Борис Джонсон - Мне есть что вам сказать
Теоретически можно создать государство, в котором ни у кого не будет особой романтической привязанности к нации. И мы все сможем проживать в любом месте в одинаковом состоянии эмоциональной безучастности, платить налоги, а взамен получать определенные услуги и защиту. Такое место, конечно, было бы довольно мрачным, и практически это неосуществимо. Потому что ключевой признак национальных государств состоит в том, что они действительно требуют от своих граждан готовности приносить жертвы ради всеобщего блага. В целом люди могут пойти на такие жертвы, только если они чувствуют элементарную верность нации. Похоже, что правительство пришло в ужас от нарушения целостности, вызванного мультикультурализмом, и внезапно стало искать клей.
Вот в чем смысл этих церемоний предоставления гражданства. Левые наконец уяснили, что, если страна хочет добиться успеха и остаться сплоченной, у нас должно быть основополагающее и единое понимание того, что значит быть британцем. Надо отдать справедливость лейбористам: в 2004 году они пришли совсем к иному пониманию того, что значит быть британцем, в сравнении с их начальным представлением в 1997 году.
Большую часть своего семилетнего пребывания во власти лейбористы вели наступление на то, что они считали институтами Старой Британии. Вспомните Cool Britannia, дебильный и антиисторический Купол, отказ Шерри делать реверанс, нелепое и коммерчески глупое решение Боба Эйлинга[153] убрать флаг с хвостового оперения самолетов British Airways. И это было только началом проекта новых лейбористов по пересмотру того, что считать «британским». План решения задачи озвучил Гордон Браун в своей речи в апреле 1999 года, всего лишь четыре года назад. «Старая Британия уходит», – объявил Гордон, который все еще любит выказывать презрение традициям и появляется в костюме на банкете у лорд-мэра Лондона. – Старый порядок нереформированных институтов уходит в историю».
Понятно, что под этими институтами он понимал союз между Англией и Шотландией, доктрину парламентского суверенитета и, sotto voce (про себя), монархию. Он с восторгом цитировал опрос, который показал, что общественность невысокого мнения о палате общин как эмблеме британскости. «Старомодно думать, что власть должна быть сосредоточена в Лондоне», – говорил он и превозносил талант и динамизм новых региональных правительств. Он цитировал профессора Линду Колли касательно того, что институты объединенной Британии в действительности были творением империи и внешней угрозы; а с их исчезновением старые изношенные институты Британии можно демонтировать и реформировать, а суверенитет можно объединить с Европой. Нет, сказал он, нацию в действительности объединяет не парламент, а национальная система здравоохранения (НСЗ), которая, согласно 71 % опрошенных, лучше всего представляет Британию.
Можно понять, почему это так привлекательно для политика-лейбориста, который существенно расширил государственный сектор и укрепил положение НСЗ как самого крупного государственного работодателя по эту сторону Урала. Но когда вы торчите за границей в какой-нибудь забытой богом дыре и ностальгируете по родине, разве вы думаете о НСЗ со всем ее прелестями и преимуществами? Разве вы тоскуете, как Руперт Брук[154] в Первую мировую войну, и желаете оказаться в палате в больнице НСЗ? Вряд ли.
А если нацию объединяла не НСЗ, сказал Гордон Браун, то ее объединит Би-би-си. И опять понятно, почему идея о 20 000 журналистов в основном левых взглядов, которые кормятся за счет налогоплательщиков, привлекла Гордона тогда, если не сейчас. Тогда он сказал нам: британскость означает, что все, кто может работать, имеют на это право и обязаны делать это. По-моему, это по меньшей мере несерьезно. Нет ничего небританского в том, что жена сидит дома и смотрит за детьми или телевизор. То же относится и к новоиспеченному графу, который не заработал за свою жизнь и трудодня. Но именно НСЗ, Би-би-си и одержимость Гордона Брауна работой лейбористы посчитали британскими проявлениями и принялись их превозносить. А другие изношенные старые символы британскости они решили умалить или уничтожить.
С официального бланка министерства финансов убрали корону. Помню, я был удивлен, как при обсуждении какого-то полицейского закона мы с ходу приняли поправку, вычеркивающую из присяги, которую приносят констебли, упоминание королевы. Я пошел в кулуары палаты общин, нашел Криса Монкрифа из Press Association, высказал бурное порицание и больше об этом ничего не слышал.
Правительство вскоре будет согласовывать новую конституцию нашей страны. Конституцию сляпали в ходе непонятных переговоров с другими европейскими странами и даже не дадут нам проголосовать за нее. Абсурдность регионального управления продолжается в том смысле, что копать гравийный карьер или строить дома в южном Оксфордшире можно по разрешению некоего бюрократа из Гилдфорда. Сейчас у нас действует система передачи полномочий, согласно которой шотландские члены парламента могут навязывать решения Англии, тогда как я, член парламента от Англии, не могу высказываться по этим же вопросам в Шотландии и – как окончательный абсурд – парламентарии от Шотландии и сами этого не могут. Передача мест в парламенте по наследству или уже запрещена, или скоро будет. И все же культуркампф продолжается.
Если вы останавливаетесь в отеле Marriott Kampala и встречаетесь с кем-то в Windsor Suite, где менеджеры делают все, чтобы раздобыть и развесить на стенах эстампы в британском стиле, что вы видите? Ставлю десять центов против доллара, что на этих картинах, которые, по задумке глобализованного гостиничного бизнеса, должны напоминать Британию, изображены сцены охоты на лис. Тот вид охоты, который лейбористы собираются запретить не из-за его жестокости, а из-за мелочной классовой войны, а также потому, что от охоты на лис веет духом Старой Британии.
Только в прошлом месяце правительство объявило без всякой причины, из непонятного подросткового республиканизма, что собирается изъять слово «королевская» из названия службы уголовного преследования. Однако то же самое правительство сейчас просит новоприбывших принести клятву верности не только короне, но и Соединенному Королевству. Это правительство обиженных инфантильных лейбористов после шести лет злопыхательств и козней учредило церемонию, когда вывешивается «Юнион флаг» и все поют «Боже, храни королеву». Что происходит? Ответ – мы просто являемся свидетелями резкого и недостойного разворота на 180° по крайней мере одной части правительства.
Когда к нам приезжают иммигранты, они сразу видят суть символов, таких как флаги, гимны и королева, ДНК которой воплощает историю Британии таким образом, который понятен людям по всему миру. В течение 20 лет лейбористы были абсолютно не правы в основанных экономических аргументах. Теперь до них доходит, правда не совсем быстро, что они, скорее всего, ошибались и в культурных доводах и что их приверженность доктрине мультикультурализма была ошибкой, так как она приводит к сегрегированному рыночному государству, в котором люди заявляют о своих правах, но не обладают чувством обыкновенной лояльности или цели. Если нужно возродить лояльность, зачем взывать к НСЗ, Би-би-си или нашему желанию работать, как предлагает Гордон Браун. Следует обратиться к вещам, которые действительно находят отклик в сердцах людей. И пока консерваторы не обладают монополией на такие институты, именно консервативная интуиция подсказывает, что их не стоит так легко отбрасывать.
27 марта 2004 г., The SpectatorЭто поворотный пункт: мы должны снова нести знамя британскости
Я достаточно наслушался того, какими нормальными и очаровательными ребятами были эти молодые парни. И как они любили помогать или отцу в магазинчике, торгующим горячей пищей, или старушке при переходе улицы, или играть в крикет в парке.
«Он просто хотел посмеяться, – сказал прошлым вечером кто-то из соседей об одном из четырех уродов, которые убили себя и по меньшей мере 52 человек в Лондоне. – Да, он был в полном здравии». Так-так, интересно… Если эти четыре молодых парня были абсолютно нормальными йоркширцами, тогда что за ерунда творится со страной? Из всех шокирующих откровений последних нескольких дней самым худшим было то, что все четверо были британцы.
Они были нашими – дальше некуда. Они были такими же типичными для Британии, как дождь в воскресенье. Британскими, как «Тайзер[155]», как очереди, как футболки с у-образным вырезом, как смена караула королевских гвардейцев и чипсы, которые сделали из них то, чем они стали. Они родились в британских роддомах и получили от государства все, что оно могло им дать.
Они ходили в британские школы и узнавали о Британии от своих британских учителей. А когда они убили столько своих земляков-британцев, именно британская служба скорой помощи пыталась спасти как можно больше жизней.
