обрадовался, что мы не диверсанты и не шпионки – те не стали бы так голосить, это и козе было понятно, – а просто глупые молодые девки, что даже не спросил документов, а сказал: «Девчата, а чегой-то вы все какое-то ненормальное поете? Спели бы песенку, а?».
Мы здорово смутились и, пробормотав что-то, помчались домой. Больше мы в лесу не пели. Но по сей день ездим вместе отдыхать, вот буквально на днях вернулись из Мюнхена, куда ездили встречать Новый год. Но неизменно со смехом вспоминаем наши лесные вокализы. Однако никаких рецептов, связанных с Галей, у меня нет. Она, как говорится, не по этому делу. Мы дружим с шестого класса, и я зову ее Гусей. Так вот, однажды в восьмидесятых годах Гуся почему-то решила приготовить гуся. Я была приглашена, тем более, что гусь готовился под моим телефонным руководством. Этот гусь у Гуси оказался для меня знаменательным – я встретилась там с тем самым ракетчиком, о котором писала выше, и у нас с ним было пять лет счастья. Пути Господни неисповедимы.
