Миша Гленни - Теневые владыки: Кто управляет миром
Главная улица Ифигении, района в Сан-Паулу, наглядно показывает, насколько доступными для потребителя стали контрафактные товары. Перед магазинами стоят щиты с пришпиленными к ним обложками компакт-дисков, которыми торгуют молодые продавцы: в мире нет такой программы, которая бы у них не продавалась (все до одной — пиратские), так что я могу купить за два доллара копию ожидающей выхода операционной системы Windows Vista задолго до того, как она появится на легальном рынке. Продавец, воодушевленный моим интересом, начинает скандировать на португальском: «Не будь рабом американцев, будь патриотом и покупай подделки!» Этот торговый антиамериканизм помогает торговле подделками в Бразилии — да и во всей Латинской Америке — заручаться народной поддержкой. Ни один из бразильцев, с которыми я беседовал, не считает ее безнравственной, если не считать полицейских и юристов, ведущих борьбу с пиратством. Через несколько минут после того, как я делаю покупку, эффективная система дозорных оповещает уличных торговцев о том, что улицы прочесывают двое полицейских. За несколько секунд они сворачивают свои прилавки и растворяются в колышущейся толпе, стремящейся попасть в торговый центр. В этом центре можно приобрести электронную технику — любую, какую вы можете себе представить: камеры, плееры, ноутбуки, настоящие «Сони» и фальшивые «Самсунги», которые беспорядочно нагромождены друг на друга.
Продавцы выкликают: «Друг, друг, купи, пожалуйста, — очень дешево!» Они специализируются на сплошь поддельном товаре: клавиатуры «Майкрософт» производит какая-то Krown Electronics, а телевизоры с плоским экраном — некая фирма Semsin. Однако все эти вещи объединяет одна общая черта: надпись «Сделано в Китае».
Исмаэл, продавец ливанского происхождения (ливанцев в Южной Америке много), рассказывает, что эти товары поступают в страну через три пункта: через границу с Боливией в центральном штате Мату-Гроссу, через северо-восточный порт Натал и, что важнее всего, через легендарный Сьюдад-дель-Эсте, бандитскую столицу Парагвая, которая, как подозревает американская разведка, является центром деятельности «Аль-Каиды». Город этот расположен неподалеку от Бразилии и Аргентины, в так называемом «районе трех границ». «Львиная доля товаров Лао поступала в Сан-Паулу через Сьюдад, — объясняет Педро Барбоза, прокурор штата Сан-Паулу, который занимается делом Лао. — И этих товаров было много». Сотрудничество с парагвайскими властями не обходилось без проблем. «Не следует забывать, что 60 % ежегодных доходов Сьюдада поступает от контрабанды, — продолжал Барбоза. — У нас был один контакт, с которым мы держали связь, но в целом Парагвай ненадежен в сотрудничестве».
Барбоза пояснил, что раньше уже было предпринято несколько попыток арестовать Лао, но все они провалились — «именно поэтому Протогенес Куэрос никому не сказал о том, что он задумал на то утро». Лао Кин Чон стал сколачивать свою громадную империю с торговыми центрами на Авеню 25 марта в качестве форпостов в начале 90-х годов. Он ввозил в Бразилию все подряд, платил мизерные налоги (если вообще платил) и грубо попирал все международные законы об авторском праве. Большинство патентов и прав на эту интеллектуальную собственность принадлежало американцам и американским компаниям, поэтому американское правительство взялось за дело всерьез и надавило на Бразилию и другие государства-нарушители, чтобы те как-то боролись с пиратством. Через несколько дней после ареста Лао Джек Валенти, глава Американской Кинематографической Ассоциации, осудил ситуацию с пиратством в Бразилии как «чудовищную». Выступая на сенатских слушаниях в Вашингтоне, он также назвал арест Лао Кин Чона «одним из светлых моментов», заявив, что в Бразилии «каждая третья кассета или DVD-диск — пиратские. Компании, входящие в Ассоциацию, ежегодно теряют из-за пиратства в Бразилии около 120 миллионов долларов. Даже в тех ситуациях, когда полиция была уполномочена проводить рейды, менее одного процента из них заканчивались осуждением виновных».
Сам Лао никогда ни в чем не признавался, отрицая любые обвинения и комментируя своей арест одним-единственным предложением: «Это дурная шутка». Однако он никак не мог обойти тот факт, что его коммерческий агент предложил сенатору 1,5 млн. долларов. Не мог он отрицать и видеозапись, доказывавшую, что его агент принес сенатору первый «взнос» в размере 75 тыс. долларов, чтобы тот взамен посодействовал с назначением нового шефа полиции Сан-Паулу. Когда Лао был взят под стражу по обвинениям в даче взятки и в воспрепятствовании правосудию, Федеральная полиция получила возможность расследовать все его деловые связи. Были арестованы некоторые его родственники, в том числе жена, и вскоре против Лао выдвинули уже новые обвинения — в пиратстве и контрабанде, а это гарантировало, что за решеткой он останется надолго.
Когда Лао Кин Чон был осужден в июле 2005 года за дачу взятки, Федеральная полиция и, в частности, Куэрос могли с полным основанием похвалить себя за проведение трудной и весьма рискованной операции. Лао стал самым влиятельным и преуспевающим бизнесменом из всех, что были когда-либо арестованы в Бразилии. Однако уже через несколько месяцев после того, как он получил первый срок, Роберто Порту, следователь из Отдела по борьбе с китайской организованной преступностью полиции Сан-Паулу, заметил, что происходит что-то странное. «Большинство китайцев, которые работают на рынках Сан-Паулу, — нелегальные мигранты. Они никак не защищены, и идти в полицию — последнее, что придет им в голову. Китайцы думают, что, едва они сделают это, как их депортируют, — сказал он. — Поэтому Лао Кин Чон защищал их». В китайской диаспоре Сан-Паулу Лао был и государством, и полицией. «Когда Лао два года назад арестовали, — продолжал Порту, — все остались без защиты. Именно тогда обстановка среди китайцев Сан-Паулу резко накалилась».
Протогенес Куэрос — человек, который победил Лао Кин Чона.
Ведомство Порту заметило, что две группировки развязали борьбу за главенство. «Это были кантонские триады, Сун Йет Он, и их конкуренты из провинции Фуцзянь», — рассказывал он. Обе группировки стали напрямую укреплять свое влияние. «Обе, по всей видимости, присылали из Китая команды боевиков. Эти люди прибывали в Сьюдад, но оставались там всего несколько месяцев». За это время этот бандитский «спецназ» запугивал, угрожал, осуществлял нападения, а если было необходимо, то и убивал всех, кто не платил им за покровительство или вставал у них на пути. «Затем, выполнив свою работу, они возвращались обратно в Китай или бог знает куда еще. У нас попросту не было ни времени, ни ресурсов, чтобы их выслеживать». И Порту рассказывает, что случилось с одним из их немногочисленных осведомителей, которого настигли эти вымогатели: подробности слишком отвратительны, чтобы приводить их здесь, но ясно, что мучений осведомитель не перенес. «У нас нет сотрудников, говорящих по-китайски, — мы можем только нанимать переводчиков», — сокрушался Порту. Я смотрю на его спартанского стиля кабинет с неказистой кушеткой, истертым ковром и шелушащейся краской, и передо мной как на ладони открываются огромные проблемы, которые принес правоохранительным структурам охваченный глобализацией мир. Даже если бы полиция Бразилии была рационально организована, эта страна не может позволить себе средства и оборудование, необходимые, чтобы хотя бы отслеживать, какие люди и товары пересекают ее границы в обоих направлениях. Неуемное стремление торговать, продавать, покупать, делать деньги значительно превосходит возможности и развитых, и развивающихся стран по регулированию своей торговли, — да и установить во всем мире единые этические стандарты невозможно. Можно поносить коррупцию в развитом и развивающемся мире, однако стоит ли удивляться тому, что таможенники, полицейские, судьи, политики и бюрократы так часто подвергаются искушениям в эпоху, когда в мире, где миллиардеры гоняются в прибылью, половина людей живет менее чем на два доллара в день? Роберто Порту, как я выяснил, столкнулся и с куда более серьезными проблемами: я спросил его, есть ли у него возможность сотрудничать с китайской полицией. «Я не уполномочен связываться с китайской полицией напрямую, — поясняет Порту, — поэтому я могу только обращаться в консульство Китая в Сан-Паулу». «А их дипломаты вам помогают?» — осведомляюсь я. «Они помогают преступникам, которых мы собираемся арестовать, — бесстрастным тоном отвечает он. — Мы просим помочь нам по какому-нибудь делу, а они быстро нанимают адвокатов для тех самых людей, которых мы преследуем».
В какую часть мира ни взгляни, граждане Китая заполняют все ниши на рынках труда.
В процессе своих путешествий я замечал, что умение китайцев сбивать зарплату и производительность в легальных секторах экономики с точностью воспроизводится и в экономике теневой. Я замечал также, что официальный Китай, который определенно стимулирует перемещения своей рабочей силы по всему земному шару, не делает особенных различий между двумя этими секторами. Влияние китайцев стремительно растет, будь то в легальной или в нелегальной экономике. Я уже довольно давно пришел к выводу, что будущее глобальной теневой экономики будет определяться тем направлением, в котором будут развиваться связи Китая с внешним миром. И теперь я отправляюсь из Бразилии на запад, чтобы оказаться на Востоке, где восходит заря новой эпохи организованной преступности, пока Запад борется со своим затянувшимся кризисом среднего возраста.
