Филипп Грибанов - Ну ты же мужчина!, или МеЖполовые парадоксы
Короче, картина ясна. Ниже быть выгоднее и спокойнее. Меньше ответственности. А если ты там чего-то защебетал про равенство, то ты не совпадаешь с образом мужика-стены, за которым можно скрыться от невзгод — и от мук свободного выбора. Однако мужчины и так доминируют над женщинами природно, традиционно. И упустила моя собеседница простую вещь: мужчина, который готов быть с женщиной на равных, уже одним этим совершает акт возвышения. Он настолько выше именно в духовном и интеллектуальном понимании, что может позволить себе и ей свободу двух душ в противовес негибкости ролей. Он выше иерархии «ведущий — ведомая», он безболезненно признает первенство женщины в каких-то качествах. Это признак настоящей силы. Наивно, правда?
Да, еще вот что… «Товарищ Бальзак!» — «Я!» — «Выйти из строя!» — «Есть!» Дядюшка Оноре имеет полное право на отдельную благодарность за бессмертную стратагему[38] «Женщина должна принадлежать тому мужчине, который избавит ее от проблем». Как же они любят эту заповедь! Дайте мужику стену и мел — и он уложится в три буквы, женщина же однозначно выведет оную бальзаковскую формулу, потому что она стала сродни заклинанию, некой судьбообразующей мантре. В женских интернет-анкетах, блогах и ЖЖ я ее встречаю чаще, чем родное русское слово на заборах. Если и начинать избавлять их от проблем, то в первую очередь надо выкорчевать из женского сознания однобокое понимание этого афоризма.
Большинство проблем женщины прочно окопались не где-то снаружи, а в ее собственной голове. То есть можно решить внешние проблемы ее самоутверждения новым колье или новой машиной, но это временные косметические меры. Женщина, катающаяся на лучшем в мире авто в самом дорогом в мире колье, психологически может быть дальше всех от решения своих проблем. Никто на свете не боится утраты короны больше нее, никто больше нее не рискует счастьем. Ее ставки максимальны в условиях, когда сама теория вероятности играет против нее. Она в заложниках у вечной гонки, и эта гонка — не спорт, а бегство от пустоты в себе, что суть тщетно. И мужчине, который прописал ей такой курс избавления, она именно что принадлежит — по праву платежеспособного приобретателя и пользователя. Товарищ Бальзак стоит напротив строя и пытается выдавить улыбку, потому что мысль его претерпела девиацию явно не в ту сторону, в какую планировалось. Так вот, с тем мужчиной будет женщина, кто разомкнет в ее голове этот бесконечный круг, кто подарит ей забытое ощущение детской радости, чувство свежести души. Это и есть настоящее избавление. Тот мужчина, что воскресит в ней смех первых открытий, восторг первых встреч с миром, избавит ее от ненастоящего. Потому что если в душе женщины жива девочка, улыбающаяся просто солнцу и просто росе на травинке, почти все проблемы — ненастоящие. Женой одного моего товарища стала девушка, которую он увез из города в лес, где они просидели всю ночь у костра, завернувшись в медвежью шкуру, — учитесь! Грэй из «Алых парусов» мог приплыть на лодчонке с самодельным ветрилом любого оттенка красного цвета, и Ассоль все равно была бы его, потому что… Потому что что? Да потому что по сравнению с морем и двухместная лодка, и многотонный бриг «Секрет» — лишь щепки. Ощущение волшебства не привязано к размерам и ценам, счастье разговаривает шепотом.
Если же в душе умерло это, то все остальное — лишь красивые надгробия.
Хотя — опять же — многие мужики у нас объективно не умеют ухаживать за женщинами, не умеют делать красиво. И первые симптомы этой анемии проступают в отрочестве. Как-то моя сестра приехала из летнего лагеря, и среди прочих подарков и трофеев у нее оказалась кассета группы «Pantera». Говорят, что записями этой группы американцы пытали захваченных в плен иракских солдат. Психика арабов рушилась через пять минут.
— Что это такое? — заинтересованно потянулся за кассетой я.
— А, это от одного мальчика, Эльдара. Он в меня серьезно влюбился и подарил на прощание самое дорогое.
На внутренней стороне вкладыша угадывалась какая-то надпись.
— Можно прочитать? — спросил я у сестры.
— Да, конечно.
Предвкушая узреть заверения в вечной любви — а может даже и трогательные стансы[39], — я вытащил кассету и развернул вкладыш. Под списком композиций зеленым фломастером было коряво нацарапано: «Катя, "Pantera" — это угар!»
ЗАКРЫВАЙТЕ КРЫШКИ УНИТАЗА
— Почему, собственно, вы так яростно противитесь столь простому чувству, как вера?
— Потому что на небе больше радости об одном борющемся скептике, чем о девяноста девяти викариях, которые с детства поют осанну.
Э.М. Ремарк. Черный обелиск.
Несмотря на победное шествие неопределенности, наши люди до истерики боятся агностицизма[40], не обвыклись еще. Всем грезится предначертанность, трассированная маркером линия под названием «судьба», причем все твердолобо убеждены, что упирается эта линия в самое что ни на есть счастье. Начинается она прямо отсюда, буквально вот с этой самой минуты, и послушно уносит вас в блаженное далеко. Вынужден вас, люди, разочаровать: для ленивых пассажиров в счастье места не хватит. Канатные дороги туда не проложены, доехать на фуникулере, вальяжно поплевывая вниз с высоты, не удастся. Надо грести самостоятельно, стараться. И вы стараетесь! Смеялся я над вашими стараниями долго…
Например, чтобы было не так страшно жить, надо верить в бога. Ну надо так надо… Будем на вопрос «А вы верите?» отвечать утвердительно, будем носить крестик, будем соблюдать некоторые каноны… Опционально соблюдать, выборочно, для галочки. Меня всегда забавляла такая ситуация: крещеная верующая девушка изменяет своему парню или даже мужу. Изменяет со мной. Прелюбодействует. Написано в Завете специально для умных: «Не прелюбодействуй», а она прелюбодействует. Действует любо-прелюбо с безбожником типа меня. В тот момент, когда она действует сверху, ее крестик бьется мне о губы, будто сами высшие силы принуждают меня, Фому неверующего: «Целуй, целуй, заблудшая душа!» И вы знаете, я целую, не отворачиваюсь. Мне даже интересно, мне даже отрадно слизать грязь, в которую вы, некоторые господа верующие, втоптали свой крест, свою веру и свои принципы. Это мое маленькое атеистическое таинство, если хотите. Я абсолютно не призываю отречься от веры, я не впадаю в экстаз от собственного богохульства (на протяжении нескольких предыдущих предложений вы искали слово — я вам его подсказал), я сейчас говорю о человеческой чести. Если есть бог, если есть этот «заинтересованный творец», этот самодержавный хозяин со сводом законов в руке, то он покарает меня как чужака, как неверного. Но еще страшнее он покарает предателей. Членов клуба, которые решили подхалтурить на стороне, в чужой команде.
Я всегда считал, что вступая в какой-либо альянс, люди взамен преимуществ берут на себя обязательства. Но, как выясняется, это далеко не всегда так. Наша великорусская гибкость принципов не раз в истории сохраняла наши жизни. Пришел Владимир в христианскую Византию с поклоном, изъявил желание открыть Гиперборейский филиал с собой в качестве управляющего директора, купил франшизу и провернул масштабный религиозный ребрэндинг по возвращении на Родину. И побежали креститься все, как миленькие, выкорчевав языческих идолов. Начальство же приказало. Иначе секир-башка. Мне смешно слышать, что россияне «истинно во Христе испокон веков». Оставьте эти иллюзии! На момент крещения Руси существовала историческая альтернатива; Красному Солнышку вполне мог понравиться такой административный инструмент, как ислам. Управленцу просто вовремя не предложили такой вариант. Запросто могли бы сейчас по пять раз в сутки всем населением молельные коврики стелить. В 1917 году «испокон веков во Христе» россияне смотрели, как новый режим ровняет их святыни с землей. Я понимаю, если бы был народ образованным, минимально знакомым с позитивистскими концепциями естествознания и сомневающимся в библейской картине мира… Тогда еще можно было бы объяснить его молчаливое согласие на бесчинство большевиков. Так нет же, нет! Огромный процент населения был верующим и катастрофически безграмотным, что, в принципе, взаимосвязано. Вера была их единственным воплощением духовной и культурной жизни — так даже этого не уберегли, не отстояли. Православная церковь объегорила сама себя: держали паству в стойле, вот и получили в итоге стадо безвольных бессловесных баранов. Каприза земной власти хватило для освобождения от высших духовных обязательств.
Общаюсь с девушкой на предмет веры. Она приводит свои доводы, я — свои. Примерно в похожем ключе, что выше, излагаю свою позицию. Девушка начинает злиться, ерзать попой, точно села на ежа, и дерзить. Все-таки удобно быть верующим, хочу признать. Если заходит спор о вере, и ты начинаешь в этой полемике безнадежно сливать, всегда можно послать на три буквы здравый смысл и логику и попытаться запугать карой небесной. Призвать на мятежную голову усомнившегося все мыслимые беды и наказания. Так, собственно, в нашем эпизоде и получилось. Змий почуял, что сковорода под ним накаляется, и стал плеваться ядом.
