Анатолий Александров - Путь к звездам. Из истории советской космонавтики
Во второй половине дня из Звездного прилетела «подмога» – сдавшая государственный экзамен вторая шестерка космонавтов. Ознакомившись с жизнью полигона, побывав в монтажно-испытательном корпусе, у ракеты, они убыли на разные наземные измерительные пункты, чтобы контролировать время пролета «Востока» по орбите.
Вечером Юрий написал письмо в Звездный:
«Здравствуйте, мои милые, горячо любимые Валечка, Леночка и Галочка! Решил вам написать несколько строк, чтобы поделиться с вами той радостью и счастьем, которые выпали мне. Сегодня правительственная комиссия решила послать меня в космос первым… Очень большая задача легла на мои плечи. Хотелось бы перед этим немного побыть с вами, поговорить с тобой, Валюша. Но, увы, вы далеко. Тем не менее, я всегда чувствую вас рядом с собой.
В технику я верю полностью. Она подвести не должна. Но бывает, что и на ровном месте человек падает и ломает шею. Здесь тоже может что-нибудь случиться. Но сам я пока в это не верю. Ну а если что случится, то прошу тебя, Валюша, не убивайся с горя. Ведь жизнь есть жизнь, и никто не гарантирован, что его завтра не задавит машина. Береги, пожалуйста, наших девочек, люби их, как люблю я. Вырасти из них не белоручек, не маменькиных дочек, а настоящих людей, которым были бы не страшны ухабы жизни. Вырасти людей, достойных коммунизма. В этом тебе поможет государство. Ну а свою личную жизнь устраивай, как подскажет тебе совесть. Никаких обязательств я на тебя не накладываю, да и не вправе это делать. Что-то слишком траурное письмо получается? Сам я в это не верю. Надеюсь, что это письмо… ты никогда не увидишь, и мне будет стыдно перед самим собой за эту мимолетную слабость. Но если что-то случится, ты должна знать все до конца. Я пока жил честно, правдиво, с пользой для людей, хотя она была и небольшая.
Как-то, в детстве, я прочитал слова Чкалова: “Если быть, то быть первым”. Вот я и стараюсь им быть и буду до конца… Надеюсь, что через несколько дней мы опять будем вместе и будем счастливы. Валюша, ты, пожалуйста, не забывай моих родителей. Если будет возможность, то помоги им в чем-нибудь. Передай им от меня большой привет, и пусть простят меня за то, что они ничего не знали, да им и не положено было знать. До свидания, мои родные. Крепко вас обнимаю и целую. С приветом ваш папа и Юра».
В конце письма Юрий Гагарин привычно расписался, поставил дату – 10.04.1961 года.
Напряжение нарастало с каждым часом, но суеты не чувствовалось. Все действия определялись распорядком дня космонавтов. Утром 10 апреля «ударная шестерка» встретилась с членами Государственной комиссии и «стартовиками» полигона. Главный конструктор публично обнародовал принятое решение о том, что командиром первого «Востока» утвержден летчик-космонавт Юрий Алексеевич Гагарин, запасным – Герман Степанович Титов. Вечером его документально утвердила Государственная комиссия, назначив полет на 12 апреля.
Сразу после установки ракеты на пусковое устройство 11 апреля, Главный конструктор встретился с Каманиным и попросил почаще информировать его о состоянии космонавтов, об их самочувствии и настроении. Делать это в любое время суток.
Николай Петрович не удержался, спросил:
– Волнуешься за них, Сергей Павлович?
– А как ты думаешь, Николай Петрович? – громче обычного выпалил Королев. – В космос летит Юрий Гагарин. Я знаю его давно. Привык. Он ведь мне как родной сын!
Около десяти, после физзарядки и завтрака, Титов и Гагарин, отдельно от остальной четверки, прибыли на стартовую позицию и провели последнюю тренировку в кабине корабля. Феоктистов и Раушенбах с интересом наблюдали за работой Юрия. Чувствовалось, как радостно настроен он от сознания, что ему поручено отправиться на орбиту Земли первым. Но Гагарин оставался все таким же серьезным, спокойным и сосредоточенным.
Гагарин еще находился в кабине «Востока», когда лифт вознес на последнюю площадку Королева. Феоктистов и Раушенбах тотчас опустились на Землю, а Юрий, выйдя из корабля, неожиданно поделился с Сергеем Павловичем сокровенным. Гагарин рассказал, как он добивался выполнения своей жизненной цели и стал военным летчиком.
Когда Юрий умолк, Королев вдруг спросил:
– А что ты сказал, Юрий, дома, когда в этот раз улетал в командировку на Байконур?
– Валюше я сказал, Сергей Павлович, чтобы она не волновалась, берегла девочек. Я постарался убедить ее, что у нас все будет штатно, потому что к полету мы подготовились отлично.
– И дату полета ты назвал своей Валюше?
– Нет, Сергей Павлович, дату не назвал. Точнее, я сказал, что полет назначен на 14 апреля.
– Интересно, а почему ты назвал именно число «14»?
– «13», Сергей Павлович, – несчастливое число. Это всем известно. Следующее число – «14». Я его и назвал. Пусть все произойдет для Валюши неожиданно.
– Очень логично все, Юрий… «Пусть все произойдет для Валюши неожиданно», – Королев повторил последние слова Гагарина и добавил: – На космодроме сложилась традиция, что в канун очередного запуска проводится встреча специалистов моего конструкторского бюро со стартовым расчетом. Раньше перед стартовиками, как правило, выступал я, а сегодня это сделаешь ты, Юрий. Поблагодари их за большой труд по подготовке твоего полета. Расскажи им о себе, как только что рассказал мне. Это будет очень правильно. Расскажи о своей семье.
Перед тем как спуститься на Землю, Главный конструктор напомнил космонавту:
– И старт, и полет не будут легкими. Тебе, Юрий, предстоит испытать и перегрузки, и невесомость, и, возможно, что-то еще не известное нам. Об этом мы много раз говорили. Но я хочу еще раз напомнить тебе, что в завтрашнем полете есть, конечно, большой риск. Все может произойти, Юрий. Но помни одно – все силы нашего разума будут немедленно отданы тебе.
Выступая на митинге, Гагарин не только выполнил просьбу Главного конструктора и поблагодарил стартовиков за подготовку ракеты к полету, но и заявил, что он сделает все от него зависящее, чтобы полет явился триумфом для нашей страны, для нашего народа.
После митинга – космический обед, из туб. Ели щавелевое пюре с мясом и мясной паштет, а запивали шоколадным соусом. Каждая упаковка – по сто шестьдесят граммов. Конечно, гурманы не одобрили бы такой рацион, но для особых условий пища оказалась вполне приемлемой и питательной. Все понимали, что это, в конце концов, разовое явление.
Дальше – все действия по строгому распорядку в стартовом домике. Он невелик – всего три комнаты: спальня, зал и столовая. У каждой кровати – тумбочка, стул и общий шкаф для одежды. В зале – диван, мягкие кресла, столик для игры в шахматы, радиоприемник «Сакта» и телефон. В столовой – кухонный столик, холодильник «Саратов», необходимая посуда и медицинская аппаратура.
С восемнадцати часов вступает в силу стратегический медико-психологической план. Никаких разговоров о полете. Герман предлагает Юрию сразиться в шахматы. Гагарин откладывает в сторону письмо родным, подсаживается к столику, угрожает:
– Надо мне, Гера, поправить счетик. Кажется, я тебе несколько партий уступаю? Так что держись, дорогой друг!
Партию прервали киношники. Главным конструктором им был отпущен целый час, чтобы снять Гагарина и Титова накануне исторического полета. В середине съемки в домике появились Королев и Каманин. Взглянув на шахматную доску, Николай Петрович, дока в этом деле, покачал головой и с сожалением посмотрел на Гагарина. Положение спас Главный конструктор. Сергей Павлович предложил космонавтам подышать свежим воздухом.
Гагарин и Титов быстро одели шинели и вслед за Королевым вышли на крыльцо. Дворик пуст. Очень темно и тихо. Все запоздалые автомашины идут в объезд стартового комплекса, чтобы не нарушать покой космонавтов. Это тоже предусмотрено строгим распорядком.
Тут Сергей Павлович почему-то нарушил собственное табу на разговоры о предстоящем полете и обратился к Титову с вопросом:
– Скажи, пожалуйста, Герман, а твоя жена знает, что ты отправился на Байконур, чтобы совершить полет в космос?
Дублер Гагарина с готовностью ответил:
– Знает не только жена, но и отец, Сергей Павлович.
Королев удивленно повернулся к Титову:
– Как же получилось, Герман, что знает и твой отец?
– Я уже рассказывал вам, Сергей Павлович, что жена вначале не воспринимала мой переход в отряд космонавтов. Всякий раз Тамара говорила: «Мало тебе опасностей в авиации?» И вот прошел год наших напряженных занятий, командировок. Она вроде смирилась с ними, однако и сейчас не понимает, как можно посылать первым в космос простого летчика. Посылать первым надо конструктора, который все это сделал. Случись какая-нибудь неисправность, он сумеет поправить положение, а летчику с нею никак не справиться, – такого рассказа никогда не слышал из уст коллеги Гагарин и тоже с интересом слушал Германа.
– С Тамарой, Герман, мне все ясно, – как бы заключил Главный конструктор, – а вот как узнал о полете отец на Алтае?
