Кнуд Ромер - «В Датском королевстве…»
Борген. Наверно то, что Бог благословил ваши труды благодаря моим молитвам, вот что помогло больше всего, дорогой доктор.
Пастор. Ora et labora[65], говаривали в старину монахи.
Доктор. Вы, может быть, тоже верите в чудеса, господин пастор?
Пастор. Что вы понимаете под «верить»? В принципе, возможность чудес отрицать нельзя, потому что Создатель всегда должен оставаться господином созданного им. Но и с религиозной, и с этической точки зрения, чудеса невозможны. Нарушение законов природы внесло бы беспорядок в Божие мироустройство, а Бог чудесен именно тем, что на Него можно положиться. Проще сказать: Бог, естественно, мог бы творить чудеса, но так же естественно, что Он этого не делает. И мы Ему за это благодарны.
Доктор. А как же чудеса Христа?
Пастор. Да, в переломные и поворотные моменты мировой истории дело обстоит… может обстоять иначе.
Доктор. Вот как? Значит, в решительные моменты наш надежный Бог допускает некоторые отклонения от правил. Нет, мой добрый пастор Банбуль, никогда в этом мире не случалось и не случится ничего, в чем бы знающий и упорный исследователь не увидел естественные причины.
Пастор. Ну, это дело разумения, дело веры. Вы правы по-своему, я — по-своему, и мы можем уважать взгляды друг друга.
Борген. Как странно! Эти доктора всегда верят в то, во что меньше всего стоит верить. Но они ведь помогают людям в мирских бедах и в телесных нуждах, сами совершенно забывая о том, что существуют Дух и вечность.
Доктор. Да, Миккель Борген, мы, врачи, не религиозны, и нас следует за это благодарить.
Пастор. Благодарить?
Доктор. Вам, кажется, было бы лучше, если бы мы, когда нас вызывают к больному, сразу сдавались и говорили, что это Божья кара и помочь тут может только чудо! А не считаете ли вы, господа, что было бы правильнее, если бы мы взялись исследовать пациента, находили бы, в чем беда, определяли причину, назначали лекарство и… Что это?
Борген. А, это Йоханнес пилит.
Пастор. Пилит?
Борген. Да, у него там есть ножовка. Вы ведь знаете, господин пастор, он воображает, что он ремесленник. Вы ведь видели его, да?
Пастор. Простите… я полагаю… вы не думаете… разве не лучше было бы удалить его отсюда?
Борген. Мой мальчик останется со мной, пока я здесь, в Боргенсгоре.
Доктор. Йоханнес, он, черт возьми, должен еще поправиться, надо только оставить его в покое.
Борген. Вот вы слышите, господин пастор, доктор Хоуен тоже верит в чудеса.
Доктор. Да, конечно, иначе я был бы никуда не годным врачом. Я верю в самого себя, в свою науку и в те чудеса, которые она научила меня творить. Я творю чудеса, и они действительно свершаются. Просто надо понимать и принимать фантазии Йоханнеса и дожидаться того момента, когда удастся возвратить его в то состояние, когда он лишился рассудка… И тогда вы увидите.
Борген. Доктор! Доктор!
Пастор. Принимать его фантазии! Доктор, вы же не называете его?..
Доктор. Да, видит Бог, называю! И хотел бы, чтобы и другие поступали так же.
Борген. И хотя именно с доктором Йоханнес никак не может поладить, тот все равно уверен, что поступает правильно.
Доктор. Да, уверен. Дайте только время. Мои методы лечения никогда не обманывают.
Йоханнес (входит). А!
Доктор. Приветствую тебя, Учитель! Твой покой потревожили этой ночью?
Йоханнес. Да, мне не дают уснуть…
Доктор. Что не дает уснуть, Учитель? Пение ангелов в небесах?
Йоханнес. Нет, какой-то осёл ревет на улице.
Доктор. Ах, вот как. Благодарю за кофе. Нам, пожалуй, пора отправляться.
Борген. Доктор, вы ведь не обижаетесь? Вы же сами понимаете…
Доктор. Боже Избави, ни в коем случае. Разумеется.
Пастор. Позволю себе спросить: доктор и эту фантазию готов принять?
Доктор. Какую? Я не расслышал, что он сказал. Ну, я еще поднимусь наверх, взгляну на пациентку. И потом поедем. (Выходит.).
Пастор. Да, спасибо большое. Я готов. Поздравляю, дорогой Борген. Поздравляю с Божиим благословением этой ночью.
Борген. Спасибо, господин пастор! Да, Он слышит молитвы, хоть мы всего лишь прах и пепел.
Пастор. Я могу понять, какие это для вас были тяжкие часы.
Борген. Значит, мне не суждено было избежать того, что пережил. И я не жалею об этом.
Пастор. Это мне тоже понятно.
Борген. И все же. Скажу совершенно откровенно: как бы я ни был счастлив сейчас, прежний Миккель Борген все равно жив во мне.
Пастор. Прежний Миккель?..
Борген. Да, тот, кто знает, что послезавтра или через месяц, когда Ингер встанет и снова будет ходить тут среди нас, он начнет спрашивать себя: а что собственно изменилось? Ингер такая же, как была, и Йоханнес такой же, каким был, и Ми… Все — как раньше. Старый Миккель — тоже такой же, как был… И слова доктора…
Пастор. Но, дорогой Борген!
Борген. Да, я неблагодарный, я грешен перед Богом. А вот и доктор.
Доктор. Она спит, как ей и положено. Вы можете тоже ложиться. Прощайте.
Борген. Спокойной ночи, дорогой доктор. Боргенсгор благодарит вас за эту ночь. На Рождество к доктору отправятся два гуся.
Доктор. Я не ветеринар. Вот увидите, от моего лечения они умрут.
Пастор. Спокойной ночи, Борген. Скорейшего ей выздоровления. И да поможет вам Бог возблагодарить его за все.
Доктор. Не забудьте только — три столовых ложки ежедневно.
Они выходят.
Йоханнес (входит). Ушли, наконец?
Борген. Да, мой мальчик, они ушли, и теперь мы пойдем спать.
Андерс (входит). Как дела, отец?
Борген. Прекрасно, Андерс. Сверх всяких ожиданий.
Йоханнес. Гм! Он еще стоит здесь. Он стоял все время. Это ее он ждет.
Борген. Йоханнес, иди ложись.
Йоханнес. Смотри, он проходит сквозь стену. Старик, мне нужна твоя вера. Иначе я не смогу остановить его.
Борген. Йоханнес, милый Йоханнес, Ингер теперь спит, никакой опасности нет, можешь больше не волноваться.
Йоханнес. Слышите? Это коса, он промахнулся, замахивается снова.
Андерс. Это доктор заводит свой автомобиль. Видишь свет, это он сдает назад.
Йоханнес. Ослепительно белый! Остановись!
Борген. Ах, все то же. Йоханнес, милый!
Миккель (входит). Все! Она мертва.
Борген. Что?
Миккель. Она вдруг вся сникла.
Борген. Ингер? Это неправда, мой мальчик, неправда!
Андерс. Но доктор ведь только что был там.
Миккель. Идемте! Посмотрите сами!
Они выходят.
Йоханнес. Стой! Не хочешь? Именем Отца моего приказываю тебе, отдай мне, отдай мне эту душу! Ты должен! Не хочешь? Тогда ступай! Но я призову тебя снова. Когда настанет час веры, ты принесешь ее мне.
Миккель (входит вместе с Андерсом и Боргеном). Я ведь знал это, отец.
Борген. Господь дал, Господь и взял…
Андерс. Доктор… надо позвонить.
Миккель. Андерс, ты хочешь вызвать доктора, чтобы он помог умершей? Тогда звони.
Йоханнес. Она не умерла, она спит.
Миккель. Ты так думаешь, Йоханнес?
Андерс. Миккель, не надо!
Борген. Господь дал, Господь и взял.
Миккель. Хочешь взглянуть на спящую, братец?
Андерс. Нет, не пускай его, Миккель.
Йоханнес. Покажите мне место, где вы положили ее. Миккель. Почему Йоханнес не должен видеть ее, Андерс? Он ведь страдает меньше нас всех!
Борген. Господь дал, Господь и взял.
Андерс. Никогда не знаешь, что он сделает.
Миккель. Нельзя сделать ничего хуже того, что уже сделано.
Йоханнес. Отец, славлю имя твое!
Все три брата выходят.
Борген. Господь дал, Господь и взял. Господь дал, Господь и взял.
Голос Йоханнеса. Агата!
Братья вносят Йоханнеса.
Борген. Он умер?!
Миккель. Нет, отец, такие не умирают.
Андерс. Он упал, как только увидел ее, но он дышит.
Борген. Даже в этой милости нам отказано. Унесите его! Унесите! Господь дал, Господь и взял. Имя Господне…
