Кесри Сингх - Тигр Раджастхана
Обычно, если приманкой служит буйвол, события разворачиваются приблизительно в такой последовательности: после короткой борьбы тигр хватает животное за глотку, пригибает к земле и не разжимает челюстей до тех пор, пока не убедится, что буйвол испустил дух. Вот тут‑то, пока тигр занят своим делом, и настает идеальный момент для выстрела. Хрипы и мычание умирающего буйвола заглушают легкий шорох, производимый охотником, поднимающим винтовку. Курить или разговаривать в таких случаях, разумеется, нельзя.
Мы принялись ждать, храня глубокое молчание. Спустя некоторое время на небе показалась полная луна во всем своем великолепии. Ночь была удивительно тихой, ясной и спокойной.
Сразу же как только лунный свет озарил окрестность, я с удивлением заметил тигра, спокойно двигающегося по направлению к нам по открытому пространству. Тут и там чернели кусты. Тигру, пожелай он этого, было где укрыться, но он, очевидно, не намеревался сколько‑нибудь затруднять себя и выбрал наиболее прямой и легкий путь. Самое удивительное то, что он даже не стал подкрадываться к буйволу, как это обычно делают тигры и пантеры. Зверь просто подошел к забившемуся в ужасе животному и крепко вцепился ему в глотку. Затем повалил буйвола на землю и принялся душить. Все это происходило так близко от нас и при таком ярком лунном свете, что я разглядел, как у тигра сверкали глаза и топорщились усы.
Я подал своему напарнику знак — пора стрелять. Вместо этого чиновник повернулся ко мне и громко прошептал, что он, пожалуй, повременит, покуда тигр не увлечется едой так, что забудет обо всем вокруг. Я сделал знак молчать. Судя по движениям головы, хищник услышал наши голоса, однако, спокойно расправившись с буйволом, медленно встал, огляделся и направился к котлу с водой. Придерживая котел двумя огромными лапами, он опустил голову и принялся лакать. Нагнувшись к уху моего соседа, я в отчаянии умолял его выстрелить, доказывая — ошибочно, как выяснилось позже — что это последняя возможность покончить с тигром. Чиновник начал уверять меня, что ему советовали стрелять только тогда, когда тигр занят едой.
Зверь продолжал жадно нить воду. И тут на моего напарника напал кашель. Тщетно пытался он подавить его — кашель внезапно нарушил ночную тишину. Это, уже было слишком. Даже наш удивительный тигр не выдержал. Он встал, уставился прямо на махан и пошел прочь все той же ленивой походкой, какой пришел, время от времени останавливаясь, чтобы потереться о стволы деревьев.
Мой спутник спросил, вернется ли тигр еще раз,, да что я довольно ядовито ответил
— Если он сумасшедший, то вернется.
Но и на этот раз я ошибся. Оказывается, тигр вовсе не собирался скрываться. Вскоре я разглядел его. Зверь спокойно лежал неподалеку на полянке. Тем временем мой компаньон, оставив всякую надежду убить тигра, достал сигарету и закурил.
Странная ото была ночь. Один непредвиденный эпизод следовал за другим. Вдруг тигр с низким предупреждающим ревом вскочил, метнулся в нашу сторону и нанес несколько ударов лапами по чему‑то, лежавшему в тени кустов. Затем мы увидели, что он стоит над другим тигром, который покорно лежит на спине, болтая лапами в воздухе.
Поскольку наш тигр не предпринимал серьезной попытки напасть на противника, а тот не пытался всерьез обороняться, я догадался, что второе действующее лицо — тигрица. В отличие от самца она подкралась так осторожно, что мы даже не заметили ее присутствия. Подождав немного и решив, что тигр больше не проявляет интереса к своей добыче, она решила урвать и себе кусок. Но тигр, который, возможно, рассчитывал приступить к ужину несколько позднее, не собирался нарушать своих привычек. Зная в отличие от нас о ее присутствии, он сначала своим ревом предостерег самку. Она же продолжала подползать к буйволу, и тогда тигр задал ей трепку, хотя, наверное, и не очень суровую.
Подобный ход событий было легко предположить, поскольку у тигров, живущих парами, существует порядок, по которому обычно убивает самец, первым получающий право на добычу. Только когда он насытится, наступает очередь его подруги, а затем тигрят. Пантера же сначала наедается сама, в то время как самец спокойно дожидается конца пиршества.
Призвав, таким образом, «супругу» к порядку, тигр, аппетит которого должно быть еще больше разыгрался от ее присутствия, вернулся к туше буйвола и стал рвать ее на части. Наконец, мой спутник вознамерился стрелять и попросил посветить ему большим электрическим фонарем, который приобрел специально для нашей охоты. Мне очень не хотелось этого делать: ведь свет луны был еще достаточно ярким. А фонарь мы заранее не проверили. Я сомневался, окажется ли мишень в фокусе на таком коротком расстоянии от источника света. Однако чиновник настаивал, и, чтобы прекратить спор, я включил свет. Но, увы! Кольцо яркого света легло вокруг тигра на траву, а сам зверь остался в тени.
Пока я фокусировал фонарь, тигр оставался на том же месте. Он прямо‑таки плавал в море света. Мой спутник поднял винтовку и нажал на спусковой крючок. Оружие оказалось незаряженным, и как это случилось, я до сих пор не могу понять. Впрочем, все, что происходило в ту ночь, было настолько странным и необычным, что эта очередная неудача меня почти не удивила. Пока чиновник заряжал винтовку, тигр мог уйти.
Я потребовал от своего спутника, чтобы он стрелял немедленно. Было совершенно ясно, что зверь от нас уходит. Но чиновник не послушался и на этот раз и, пожалуй, правильно сделал, поскольку стрелок он был неопытный и все равно промахнулся бы.
Как только тигр скрылся из виду, я решительно заявил, что этой ночью стрелять уже не придется и пора ложиться спать. Но прошло всего лишь несколько минут. Какой‑то шум вывел меня из состояния дремоты. Это тигр грыз кость буйвола. Винтовка моего компаньона теперь уже точно была заряжена, и он был готов выстрелить. Я включил фонарь, который на этот раз хорошо осветил мишень. От звука выстрела тигр, не получивший даже царапины, взвился в воздух фута на три и проворно нырнул в ближайшие заросли.
Остаток ночи он бродил где‑то неподалеку от нашего дерева. Рычание и «кашель» раздавались то здесь, то там.
Чиновника ждала в городе срочная работа, поэтому и лагере он не задержался. Пришлось мне самому взяться за тигра. Неделю спустя я вернулся на плоскогорье, снова взобрался на махан и стал ждать. Тигр был все так же беспечен, как и в ту ночь, когда мы впервые его увидели. Я покончил с ним, выстрелив в шею с близкого расстояния. Это был прекрасный экземпляр десяти футов и семи дюймов в длину.
Тигр этот безусловно относился к людям без должного уважения. Ведь ему разрешали совершенно безнаказанно нападать на волов и вытаскивать их из ярма. Я встречал многих тигров, накопивших подобный ре; опыт, включая тигров–людоедов, однако ни один из них не отличался таким удивительным легкомыслием.
Трусливые тигры
Однажды я получил сообщение, что близ местечка Райсар, милях в шестидесяти к северу от Джайпура, появился тигр, который повадился истреблять крестьянский скот. На людей он, правда, не нападал, но на пастбищах производил изрядное опустошение.
Райсар находился в ту пору на границе между княжествами Джайпур и Алвар; переносить же охоту на территорию Алвара мне не хотелось. Вот почему я выслал вперед нескольких шикари и, как только получил от них сообщение, что тигр сожрал приманку, оставленную на территории нашего княжества, срочно выехал на охоту.
Я убедился, что место, где тигру был принесен в жертву буйвол, выбрано удачно: местность с ближайшего дерева, на котором был установлен переносный махан, хорошо просматривалась. Еще до наступления заката я взобрался на махан. Охотник обычно чувствует себя не столь уверенно, когда видит перед собой труп животного, а не живую приманку. Тигр оттащил мертвого буйвола в сторону, и, если он вернется, стрелять в него отсюда будет уже нелегко. Туша была плохо привязана; хорошо еще, что тигр вообще не утащил ее с глаз долой. Однако уже ничего не поправишь: оставалось только надеяться на лучшее.
Около девяти вечера я скорее почувствовал, чем увидел, что тигр вернулся, и сразу же выстрелил. В следующий миг я услышал низкий рев. Пуля, видимо, попала в цель. Неясный силуэт растворился во тьме. Через полчаса я спустился с махана и быстро нашел свою палатку — мой слуга поставил ее неподалеку.
На рассвете я подошел к приманке и обнаружил следы крови. Итак, я действительно ранил зверя, но насколько серьезно — сказать было трудно. Может, тигр уже издох, но вполне возможно, что он раненый лежит где‑нибудь в засаде, полный решимости отомстить любому, кто попытается приблизиться к нему. Поэтому я и Мой шикари очень осторожно шли по кровавому следу.
Отойдя на несколько ярдов в сторону, я по обилию кровавых пятен понял, что рана не пустячная. Едва я пришел к этому заключению, как где‑то впереди зашуршали листья в кустарнике. Я призвал на помощь все свое мужество, ожидая прыжка хищника. Но хотя слабый шорох в кустарнике продолжался, леденящего кровь кашля — верного предвестника нападения тигра — я так и не услышал. Тут, к моему величайшему удивлению, я разглядел в высокой траве взрослого тигра, который трусливо уползал, прижимаясь брюхом к земле.
