Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны - Теппель Роман
И на других участках Орловской дуги в течение последующих недель Модель реагировал на кризисы и угрожающие советские прорывы гибкой тактикой отступления. Гитлер не имел ничего против. Диктатору, известному своими строгими приказами об удержании позиций любой ценой, скорость спрямления изгиба фронта у Орла казалась недостаточно быстрой, поскольку он нуждался в резервах для других участков фронта и рассматривал территорию вокруг Орла и сам город не такими важными, как Донецкий бассейн или Харьков. На совещании 26 июля 1943 года в ставке «Вольфшанце» Гитлер сообщил фон Клюге, что он хотел бы ликвидировать изгиб фронта у Орла, для того, чтобы высвободить силы для других участков фронта. Клюге ответил, что он не хотел бы до начала сентября отходить до «линии Хагена», то есть на позиции на хорде Орловской дуги, которую немецкие войска займут после полного освобождения района Орла. На это Гитлер возразил, что «это невозможно, совсем невозможно, герр фельдмаршал!». После препирательств Клюге заявил, что «по моему мнению, отход на “позицию Хагена” возможен самое раннее — сегодня 26 — через четыре недели; если решить отступить пораньше, от 3 до 4 недель; это самое раннее». Гитлер возразил: «Так долго мы точно не можем ждать, силы должны быть высвобождены раньше, это не годится» [233].
Облегчение в оборонительных боях 9-й армии и 2-й танковой армии возникло не только из-за того, что Гитлер относительно развязал руки генерал-полковнику Моделю в оперативном отношении, но в особенности также и благодаря тому, что Красная Армия опять раздробила свои силы. Советское командование 18 июля бросило в бой на участок 11-й гвардейской армии у Ульяново свежий 25-й танковый корпус с примерно 200 танков и САУ. Основная масса корпуса атаковала не на юг, чтобы ударить во все еще открытые бреши во фронте между LV и LUI армейскими корпусами. Вместо этого большинство танков двигалось на юго-восток, на Волхов. Какие возможности при этом были упущены, было выявлено на следующий день: нескольким танкам 162-й танковой бригады полковника Игнатия Волынца, продвинувшимся на юг, удалось у Чортынца выйти на железную дорогу Брянск — Орел. Эта линия была крайне важной для всех немецких войск на Орловской дуге, поскольку это была главная и единственная линия снабжения, выходившая из фронтовой дуги. Так как за этим советским танковым подразделением никто не последовал и отсутствовало снабжение, советские танкисты были вынуждены довольствоваться тем, что взорвали полотно во многих местах, до того как вынуждены были отойти назад. Уже на следующий день немцы смогли отремонтировать дорогу.
Вместо того чтобы использовать слабые позиции к югу от Ульяново, Ставка упорно делала все для того, чтобы обеспечить прорыв Брянским фронтом немецкой обороны восточнее Орла. Советское командование 19 июля ввело в бой против XXXV армейского корпуса один из своих наиболее боеспособных резервов: 3-ю гвардейскую танковую армию под командованием генерал-лейтенанта Павла Рыбалко. Армия располагала более 730 боеготовыми танками и САУ, из которых сначала в бой было введено около 450 машин в составе 12-го и 15-го танковых корпусов. Войска Рыбалко нанесли удар по немецким 36-й пехотной, а также по 2-й и 8-й танковым дивизиям и нанесли им тяжелые потери. Но немцам удалось остановить их продвижение через 12 км. Однако XXXV армейский корпус вынужден был во второй половине дня доложить командованию 2-й танковой армии о том, что «прорванный фронт не может быть закрыт собственными силами». Тогда Модель приказал отойти на новую линию обороны, которую «надо держать еще несколько дней» [234].
На следующий день Рыбалко ввел в бой 2-й механизированный корпус с более чем 200 танков, а 21 июля еще один резерв, 91-ю танковую бригаду с 72 танками. Но и этим подразделениям не удалось прорвать немецкую оборону к востоку от Орла. Одно за другим подразделения Моделя организованно оттягивались назад, как только возникала опасность окружения или раздробления. Далее они закреплялись на следующей линии обороны, оказывали ожесточенное сопротивление и одновременно готовились к отходу на следующий рубеж.
Из района западнее Волхова 26 июля 11-я гвардейская армия начала наступление на юг, чтобы продвинуться в район западнее Орла и оказаться в тылу немецких войск, все еще находившихся около города. Для поддержки этого наступления была введена в действие 4-я танковая армия под командованием генерал-лейтенанта Василия Баданова, которую ранее держали в резерве и в составе которой находилось около 750 танков и САУ. Кроме нее, к наступлению присоединился 2-й гвардейский кавалерийский корпус. Однако возможности прорыва на юг и окружения немецкой группировки у Орла, которая была у 11 — й гвардейской армии неделю назад, больше не существовало. Частям Моделя удалось закрыть бреши севернее Чортынца и несколько стабилизировать положение за счет, в числе прочего, введения в бой танково-гренадерской дивизии «Великая Германия», переброшенной из группы армий «Юг». Теперь советские войска с большим трудом должны были прорываться на юг, неся большие потери. Например, 11-й танковый корпус, входивший в состав Бадановской 4-й танковой армии, за два дня потерял 119 из своих 214 танков и САУ.
Наконец, 28 июля Модель отдал приказ о подготовке к отступлению на «позицию Хаген». Спрямление линии фронта должно было произойти в период с 31 июля по 17 августа в четыре этапа. При этом предписывалось оставлять для преследующих частей Красной Армии «выжженную землю». Городу Орлу посчастливилось в несчастье. Генерал-фельдмаршал фон Клюге 29 июля сообщил командованию 2-й танковой армии, что он «не видит никакого смысла в полном уничтожение Орла <..> однако должно быть произведено уничтожении крупных зданий» [235]. По докладу немецкой военной комендатуры в Орле, в итоге были разрушены только здания, ценные с военной точки зрения, до того как 5 августа немецкие войска окончательно оставили город. На следующий день 11 — я гвардейская армия Баграмяна возобновила наступление на Чортынец, однако не смогла продвинуться до железной дороги Брянск — Орел. Только 10 августа, после того как немецкие войска отошли дальше на запад и оставили Чортынец, советские войска наконец заняли этот населенный пункт. В течение следующих дней части Брянского фронта пытались прорваться к Карачеву. Но и этот город был взят только после отхода немецких войск. Карачеву не повезло так, как повезло Орлу. Уже 3 августа в военном дневнике 2-й танковой армии появилась запись: «В соответствии с приказом по армии, Карачев должен быть разрушен путем поджогов и подрывов всех важных объектов. Поскольку местность находится перед [будущей] прямой линией фронта, особенно подчеркнута важность полного разрушения» [236]. О тактике «выжженной земли» говорится и в военном дневнике 9-й армии неделю спустя: «В то время как на передовых участках фронта отражают наступление противника, сзади поджигаются деревни, и все, что не может быть взято с собой, сжигается или уничтожается» [237].
18 августа последние немецкие части, отошедшие из районов Орловской дуги, дошли до «линии Хаген». В это же время генерал-фельдмаршал фон Манштейн звонил Гитлеру за несколько сотен километров к югу с просьбой о разрешении оставить Харьков. Последний акт великой Курской битвой начался.
Операция «Полководец Румянцев». — Советское наступление под Харьковом
Советское наступление под Харьковом было главным ударом Красной Армии летом 1943 года, которое было запланировано и готовилось еще с весны. Вступлением к этому масштабному наступлению должна была быть атака 12 июля 1943 года советских 5-й гвардейской танковой армии, 1-й танковой армии, а также 5-й и 6-й гвардейских армий. Тем самым операция «Полководец Румянцев» на юге от Курска была бы начата одновременно с операцией «Кутузов» около Орла. Однако в танковом сражении у Прохоровки II танковый корпус СС нанес 5-й гвардейской танковой армии сокрушительное поражение, и советское контрнаступление заглохло в зародыше. Войскам Воронежского фронта генерала Ватутина и Степного фронта генерал-полковника Конева требовалось время, чтобы начать новую наступательную операцию.
