Звери. История группы - Зверь Рома
В мире есть города, с которыми у меня особенные отношения. Это Париж, Санкт-Петербург, Рим и Амстердам. Все они вдохновляют и приносят мне удовольствие, провоцируют на какие‐то творческие элементы, кусочки, из которых потом рождаются песни. Я всегда ездил туда сам по себе, чаще в творческий отпуск – это когда берешь гитару, диктофон и проводишь в их компании несколько дней или недель. Я всегда снимал квартиру, а не отель, потому что в этом есть свой особый характер, шарм. Ты выбираешь район, обстановку и живешь среди шкафов, столов и вещей реального человека. В гостинице все безлико и одинаково, тебя встречают дежурные тапочки и халат, а в квартире ты будто обитаешь в чьей‐то другой жизни, можешь себя представить местным, попритворяться, поиграть в это. Вот я вышел из дома, спустился, нашел какой‐то магазин, где можно купить еду и вино, дальше шаг за шагом узнал свой район, потом соседний, и так постепенно весь город. Это вроде бы мелочи, но у тебя начинает по-другому работать голова, рождаются новые маршруты, новые повороты, впечатления. Плюс, когда ты один, ты можешь весь день молчать, и это очень хорошо, ОЧЕНЬ. Так проще заметить что‐то новое.
Я не чувствую себя одиноким, когда молчу или нахожусь без компании. Я специально не считал, но мне кажется, что я мог бы много времени провести просто так наедине с самим собой. Год могу, наверное, или даже два. Я не пробовал, но я бы хотел – это всё мечты. Больше месяца мне пока не удавалось одному побыть, не могу себе позволить. Иногда смотришь на истории людей, которые уезжали куда‐то очень далеко и оставались там одни, позволяли себе долгие путешествия на полгода или год, и сильно хочется тоже так! Хотя бы попробовать. Но для этого нужно какое‐то событие, цель, намерение. Пока есть только желание, и это неспроста. Значит, скорее всего, однажды я смогу это сделать.
Время самоизоляции во время пандемии COVID-19 было достаточно серьезным испытанием. До этого мы, люди, не сталкивались с подобным, чтобы всех прям взяли и посадили по домам. Это экстремальная ситуация, тяжелая, кто‐то выдержал, кто‐то нет, к сожалению. Многие семьи распались. Особого страха я внутри себя не помню, я спокойно относился, тем более когда начали вакцины делать. Хотя с прививками тоже было страшновато: кто‐то делал, кто‐то боялся, побочные эффекты могут быть, осложнение. Стремновато, никто ж не знает до конца, какой эффект будет, что вообще происходит. Но я сильно себе голову этими страхами не загружал. И так страшно жить, так еще этой паники не хватало – думал, как будет, так и будет.
В Москве устроили совсем жопу с правилами карантина, поэтому мы с женой и детьми уехали за город, успели арендовать дом в Подмосковье и жили там три месяца… или полгода… или даже год?! Я не помню, время странно шло, но мы там долго жили, больше полугода точно, пока не сняли ограничения. Загородное лето там провели, я на улице все время готовил еду на огне, мы все растолстели чуть-чуть, но было классно. Классно, потому что это что‐то новое. Обстоятельства были неприятными и страшными, но в них был один большой плюс – нечто новое, неизбежное, возможность провести несколько месяцев в другой атмосфере, никуда не спешить. Поэтому каждый день у меня был костер, сад с цветами, с разными животными. Я спасал кошку с дерева, фотографировал пчел, шмелей. Птицы летают, бадминтон с детьми, мангал. Все то, чего я никогда не смог бы себе позволить в обычной жизни, в обычном режиме. А тут такая вынужденная возможность, делать‐то больше нечего как бы. Значит, надо так пожить, и мы так и сделали. Сами мы себе такого не разрешаем, потому что делу время, а потехе час. Нельзя так много отдыхать. Нет, можно, конечно, но жалко столько времени отдавать на мангал!
«„Звери“ на карантине» родились тогда же. Все оказались заперты у себя, концертов нет, деятельность остановилась, мир на ушах. Никто не знает, что делать, а главное, когда все это закончится. Мы с группой приняли такое решение: а почему бы нам все равно не играть вместе, пусть каждый записывает свою партию, потом мы склеиваем это все, и у нас получаются наши же песни, но сыгранные в домашних условиях. Первое карантинное видео мы сняли на песню «Всё, что тебя касается», опубликовали. Выглядело прекрасно, делать было нечего, и мы решили продолжать. А потом мы увлеклись, придумали название «„Звери“ на карантине» и записали по домам целых двадцать шесть песен.
Без вынужденной ситуации я лично не могу себе представить, чтобы я переехал жить в другую страну. Если у тебя там есть цель или работа, еще ладно, а так просто идея переезжать в абсолютно другой менталитет лишена смысла и логики. Они же там католики, протестанты и вообще уже мусульмане в основном. Зачем я там? Это как «Хочу быть собакой!» Ну что я там забыл? Что мне там делать? Я собака или медведь для них, а они для меня лягушки. Мы ведь адаптируемся к тому, что нас окружает с рождения, привыкаем к этому. А когда сталкиваемся с другим миром, начинаются вопросы и конфликты. И это не категории «хорошо» или «плохо», просто все по-разному живут. Тибетские монахи сидят в горах и вообще о нас всех не думают. Медитируют и летают среди всех этих планет, пока мы пытаемся объяснить свое предназначение. В каждой культуре свои герои, штуки, правила, и ты там диковинка, ты не нужен.
Мы все воспитаны разными культурами. Это гарантия одиночества. Вот представьте: выбросили вас в другую среду, где вас не понимают, не любят, зачем такое? Это ведь жопа. Что может быть хуже? Плюс ты еще ни слова не понимаешь, о чем они говорят. Это же огромный стресс, а человек не любит стрессовать. Он любит отдыхать, получать удовольствие, а тут – ах, что‐то мне скучно живется, поеду-ка я к аборигенам, буду суахили учить. Такие люди есть, я не спорю, но их мало.
Русского мужика все боятся: бородатый, рядом медведь, водка, топор и калашников. Это непонятно никому. Для иностранцев Россия – это неизведанная территория, где происходит нечто полумистическое, не все там просто. Вот Испания – там все понятно: коррида, вино, красивый брюнет топает каблуком. А русский мужик – это тайна, а неизведанное всегда страшно. Да еще и холодно. Им никогда не объяснить, что мы живем на большой территории, где есть медведи, и если умирает мама-медведица, медвежата прибиваются к людям. Женщина убежит от медвежонка. Кто его заберет? Мужик. Поэтому мужчины у нас живут чуть меньше, чем женщины, и выглядят угрюмыми и недобрыми. Хотя, с другой стороны, та же Англия тоже разная: есть рабочий класс, английские шахтеры, которые пьют пиво чем дешевле, тем лучше, и выглядят они очень похожими на русского мужика. Копия. Но когда мы поднимаемся на другой социально-культурный уровень, там уже начинаются различия.
В 2018 году мы поехали на Каннский кинофестиваль с фильмом «Лето» Кирилла Семёновича Серебренникова. Это был первый опыт – приехать в Европу не только как турист или музыкант, а как актер и автор саундтрека. Очень необычно все было, и чувствовал я себя там, конечно, слегка инородно – большой европейский фестиваль, теплая Франция, в жюри сидит Кейт Бланшетт, которая, посмотрев «Лето», сказала: «Ой, а почему же эти ребята не борются за свободу?» Она не врубилась просто, это другая культура, она не могла понять, что в тех условиях просто нельзя было протестовать. Но приз за «Лучший саундтрек» нам, однако, дали, и это было большим подарком.
Режиссер сам выбирал песни для саундтрека, каждая искалась под задачу, под кадр. Мы не делали лишнюю работу, записывая все наследие Майка и Цоя. Но потом Серебренникова арестовали и увезли прямо со съемочной площадки в следственный комитет. Фильм остановился на середине. Было снято процентов шестьдесят, и по всем законам жанра такие фильмы редко доснимают. Кирилл уже сидел под домашним арестом, а фильм, по русской традиции, мы всё же доделывали, всему вопреки. Это для отдельной книги целая история. Кино начало по-другому монтироваться, возник главный вопрос – как выкручиваться, поэтому в саундтреке появились еще несколько песен: две Майка, плюс, кажется, Passenger Игги Попа и одна песня Цоя, когда они на крыше там: «Мое настроение зависит от количества вы-ы-ы-ыпитого пива».
