Владимир Бешанов - «По своим артиллерия бьет…». Слепые Боги войны
В казармы хлынул поток писем от родственников о начале нового похода большевиков против деревни:
«Это не жизнь пошла, а погибель всему миру. По всему видно, что придется пропадать, хоть бы вы там говорили. Вам вольнее говорить, чем нам. Говорите своему начальству, почему это делается. Поднимайте вопрос, иначе мы все до единого человека погибнем…
Советская власть есть бич народа, я бы предложил вам, красноармейцам, поднять вопрос на собрании о том, чтобы не морили людей голодом и не издевались над народом. Вам непременно нужно поднимать вопрос на собраниях, потому что вы из деревни и знаете нужды деревни…
Пусть она провалится, такая власть, долго ли еще придется терпеть, когда же всему придет конец, а вы еще служите и защищаете эту власть. Как получишь письмо, всем товарищам расскажи, какое обращение с нами, и вы там подумайте, можно ли жить так дальше…»
Политорганы и особые отделы с беспокойством отмечали «разговоры о возвращении времен военного коммунизма», расслоение среди военнослужащих, в том числе и среди командного состава, на кулаков, середняков и бедняков, обострение «антагонизма между крестьянами и рабочими слоями». Отдельные несознательные бойцы демонстрировали «нездоровые настроения» и даже делали «политические выводы», скатываясь на кривую дорожку контрреволюции.
Вопрос о политико-моральном состоянии РККА обсуждался на расширенном заседании Реввоенсовета, по итогам которого 27 июня 1928 года было принято соответствующее постановление. В нем указывалось, что трудности и противоречия, неизбежно сопровождающие рост и укрепление социализма, отражаются и на состоянии армии:
«В нынешний период эти трудности находят себе конкретное выражение в хлебозаготовительных затруднениях, сопровождающихся ростом активности кулацкой части крестьянства в условиях нашего общего наступления на частно-капиталистические элементы, и в активном противодействии социалистическому строительству враждебных пролетариату классовых сил, нашедших свое выражение в контрреволюционном вредительстве, тесно связанном с экономической интервенцией международного капитала, при наличности культурной отсталости страны и бюрократических извращений в отдельных звеньях советского и хозяйственного аппаратов».
Эхо борьбы с «враждебными классовыми силами» отозвалось в целом крепком организме Красной Армии «расширением отрицательных явлений», выразившимся в общем падении дисциплины, росте количества самовольных отлучек, случаев пьянства и дезертирства. В казармы сумели просочиться социально-опасные и кулацкие элементы, которые способствовали распространению крестьянских, а по сути, антисоветских настроений. Поэтому политико-воспитательную и кадровую работу следовало поднять на новый уровень, к нарушителям дисциплины и попустителям применить «самые резкие карательные меры», а классово чуждые элементы и представителей «нежелательной прослойки» из армии изъять. В соответствии с моментом постановлениями ЦИК и СНК от 23 мая и 22 августа были внесены изменения и дополнения в положения о военных трибуналах и военной прокуратуре, а также о порядке дисциплинарной ответственности прокурорских работников.
Такие интересные дела не могли не повлиять на ход боевой подготовки: за короткий срок в 37-й стрелковой дивизии БВО был изъят 121 человек, в 12-й кавалерийской УРО — 502. Кроме того, армия все больше втягивалась в хозяйственную жизнь страны, принимая участие в «стройках коммунизма», посевных и уборочных кампаниях, ударным трудом отмечала годовщины Всеармейского дня помощи весеннему севу. В воинских частях была развернута сеть курсов по подготовке «массовых колхозных кадров». Красноармейцы и младший начсостав последнего года службы, подлежащие демобилизации, изучали основы культурного земледелия и организации коллективного труда, кооперативной торговли и атеистической пропаганды, получали специальности тракториста, киномеханика, шофера, профсоюзного деятеля. В течение года таким образом было подготовлено более 67 тысяч человек.
Обсуждая на заседании Реввоенсовета итоги 1928 года, М.Н. Тухачевский, командовавший Ленинградским военным округом, заявил, что основные учебные цели, поставленные перед войсками — повышение тактического искусства, мобильности и т. д., — совершенно недостигнуты: «Если подойти к этим элементам подготовки, то надо сказать, что никаких успехов сколько-нибудь заметных мы не имели… Раз были поставлены эти основные установки и их так и не осуществили, то надо сказать, что мы ничего не добились… если брать цифры, установленные Реввоенсоветом, получается значительное снижение стрелковой подготовки по сравнению с прошлым годом. Если же не сравнивать, а просто взять абсолютную величину нашей стрелковой подготовки, то она никуда не годится».
Конечно, ни один чиновник в здравом уме в резолюцию такого не запишет. В постановлении от 1 декабря сформулировали привычно: Красная Армия весь учебный год повышала свое политико-моральное состояние и развивала успехи в деле подготовки и ведения общевойскового боя, но эти успехи недостаточны для того, чтобы «овладеть более сложными формами тактического искусства». Например, артиллерийские и стрелковые подразделения усвоили принципы взаимодействия друг с другом «при неподвижном боевом порядке», однако теряли его, едва пехота начинала движение и развивала скорость свыше одного километра в час: «Войсковые части все еще остаются малоподвижными, тяжелыми на подъем, медленными в движении, неприспособленными и неподготовленными к выполнению смелых перегруппировок и маневрирований… Общевойсковыми начальниками еще не усвоены приемы перемены позиций крупными артиллерийскими силами, вследствие чего пехота зачастую остается продолжительное время без поддержки своей артиллерией».
Среди причин «малоподвижности» были названы: отсутствие у командования навыков в твердом управлении боем и умении это самое управление организовать, неразбериха в штабах, совершенно неудовлетворительная работа снабжения, «не обеспечивающая нормального питания войск ни на походе, ни в бою», отсутствие инициативы и самостоятельности у начальствующего состава всех степеней, медлительность в принятии решений и туманность в формулировках, анемичная разведка и дезорганизованная служба связи. В общем, после прочтения возникает ощущение дежавю.
Политбюро объяснили, что причина всему — тяжелое наследие прошлого, «закоренелая рутина и тактическая косность армии старой России». Тем не менее РККА уже «подошла вплотную к преодолению высших ступеней тактической выучки и тактического искусства», а 1929 год станет годом «решительного перелома».
Как в воду смотрели!
В знаменательном апреле XVI конференция партии большевиков одобрила первый пятилетний план, основу которого составляла кампания по ограблению и полному закабалению крестьянства. В мае — июне появились постановления СТО и СНК об увеличении годового плана централизованных заготовок хлеба, которые вновь обострили и без того напряженную ситуацию в деревне, заставляя последнюю использовать самые активные формы протеста. Сводки ОГПУ запестрели сообщениями о массовых выступлениях в деревне и о росте «отрицательных явлений» в армии, важнейшими из которых назывались:
«1) Дальнейший рост и обострение так называемых «крестьянских настроений». 2) По-прежнему высокая активность всего антисоветского элемента, проникшего в армию (а/с выступления, антисемитизм, религиозная агитация, работа троцкистов и проч. к/р групп). 3) В ряде частей усиление недоверчивого отношения красноармейцев к разъяснениям начсостава по вопросам внутреннего положения страны. 4) Сохраняется оторванность части начсостава от красноармейцев, бездушное отношение к их нуждам и извращение дисциплинарной практики. 5) По некоторым округам увеличилось число правонарушений и ухудшилось общее состояние дисциплины, особенно по терчастям. 6) За последнее время имел место опять ряд случаев очковтирательства со стороны командиров частей…
Поступающие в адреса кр-цев письма из деревень получают из месяца в месяц более резкий характер, особенно идущие из производящих районов. Апелляция крестьян к Красной Армии, призывы стать «на защиту крестьянства» принимают в письмах более массовый, чем прежде, характер, причем подобные призывы принимают форму систематической к/р работы верхушки деревни».
Вызывала тревогу тенденция «сращивания» начсостава с «классово враждебными, кулацко-капиталистическими элементами» и возникновение «красноармейских группировок», недовольных хозяйственной политикой власти — в первую очередь в территориальных частях. По данным 00 ОГПУ от 1 августа 1929 года:
«Большая активность кулацкой и зажиточной части выражается в увеличении числа а/с, к/р группировок, в большей части возглавляемых кулаками, усилении нажима на армию через письма, ходоков и агитацию против пятилетки. Эти группировки ставят себе целью срыв разъяснительной работы политаппарата путем организованных выступлений на занятиях — обработка отдельных красноармейцев и пр. По данным за февраль — апрель ОО учтено 56 а/с красноармейских группировок с количеством 297 чел., в том числе 26 — младших командиров, из коих 23 ликвидированы оперативным порядком с количеством 103 чел. За май — июль месяцы с. г. вновь выявлено по округам 70 а/с группировок, с количеством 362 участников, из коих 4 группировки состоят исключительно из младшего н/с (всего 24 человека). Из этих группировок ликвидировано 34 с количеством 158 человек».
