Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №1 (2004)
Вторжение в подсознание осуществляется прежде всего путем гипнотического транса. Гипнотический транс — особое состояние человека, когда он способен легче всего воспринять и усвоить внушение, чужую программу, команду извне.
Эта технология была открыта психиатром Эриксоном в конце XIX века и долго применялась с лечебными целями, но бурное развитие телевидения позволило политикам применить ее к совершенно здоровым людям. Технология телевизионного транса абсолютно совпадает с технологией введения в лечебный гипнотический транс.
Человек должен находиться в удобной позе (например, лежать на диване или сидеть в кресле, устав после рабочего дня). Его внимание должно быть сосредоточено на каком-либо предмете (и таким предметом как раз является телевизионный экран — яркое пятно с постоянно изменяющимися красками, притягивающее взгляд). Человек ни о чем не должен думать и не иметь в эту минуту никаких забот (именно в таком состоянии опускается на диван телезритель, отрешившись от служебной и домашней суеты). Это отправная точка телевизионного транса.
Именно в такие мгновения происходит беспрепятственное “формирование программ поведения человека, его целеустановок”. Три простые операции наведения гипнотического транса — присоединение вас к источнику внушения, ваше подчинение этому источнику, управление путем внушения новых для вашего жизненного опыта программ — такова азбука нейролингвистического программирования.
С отключенным сознанием, как бы в полусне, человек не фильтрует поступающие к нему информацию и команды, они беспрепятственно проникают в подсознание и оттуда неведомыми нам путями переправляются в сознание. В результате мотивы своих поступков жертва гипнотического транса не может объяснить сама себе, об этом знает только тот, кто записал команду на “подкорку”.
Помнится, в июне 1996 года с нами на даче жила моя старая знакомая — пожилая пенсионерка, бывший бухгалтер, перебивавшаяся на скромную пенсию и имевшая на попечении взрослого сына-наркомана. За два дня до выборов она вдруг, неожиданно для себя и для нас, засобиралась домой, в Москву.
— Зачем? Ведь вы хотели пожить с нами до конца июня.
— Голосовать! — не терпящим возражения тоном ответила мне старушка. — За Ельцина!
— Но ведь он же всего вас лишил, даже болезнь сына — это его вина как правителя, это же он допустил разгул наркомании в стране!
Мои увещевания были бесполезными. Старушка, подхватившая из телевизора импульс-команду голосовать за Ельцина, подобно тому, как промозглой осенью слабый здоровьем человек подхватывает тяжелый грипп, стала жертвой выборной президентской кампании. Таких запрограммированных на избрание “любимого кандидата” можно наблюдать во время любых выборов, когда на избирательный участок приходят растерянные, озабоченные избиратели, рассеянно берут бюллетень, долго и напряженно вглядываются в длинный список, будто силясь что-что вспомнить, и затем ставят галочку против какой-то им самим неведомой фамилии. Специалисты по выборным технологиям, рекламируя свои услуги, хвастают, что, “по разным оценкам, посредством воздействия на подсознание избирателей можно привлечь от 2—3 до 10—15 процентов голосов от числа проголосовавших”. Однако более пессимистичные оценки дают цифру в 35 процентов всех избирателей, воспользовавшихся своим правом выбора. И это число внушает доверие, именно такую цифру называли американские консультанты после победы Ельцина в 1996 году, когда говорили об эффективности своих избирательных технологий. Примерно такое же число дал опрос населения после президентских выборов в июне 1996 года (“Коммерсант-Daily”, 1996, 29 авг.): “Для 32% из тех, кто голосовал за Б. Ельцина, его победа была безразлична, и лишь 67% были удовлетворены ею”. Командный импульс голосовать за Ельцина был сильным, но кратковременным, и уже в сентябре 1996 года уровень доверия к только что избранному президенту составил, по данным ВЦИОМ, всего 12%.
Информационные “отмычки”
для “взлома” наших душ
Внедряясь в подсознание, специалисты по нейролингвистическому программированию преодолевают особые “фильтры” души, которые процеживают поступающую информацию. Эти “фильтры” хранят рассудок от грубых повреждений, стараясь не допустить помрачения ума. Подсознание может выключать память, спасая от “перебора” сведений, заведомо ненужных ее хозяину. И если вы твердо убеждены, что не пойдете голосовать, так как выборы — это смесь махинаций и профанаций, то все кандидатские имена со всех углов и столбов будут скользить мимо вашей памяти.
Самый устойчивый из “барьеров” подсознания — это убеждения, заслон разума и души, не позволяющий кому ни попадя замусоривать их заведомыми глупостями (в терминологии политтехнологов — это “барьер мифов”). Для ломки этого барьера политтехнологами разработаны особые хитрые “отмычки”. Так, убежденно верующего православного человека может подвигнуть идти голосовать только православный священник и только за православного, чем пиарщики очень активно пользуются, выпуская на арену агитации лукавых людей, ряженных в рясы и убеждающих голосовать “по воле Божьей”. Кроме того, пиарщики любят включать своих кандидатов в пейзажи с церквами и крестами. Подсознание верующего без сопротивления принимает подобный сигнал: “Этот — свой, православный!”.
Крепкий барьер подсознания — профессиональные знания. К примеру, люди, профессионально занимающиеся словом — писатели, журналисты, филологи, артисты, психологи, политики, только посмеются над дешевым выборным шантажом — “голосуй, или проиграешь”, не поверят актеру, с восторгом уверяющему нас, что книга Ельцина “Записки президента” — это как “Война и мир” Толстого: масштаб, яркость мысли, художественное мастерство те же.
Серьезным препятствием для проникновения чужаков в подсознание является и так называемый межличностный барьер, эта волна неприязни, что вздымается в душе, когда слышишь о ненавистных нам по опыту жизни людях. Разве возможно было расположить избирателя к Ельцину, собравшемуся на новый срок во власть, если он успел дотла разрушить страну, распродал жуликам народную собственность, развязал гражданскую войну? Но этот кажущийся непреодолимым барьер подсознания сумели-таки взломать хитроумные политтехнологи. Они не стали придумывать Ельцину новый “имидж”, а, словно забыв о своем подопечном, взялись менять “имидж” его соперников-коммунистов. Переименовали их в “красно-коричневых”, раскрутили навязанное новое имя, внушили, что при “красно-коричневых” в России будут голод и гражданская война, и тем самым изменили к ним отношение населения. Благодаря такой вот ювелирной работе “взломщиков” подсознания скоро и ненавистное народу имя Чубайса будет восприниматься с благожелательным добродушием.
Итак, барьеры подсознания охраняют человека от непрошеного вторжения в его душу. Недаром специалисты по гипнотическому трансу, владеющие “отмычками” подсознания, передавая технологии своим ученикам, заклинают — не спугнуть “клиента”, не нарушить его безмятежного доверия к гипнологу, иначе вмиг воздвигается несокрушимая стена, заграждающая вход в душу жертвы, и все пропало!
Но телевизионная ситуация такова, что безмятежного доверия политтехнологи должны добиваться сразу от миллионов “клиентов”, а каждый человек строит свои собственные заборы из верований, знаний, предубеждений и ими заграждается от чужих непрошеных вторжений, и, следовательно, искателям наших душ нужно находить “ключики” для миллионов людей одновременно. Есть ли такие универсальные ключи-“отмычки”? Да, они есть. Доверие и расположение зрителя при телевоздействии завоевываются усиленным насаждением идиотических предрассудков о свободе получения информации в современном обществе. Эти предрассудки рекламируются как демократические законы подачи информации.
Первый такой закон гласит, что информационное общество гарантирует каждому свободный доступ к любой информации. Ho это не так: все теле- и радиоканалы строго контролируются или их хозяевами, или властью, и сведения поступают к зрителю и слушателю в “упаковке” комментария или с “биркой” оценки их журналистом. Военная хроника из Чечни в 1995—96 годах могла даже не содержать никаких рассуждений репортера, но, рассказывая о противоборствующих сторонах, он русских солдат называл “федералами”, а чеченских бандитов — “полевыми командирами”, и зритель интуитивно сочувствовал партизанским командирам, героически сражавшимся с непонятными “федералами”. Даже интонация репортера формирует угол зрения телезрителя. Вот свидетельство В. Шендеровича, большого мастера подобных эффектов: “Передо мной — две кассеты. Два репортажа, сделанные одним и тем же журналистом. Оба посвящены встречам Лукашенко и Путина. Между ними — всего полгода, но как изменился автор репортажей! Тонкое, нескрываемое ехидство (осень 1999-го, НТВ) и граничащее с восторгом уважение к лидерам союзного государства (весна 2000-го, РТР)”.
