Александр Силаев - Гуманная мизантропия
Будьте интеллектуалами — или хана.
В любом случае интеллигенция исчезает.
А пока — живем. В диалектическом единстве и борьбе кентавровой головы и кентавровой жопы.
Господа не по ГегелюВ «диалектике раба и господина» господин, как известно, прежде всего рискующий. Ставящий на кон свою жизнь в «борьбе за признание», а раб трясется за жизнь, ничего не ставит — поэтому он раб. В дальнейшем стороны обмениваются символами, возвращающими к ситуации того решения. Господин периодически демонстрирует готовность немедля помереть, раб — отсутствие готовности, и все по местам.
Нынешняя элита не просто «не по Гегелю», она, полагаю, даже с приставкой «анти». Один ее представитель, сам по себе человек хороший, делился заветной формулой: «Условие там только одно — умение активно приспосабливаться. Именно активно, но именно приспосабливаться».
И десять человек говорили мне тоже самое.
Да я и сам вижу.
Извернуться так, чтобы быть максимально полезным расплывчатому начальству, которое, в свою очередь, делает то же самое, и т. д., до бесконечности — до президента страны (он тоже более всего пытается быть полезным). Быть полезным — сунув куда поглубже свои желания, хотения, ценности.
В этом смысле «характер» — вещь при делании карьеры в РФ сугубо вредная. Если понимать его классически, как «сдохну, но будь по моему». Определение воли мутирует в новый императив — «буду жрать говно, и не пикну». Высшая ее точка — являть оргазм от изнасилования тупым тяжелым предметом…
Крышевать с душойЗнакомый бизнесмен говорит:
— В 1990-х одно время меня крышевал приятный бандит… Умный был. Брал деньги, не унижая, а как-то даже наоборот. Заходит, поговорит, уважительно расспросит — чего и как. Как будто долг знакомому отдаешь.
— А сейчас?
— А сейчас, конечно, крыша ментовская. Говорят: чтобы пришла другая контора, у тебя еще оборот не тот. Но ничего, тебя мониторят… Еще немного подрастешь — другие люди придут. Пока меня смотрит милиция. Районного-городского уровня.
— Польза с крыши бывает?
— С моей — да. Никакие СЭС, никакие пожарные проверки. Редкая согласованность.
Инквизиторы и колдуныЕсли смотреть на социум без лишней идеологии. Вы за колдунов или за инквизиторов? Или за инквизицию, которая подколдовывает? Вечных раскладов немного… Власть в интересах сильных, власть в интересах целого, власть в интересах себя.
ЭнциклопедистыДавно дело было. Лежал я как-то в больнице. В палате с тремя мужичками, где самый образованный имел десять классов. Другие — что-то типа рваного среднего… Но боже, как эта братия щелкала кроссворды! Только хруст стоял и чавканье. Хрум-хрум, уноси готовенького. За день они поглощали целую пачку.
Каждый был ас в личном зачете, но предпочитали коллективизм: «слово из пяти букв, тэ на конце» — «есть такое слово».
Я участвовал временами.
Выглядел хило — на фоне асов.
Россия — самая образованная страна. По крайней мере, была. Самая культурная. Закультуренная.
Хотя довольно дурная. Одно другому не мешало нисколько.
Одно время я лягал эту «закультуренность» (вот ведь слово), а сейчас — полюбил. Люблю ее нежно, да. Вот этих вот мужичков с кроссвордами из 1995 года. Когда понял, что это уходит. Новые поколения — лохи перед «словом из пяти букв».
А дурость остается.
«Интеграция в цивилизованное сообщество», так это называется. Чух-чух. Приехали с орехами.
Конец светаКажется, эта притча травилась где-то у Пятигорского. Известный буддистский учитель спрашивает ученика:
— И что нынче говорят про конец света?
— Ничего не слышно, учитель…
— Так если бы говорили — чему ему совершаться? Он и так уже, считай, присутствует…
В мире куда меньше говорят о ядерной войне, чем тридцать или пятьдесят лет назад. Тема явно выпала из мейнстрима что политологии, что кухонных посиделок.
Как будто ядерное оружие испарилось куда-то вместе с СССР. Между тем вероятность его применения — стала выше. Даже так, специально усиливая: мир сейчас идет к ядерной войне.
Но в мире это не принято обсуждать.
Кодекс бытового либералаПо сути, у бытового либерала только две ценности — отсутствие агрессии и верность договорам. Все. Ни в какие традиционные ценности он не верит, потому их не подписывал. Он не подписывал Нагорную проповедь, например. Он не подписывал, что «не бросит мать умирать с голоду», или «не продаст друга детства», или «подаст руку тонущему». Бросит и продаст, и не подаст — но можно ли сказать, что он сволочь, т. е. что он плохой человек? Строго формально?
Тест прост: можно ли представить целую цивилизацию бытовых либералов? Которая не рассыпается и в которой большинство может жить, имея от жизни какое-то удовольствие?
Ответ: можно. Лишь бы они были последовательны. То есть вот эти два условия — не агрессия и верность договорам — соблюдали четко. И жестко мочили тех, кто не соблюдает.
Такая цивилизация, конечно, была бы лево-либеральной. Потому что отсутствие «естественных» обязательств по отношению к ближнему — должно компенсироваться. Если у тонущего нет людей, готовых за него жертвовать, о тонущих заботится государство.
Последовательный либерал тут неизбежно обращается в социалиста. Именно из последовательности. Он никому ничего не должен — но и ему ведь не должны. А как же несчастный случай? Тут либо традиционные ценности, либо развитое соцобеспечение… То есть он будет не верен себе, если отрицает всеобщее страхование таким образом.
Так что «бросающие мать» — вполне себе ничего. Если в их цивилизации все логично, по матери там имеют пенсию, равную зарплате, и какие-то иные поводы для удовольствия, чем «сыновняя почтительность». А муж спокойно идет пить кофе, заставая жену с любовником, и т. д. А содержание ребенка оплачивает тебе государство в двойном размере.
Жестко? Холодно? Но кому-то — самое оно.
В чистой форме бытовой либерал — не подонок. Но вот его российская разновидность… Он тоже никому ничего не должен, может бросить супруга по экономическим мотивам, дружбу калькулировать как бизнес, и т. д. Пускай. Но они же еще позволяют себе агрессивность и игнорирование договоров — а вот этого делать строго нельзя. Это непоследовательно. И тогда ты подонок. Хотя… Они, как ни странно, берут на себя кое-что из традиционных ценностей. Самые мерзостные олигархи могут нежно заботится о своих детишках. Взяточники — помогать друзьям детства. Мафиози — тащить родственников.
В общем ни черта это ни либералы.
И в России ни черта ни капитализм.
Молекулы СССРЗанесла судьба на заседание первички «Единой России». Чего вижу? Искренние, добронравные, какие-то очень советские люди. По риторике, по образу мыслей.
«Ну почему Путин не снимет Зурабова, это же вор, самый настоящий вор, неужели никто не видит, надо с этим выступить», и т. д.
«Надо проявлять инициативу на местах — давайте выйдем на конференцию с конкретными предложениями».
«Почему мы молчим?».
Там были не просто споры — там были оры. О необходимости вписать в партийную декларацию «пункт о повышении пенсий», об «ответственности партии», чего-то еще. С таким пафосом — былинные ходоки отправлялись к Ленину.
Чем выше по иерархии — тем этого меньше. Уже на уровне районного политсовета — былинность и пафосность исчезают. К чему я?
Просто прикладная антропология в рамках социологии.
Какая бы партия не собирала первички, в них будут именно такие люди. С глубоко советским культурным кодом. Никто другой в первичках и не состоит — по определению. Если бы у либеральных партий были какие-то низовые структуры, а не «отчетность», там собрался бы примерно такой же народ. С тем же, что ли, конкретным чувством абстрактной правды, только заточенного не супротив «совокупного Чубайса», а как-то еще. Низовые либералы, которых я видел — тоже были очень советские (ну или наивно-корыстная молодежь, шедшая за отоваркой — мимо реальной кассы).
Вот так. Говорят о полном отсутствии гражданского общества в СССР. Но любая общественная жизнь, и даже имитация общественной жизни — топают к советскому. К его риторике, к его образам, к его кодам.
Все другое сразу упирается в кассу.
Бедные, но сытыеДавайте честно признаемся: «социальный протест» в современной РФ тормозится еще и тем, что толком протестовать особо и некому. По настоящему нищих — мало. В смысле — голодных, всего лишенных, не обогретых, в заплатах. Куда как меньше, нежели сто лет назад (спасибо, конечно, большевикам — за столетие решили вопрос).
