Арт Бухвальд - Америка и американцы
— Прекрасно! Она не причиняет мне никаких забот.
— Вы потеряли много волос. Не лучше ли сделать трансплантацию? Мы пересадим вам новый парик из орлона для любой погоды, такой, что вам совсем не надо будет носить шляпу.
Джордж еще что‑то записывает, а потом говорит:
— Не думаю, что у вас достаточно воздуха в легких. Я бы поставил вам новые клапаны. Вы американец?
— Конечно! Почему вы спрашиваете?
— Потому что для иностранцев мы получаем части из‑за рубежа, и это занимает два месяца.
— Вы закончили? — спрашивает человек.
— Должно быть так! — говорит Джордж.
— Когда будет выполнена эта работа?
Джордж смотрит на свои записи.
— Если вы придете в четверг в восемь часов утра, мы закончим все к пяти часам вечера.
— Можете вы гарантировать мне, что по крайней мере два года мой организм будет работать хорошо после того, что вы сделаете?
— Как я могу это сказать? — отвечает Джордж. — Я не врач!
V. ДА ЗДРАВСТВУЕТ СПОРТ!
В ВОСКРЕСЕНЬЕ ПОСЛЕ ОБЕДА
— Гарри… Гарри, да перестань же смотреть эту глупейшую футбольную игру и послушан меня. Какой‑то очень подозрительный тип прячется около нашего дома… Как ты думаешь, не следует ли узнать, чего он хочет? Ты же мужчина в этом доме… Гарри, мне кажется, что он метит на твою машину… Давай позвоним в полицию.
— Как можешь ты так говорить, Гарри! Если даже машина и застрахована, ты же должен предпринять хотя бы какую‑то попытку остановить вора.., Не можешь же ты допустить, чтобы кто‑нибудь украл твою машину… Гляди, Гарри, он вылез и открыл капот двигателя… Он, вероятно, пытается его завести… По–моему, ты должен прикрикнуть на него.
— Ладно, «Краснокожие» проигрывают… Но если бы ты подошел к окну… Смотри, он уже запустил мотор. Гарри, умоляю тебя — позвони в полицию… Что? Это нарушит твой послеобеденный отдых, если пожалует полиция… Да, я знаю, что ты поглощен игрой, но что делать с машиной?.. Я тебя не отвлекаю… Как можешь ты говорить, что я всегда придумываю способы оторвать тебя от телевизора, когда идет футбольная игра… Могу ли я допустить, чтобы украли твою машину, и не сказать тебе… Гарри, ты вылез наконец из кресла… Что случилось? Ах, пошла коммерческая реклама… Машину уже угнали… Ты пойдешь сообщить об этом? После того как кончится игра в Канзас–сити?
— Хорошо, обещаю тебя больше не беспокоить, возвращайся к своей игре…
* * *— Гарри, звонят в дверь… Ах, Гарри, это же наш сын Джимми, который уже два года служит в военно–морском флоте… Я не думала даже, что он сможет на праздники вырваться домой… Господи, он выглядит таким загорелым и бравым… Гарри, иди встреть его и хотя бы поприветствуй. Неужели ты в самом деле не хочешь встретить своего сына? Что? Не можешь покинуть кресла потому, что «Кардинал» тянет время? Ну, ладно–ладно, не беспокойся, я попрошу Джимми не мешать тебе…
* * *— Гарри, ты просил тебя не беспокоить, но случилось кое‑что, о чем, мне кажется, ты должен узнать. Наша дочь Гертруда звонила из больницы, она собирается родить. Быть может, ты перестанешь кричать на меня? Знаю, что это не столь уж великое дело сделать ребенка;.. Обычно из‑за этого не стоило бы прерывать просмотр футбольного матча, но мне хочется напомнить тебе, Гарри, что Гертруда ведь не замужем… Это очень тяжелая травма для нее…
— Да, Гарри, я, так же как и ты, очень огорчена, что Брэгг прошляпил верный гол… Я отправляюсь в больницу сама и уверена, что Гертруда все поймет.
* * *— Я уже вернулась, Гарри. У Гертруды мальчишка. Чью игру ты теперь смотришь? «Сан–Диего» — «Черджерс». Ну а как «Краснокожие»? Они выиграли? Просто удивительно, что твой послеобеденный отдых не претерпел никакого ущерба из‑за всего случившегося.
— Знаешь, Гарри, я решила оставить тебя. Нет, я не могу ждать, пока «Сан–Диего» потеряет мяч. Мы должны обсудить это сейчас же. Я поняла, что настоящая жизнь прошла мимо меня. Не стоит листать книгу до конца, Гарри. Это не сулит ничего доброго. Я приняла решение… Гарри, нет смысла откладывать разговор до завтрашнего вечера. Почему? Да потому, что завтра вечером «Детройт» играет с «Миннесота викингами»…
НАШ УЧТИВЫЙ СПОРТ
Если что‑нибудь доводит меня до настоящего остервенения, так это когда приходится смотреть наш американский профессиональный футбол вместе с иностранцами. На прошлой неделе мне как раз довелось испытать это сомнительное удовольствие. Мой лондонский приятель посетил нас вместе со своей женой, и оба чрезвычайно волновались в предвкушении возможности впервые в своей жизни наблюдать американский футбол хотя бы по телевидению.
Наши вашингтонские «Краснокожие» играли с командой из Далласа, о которой болельщик не ахти какого высокого мнения. Матч начался как обычно, но вскоре страсти разгорелись, и заокеанские гости стали донимать меня вопросами.
— Цель игры, видимо, покалечить возможно больше игроков у противника? — спросил муж.
— Нет, цель вовсе не в этом, — отрезал я.
— За что игрокам начисляют больше очков — за подбитую ногу или за свернутую шею противника? — осведомилась его супруга.
— За подбитые ноги и свернутые шеи не назначают очков, — ответили. — За это, наоборот, штрафуют.
— О! — воскликнул муж. — А какой назначается штраф?
— Команду заставляют отступить от занятой ранее позиции на пятнадцать ярдов к своим воротам.
— Вы хотите сказать, что подобные переломы наказываются только таким штрафом?
— А что вы думаете по данному поводу? — спросил я, сдерживая раздражение.
— Уверена, что у нас в Англии тому, кто нанес такие увечья, дали бы не менее трех лет тюрьмы! — вмешалась супруга гостя.
— Так это же спортивная игра! — возмутился я. — Тот, кто играет, — знает, что у него могут сломать ногу. Именно это и делает игру такой захватывающей, увлекательной!
— Понятно! — сказал супруг. — Человек должен ожидать увечий.
Несколько минут спустя судья оштрафовал «Краснокожих» на 10 ярдов.
— Я не заметила, что случилось. За что назначили штраф? — поинтересовалась английская гостья.
— Один из наших ребят задерживал их игрока.
— Вы хотите сказать, что за задержку игрока команду штрафуют на десять ярдов, а за перелом ноги противника — на пятнадцать ярдов? — спросила она.
Тут я начал терять терпение:
— Это совершенно правильно. В футболе задержка всегда серьезнее, чем перелом чьей‑то ноги.
— Понятно! — с нескрываемым сарказмом заметил муж. — Все это имеет глубокий смысл, когда вы объясняете…
Во втором тайме гостья обернулась ко мне:
— Вы заметили, что один из их парней ударил кулаком вашего парня?
— Это не разрешается! — сказал я.
— Тогда почему судья не принял никаких мер?
— Никто этого не видел, — ответил я.
— Но это же видел любой зритель! — воскликнула она.
— А судья не видел. Если бы он заметил, то назначил бы персональный штраф.
— Который свелся бы к тому, что этого игрока вышвырнули бы из игры? — спросил муж.
— Конечно нет! Спортсменов у нас не удаляют даже за сильное избиение противника. Иначе и игры не было бы. Вся привлекательность футбола для игрока — это ударить соперника и не дать себя изобличить.
Один из «Краснокожих» растянулся в это время на поле и завопил благим матом.
— Как долго разрешается валяться на поле? — ехидно спросил муж.
— Сколько хочешь. Когда игрок получает серьезную травму, разрешается даже вызвать врача или санитаров с носилками.
— Как цивилизованно! — сказала гостья.
Я не мог больше сдерживаться:
— Вы думаете, что мы варвары?
— Несомненно! — сказал муж.
ПОВИНЕН ТЕННИС
Это история теннисной любви. Я не собирался о ней писать, но, как недавно узнал, она типична для многих.
Боб увидел Петти в теннисном клубе когда она сидела на стуле и следила за его игрой. На Петти был белоснежный теннисный костюм с голубыми кружевами на шортиках. Ее пышные белокурые волосы стягивала сзади голубая лента, и голубые тесемки красовались на теннисных туфлях.
Подойдя к ней, Боб сказал:
— Не хотите ли немного поиграть?
Петти приподняла темные очки и густо покраснела.
— Я плохо играю, — сказала она.
— Чепуха! — рассмеялся Боб. — Вы выглядите заядлой теннисисткой.
Его сильные руки оторвали ее от стула.
Они начали играть, и Петти промахнулась семь раз из десяти.
— Мне очень неприятно, —извинялась Петти.
Боб сказал:
— Вы были сообразительной умницей, даже промахиваясь.
Каждый день они встречались на корте, и Боб с величайшим терпением учил Петти элементарным правилам игры.
