Роберт Арп - Философия Южного Парка: вы знаете, я сегодня кое-что понял
Этика генетики (ген-этика) периодически поднимается в Южном Парке и, высмеивая упрощенное мышление о клонировании, генной инженерии и исследованиях стволовых клеток, Мэтт и Трэй делают большое философское дело. Как мы можем размышлять на эти сложные темы, будучи, в лучшем случае, несведущими? В эпизоде «Сумасшедшие калеки» Кристофер Рив отвлекает внимание от достижений «истинного калеки» Джимми, прилагая большие усилия для продвижения исследований стволовых клеток. «Хотя это спорно», говорит он между частыми передышками, «исследования стволовой клетки — важны для поиска помощи инвалидам». Ведь, как он позже объясняет Ларри Кингу, стволовые клетки «могут формироваться в любые поврежденные ткани тела. Они — самая сильная вещь на планете».
Стволовые клетки — «недифференцированные» клетки, обладающие уникальной способностью становиться любыми типами тканей и органов, такими как сетчатка, сердце, спинной или головной мозг. Исходя из этого, многие надеются, что инъекция стволовых клеток может успешно омолодить органы и восстановить ткани, поврежденные хроническими болезнями, вроде Альцгеймера, Паркинсона, хореи Хантингтона или диабета. Поскольку самые мощные стволовые клетки получают из человеческих эмбрионов, их приобретение, для возможной пересадки, требует умерщвления эмбрионов на совсем ранних стадиях — от двух- до пятидневного срока. Ларри Кинг высказывает возражение: «некоторые люди говорят, что исследования стволовой клетки являются неправильными, что изъятие тканей зародыша — неэтично». Почему они думают так?
Главное возражение основывается на статусе «донора» эмбриональной ткани. Противники абортов утверждают, что человеческая жизнь начинается с момента зачатия. Все люди имеют право на жизнь, и эмбрионы тоже имеют право жить. Так как получение стволовых клеток означает смерть эмбриона, его право на жизнь нарушено, а значит допускается серьезная несправедливость. Поскольку стволовые клетки доступны исключительно в результате безнравственного акта, они нравственно испорчены, и их использование — неэтично. Несправедливость к эмбриону не оправдывается тем фактом, что получатели эмбриональной ткани извлекают из этого выгоду. Если рассуждать, как немецкий философ Эммануил Кант (1724–1804) — неправильно рассматривать человеческий род, как средство — значит, неправильно рассматривать эмбрионы просто как биологический материал для лечения других.
Этот изначально вероятный (или установленный) аргумент основан на нескольких заявлениях, которые мы должны рассмотреть по отдельности. Первое — человеческие эмбрионы имеют право на жизнь. Философы, однако, обычно отличают человека от личности. Если нечто — генетически человек, оно принадлежит к человеческому виду. Эмбрионы являются в этом смысле людьми. Однако, чтобы быть носителем прав, недостаточно быть человеком; необходимо быть личностью, и это не вопрос простой биологии. Хотя трудно сказать точно, что же такое — самосознание, философы имеют тенденцию определять его, как индивидуальность в юридических или психологических смыслах. Чтобы быть личностью, нужно обладать такими чертами, как разум, чувствительность (способность испытывать удовольствие и боль), самосознание, рационализм, способность к общению, желания и способность делать выбор. Необходимо иметь по крайней мере некоторые из этих черт, чтобы считаться личностью и иметь права, потому что именно права защищают наши интересы, и если кто-то испытывает недостаток в сознании, способности чувствовать, предпочтениях и так далее, трудно определить, есть ли у него какие-либо интересы. Некоторые люди — личности, например, вы, дорогие читатели. Некоторые люди, возможно — нет, двухдневные эмбрионы, скажем. Если эмбрионы не люди, у них нет никаких интересов, чтобы защищать их правами. Таким образом, они не имеют никаких прав, и никакого права на жизнь, соответственно.
Если Вам трудно отделить понятие человеческого от личностного, обратите внимание, что не все права являются человеческим. Корпорации, которые производят Мегаменов, Бобровые дамбы или печенье снэки, например, имеют права, но они — юридические лица, не люди. В эпизоде «Соленые шоколадные яйца Шефа» мр. Хэнки — присмерти, поскольку хрупкой экосистеме его коллектора, угрожает поток экскрементов из здоровой пищи. Как существо с интересами, Хэнки, возможно, имеет право обитать в экологически сбалансированной системе коллекторов, незагрязненной посетителями Кинофестиваля. Хэнки — личность, но он — какашка, а не человек. Если Картман имеет право не подвергаться исследованиям инопланетян, кажется логичным, что инопланетяне имеют право не исследоваться Картманом.
Также и активисты за права животных настаивают, что невинные зверушки, убитые из «самообороны» Нэдом и Джимбо в эпизоде «Вулкан» («Смотрите! Оно собирается на нас напасть!»), имеют права. Когда Стэн стреляет в Сказложопа, чтобы заставить дядю гордиться собой, Джимбо читает ему лекцию об этике улиц: «Кого-то можно убивать, а кого-то — нет». Джимбо решил, что неправильно было убивать Сказложопа. Сказложоп имел право на жизнь? Суть в следующем: если нелюди могут иметь права, то независимо от того, что дает нам права, это не является заслугой человеческого генома. И это означает, по крайней мере в теории, что эмбрионы могут быть генетически — людьми, не имея, независимо от этого, прав.
Выступающие против абортов утверждают, что использование стволовых клеток нравственно недопустимо, потому что их получают совершением безнравственного акта — убийства человеческого эмбриона. Но даже если разрушение эмбриона является неправильным, это не делает использование эмбриональных материалов неправильным. Предположите, что сволочи убивают Кенни, но его органы быстро пересаживают в пациентов, которые нуждаются в них, спасая их жизни. Органы Кенни стали доступными благодаря безнравственному акту, но это не означает, что неправильно использовать их, чтобы спасти другие жизни. Докторов, которые пересаживают их, тоже не считают молчаливыми пособниками убийц. Точно так же со стволовыми клетками — из того, что их получают, благодаря акту, аналогичному убийству — что сомнительно — не следует, что использование тканей зародыша для спасения жизни других людей является неправильным.
Третье возражение против абортов состоит в том, что человеческий род зародыша или эмбриона принижен, рассматриванием его, как средства, а не как «венца творения». Согласно этому представлению, невозможно «уважать» эмбрион, одновременно убивая это. Южный Парк особенно преувеличивает этот последний аргумент, высмеивая надменность, с которой Рив, нуждающийся в стволовых клетках, небрежно надламывает головки эмбрионов, высасывает из них телесные жидкости и выбрасывает трупы, как пустые бутылки. Такая чудовищная нечувствительность к зародышу, а значит, и к нашему общему человеческому роду отвратительна. Заметьте, между прочим, необязательно быть человеком и личностью, чтобы заслуживать уважения. Трупы также считают достойными его. Возможно, эмбрионы заслуживают не меньше?
Однако, мы рискуем зациклиться, рассматривая эмбрион как средство, а не окончательное звено эволюции, если такое вообще возможно. По Канту люди — «венец божий», существа, способные к определению своих обязанностей и свободные в желании следовать им. Люди могут производить действия, у которых есть моральная ценность, и это наполняет их достоинством. Зародыши не имеют ни рациональности мышления, ни свободы выбора и, по-видимому, не являются людьми. Поэтому, мы, вероятно, не нарушаем их прав, используя их, чтобы вылечить больных людей, чье достоинство дает им право на спасение.
Правда, эмбрионы не могут дать согласие на то, что с ними делают, но, при этом, они не могут и отказаться. Таким образом, вся проблема согласия кажется неуместной. Касаемо трупов, мы обычно требуем, чтобы согласие на их использование в медицинских целях было получено от владеющих ими личностей заранее или от родственников. Это должно уберечь их от мучений или оскорбления, из-за необычного или непочтительного отношения к трупу их близкого. Так как у эмбрионов, используемых в исследованиях, нет никаких родственников, чтобы согласовывать с ними этические вопросы, то потенциальные возражения их родных — не проблема. Эмбриональные остатки, стало быть, вполне могут использоваться в науке.
Убежденность Канта в том, что мы рассматриваем человеческий род как венец эволюции, а не как средство, называют категорическим императивом, всеобщим господством нравственности. Альтернативная версия категорического императива заявляет, что мы должны «действовать только согласно тому принципу, который Вы можете, в то же самое время, признать всеобщим законом». Это сложное выражение фактически выражает простой принцип: этические действия — только те, что могут быть «унифицированы». Другими словами, неправильно смотреть на кого-то так, как Вы не рассматривали бы всех, по-русски — относись к другим так же, как хочешь чтобы относились к тебе. Не может быть двойных норм в нравственности, которые разрешали бы некоторым эксплуатировать одних, а не других.
