Аромат империй. «Шанель № 5» и «Красная Москва». Эпизод русско-французской истории ХХ века - Шлегель Карл
Занимаясь историей ароматов, мы не случайно особенно дорожим сосудами. Да, последние остатки эфирных масел и эссенций давно улетучились, но флаконы сохранились. Они — та форма, которая соответствует композиции, поэтому историки снова и снова цепляются за нее. Эти сосуды — синонимы, знаки, символы исчезнувших ароматов. И археологи парфюмов выискивают их везде, где только можно: на блошиных рынках, в антикварных лавках, на бесчисленных веб-сайтах любителей винтажных вещей и в каталогах e-bay.
Во многих местах уже есть музеи ароматов — в Париже, Версале, Барселоне, Кёльне, Петербурге и Москве. А сколько еще соберется материалов, когда коллекционеры обследуют все чердаки, где их бабушки, несмотря на крайнюю нужду, прятали флаконы экзотических духов, эти остатки прежней роскоши, обломки кораблекрушений. Особое место занимает Музей запахов, где экспонируются емкости, в которых Служба госбезопасности ГДР хранила запахи диссидентов; на них она тренировала и натаскивала своих ищеек.
Автор этой книги не получил специального парфюмерного образования и не работал в лаборатории. В этом смысле его возможности ограниченны. Но как историк он полагает, что существует не только «шум времени» (Осип Мандельштам), но и «запах времени»; что мы движемся не только в звуковых, но и в обонятельных капсулах. И чтобы проститься с XX веком, мы должны включить все наши органы чувств, пройти по следам «Chanel № 5» и «Красной Москвы» и понять, что речь идет не о пузырьках с драгоценной эссенцией, но о том, что в них сконцентрирован целый мир. Мы должны вернуться к их общему исходному пункту, к предыстории, к именам, как правило, отсутствующим на этикетках флаконов. И увидеть, как далеко расходятся пути создателей и создательниц этих марок, как по-разному сложились их судьбы и как в их биографиях отразился XX век.
Когда «рвется самое слабое звено в цепи империализма» (Ленин). Мир ароматов и обонятельная революция
В ту эпоху, которую сегодня называют «первой глобализацией», карьеры обоих парфюмеров, Эрнеста Бо и Огюста Мишеля, не были уникальными случаями. С тех пор как появился «Норд-экспресс» [13] и наладилось железнодорожное сообщение между Петербургом и Парижем, перевод предприятий с Лазурного Берега в Санкт-Петербург или в Москву, основание фабрик в новых центрах индустриализации, формирование иностранных землячеств в быстро растущих городах царской империи стало обычным делом, как не было исключением и движение в другом направлении — на запад. Русское масло поставлялось в Западную Европу, а свежая клубника и цветы с Ривьеры доставлялись на царские приемы в Петербурге. Так что жизненные пути Бо и Мишеля начинались довольно типично для пришедшего в движение мира. В. Лобкович, коллекционер флаконов и «археолог» русского парфюмерного дела, называет период между 1821 и 1921 годом «золотым веком российской парфюмерии и косметики» 36. И многое говорит о том, что накануне Первой мировой войны Россия была великой державой не только в области культуры, но и в сфере производства косметических средств и духов. Что здесь сошлось? Концентрация непомерных богатств русской аристократии в обеих столицах. Отсталость и бедность, царившие в огромной стране. Экономический подъем после реформ 1860-х годов. Превращение России в индустриальную державу, настолько стремительное, что даже Троцкий и Ленин восхищались революционной силой буржуазий. Формирование среднего слоя, хотя и немногочисленного, но достаточно состоятельного, чтобы покупать предметы роскоши, доступные прежде лишь аристократической верхушке 37. То есть, если не считать Британскую империю, это была территориально самая большая страна в мире. Возник грандиозный рынок от Лодзи до Владивостока, от Гельсингфорса до Ташкента, плюс Китай, Япония и Персия.
Об этом говорят фотографии флаконов и их этикеток. Рекламные плакаты торговых марок парфюмерной и косметической промышленности повышали спрос на парфюмерную продукцию во всей империй, формировали массового потребителя, которого интересовал в первую очередь ширпотреб: мыло, пудра, одеколон.
Альбомы, изданные современными коллекционерами, свидетельствуют о том, как высоко ценят их составители, Виктор Лобкович, Вениамин Кожаринов и Наталия Долгополова, эстетическое богатство, многообразие, вдохновенное творчество забытых дизайнеров, И как эти дизайнеры в свое время были очарованы эстетической революцией Серебряного века 38. Искусство мастеров русского модерна — Михаила Врубеля, Ивана Билибина или Константина Сомова — излучало свет картинных галерей и салонов в недавно открытые универмаги, отели и модные бутики 39.
Все это не означает, что для ценителей ароматов Россия была «чистым листом», а первые знаки на нем начертали французские парфюмеры. Как всякая другая страна, Россия имела свою собственную культуру запахов, сформированную природными условиями, флорой и фауной, климатическими особенностями — долгими зимами, бурными весенними паводками, смоляным воздухом сосновых лесов или субтропическими садами Черноморского побережья. Всегда существовала традиция, идущая от монастырских садов с их лечебными травами и от пряностей, импортируемых по Шелковому пути. Дым ладана и мирры издревле поднимался под купола православных церквей во время богослужений 40.
Пионерами парфюмерной и косметической промышленности в царской России были русские фабриканты А. М. Остроумов и С. И. Чепелевецкий. Но в XIX веке, с началом индустриализации и развитием внутреннего рынка происходит нечто новое. В Россию приезжают иностранные предприниматели и основывают индустрию такого уровня, что в 1900 году на Всемирной выставке в Париже, этой Мекке ароматов, фирмы «Брокар» и «Ралле» получают Гран-при. И подобных примеров можно привести множество 41.
В 1832 году Карл Иванович Феррейн, пруссак по происхождению, приобретает аптеку в центре Москвы на Никольской улице, а сто лет спустя эта аптека становится одной из крупнейших в мире. У нее имеются собственные химико-фармацевтические лаборатории, собственная химическая фабрика, плантации целебных трав и мастерская для производства аптечных емкостей. В 1896 году она получает Золотую медаль на Всероссийской выставке промышленности и культуры в Нижнем Новгороде. В 1914 году ее штат составляют более 1000 человек, в том числе три фармацевта с научными дипломами и более 100 служащих с медицинским образованием. Накануне Первой мировой войны здесь выдавалось в день более 3000 рецептов. После революций в этом зданий размещалось «Аптекоуправление» 42.
В 1862 году Роман Романович Келер открывает химико-фармацевтическую фабрику, а вскоре после этого несколько предприятий по производству эфирных масел, добиваясь таким образом снижения цен на дорогостоящие эссенции. На этих предприятиях производился танин, столь важный для русской текстильной промышленности. На отечественном рынке предприятия Келера успешно конкурировали с иностранными фирмами. В 1900 году московская компания Келера владела фабрикой, поставлявшей стекло для аптек, кондитерских и парфюмерных магазинов. Подмосковные фабрики компании изготовляли кислоты, эфирные материалы, туалетное, медицинское и хозяйственное мыло. Филиалы фирмы работали во всех крупных городах империи — от Центральной России до Дальнего Востока. Роскошные плакаты рекламировали туалетную воду фирмы «Р. Келер и Ко». Продукция фирмы находила сбыт в Бухаре, Хиве, Персии, Китае. Мобильные аптеки Келера — домашние, дорожные, сельские, железнодорожные — можно было встретить в самых отдаленных провинциях.
