Оскотский Григорьевич - Гуманная пуля
И тогда Горбачев опять повел себя в своем духе: вместо решитель- ных, открытых действий, которые могли бы отрезвить национал-авантю- ристов и продлить жизнь Советскому Союзу, он позволил натравливать один народ на другой. (О плохо замаскированном участии спецслужб в организации сумгаитских, ферганских, бакинских погромов писали уже по следам событий. А иезуитское поведение Горбачева, его увертки, тру- сость, ложь у многих до сих пор на памяти.)
Как видно, он хотел, чтобы распаленные враждой народы видели в центральной власти арбитра и соперничали за ее покровительство. Он сам не понимал, какие чудовищные силы выпускает на волю. Конечно, интриги одного человека, будь то даже президент и генсек, не смогли бы разрушить страну до основания. Но они могли сыграть - и сыграли - роль катализатора разрушительных процессов. "Процессы пошли" уже по- мимо его воли. Пошли вразнос.
Общий результирующий вектор у всех этих хаотических движений, ко- нечно, был. Но в конце 80-х мы, интеллигенция, еще не понимали, куда он ведет. Мы зачитывались запрещенными прежде романами, обсуждали последние "горячие новости" постепенно рассекречиваемой советской ис- тории, напряженно следили за борьбой демократических журналов с про- вокаторскими, фашистскими изданиями. Мы прекрасно понимали: какие бы зигзаги ни выписывала "перестройка", ее конечная цель, все равно, - возобновление и ускорение научно-технического прогресса, без него у страны просто нет будущего, и этот прогресс невозможен без демократии и свободы личности.
Мы надеялись на победу разумных сил. Радовались любым фактам, ко- торые казались приметами поворота к делу. Году в 90-м промелькнуло сообщение: отказались продать японцам за миллиард долларов фонд от- клоненных заявок на изобретения. (За десятилетия их скопились сотни тысяч. ВНИИ Государственной патентной экспертизы давно превратился в похоронную контору идей. По логике застоя, спокойнее и дешевле было отказать изобретателю, чем дать ему вместе с авторским свидетельством право требовать внедрения и вознаграждения. Здесь нелишне вспомнить, с чего советовал твеновский Янки, попавший в королевство Артура, на- чинать научно-техническую революцию: "Вы прежде всего должны основать бюро патентов!") Объявили: не отдадим японцам наши идеи, сами пере- смотрим все отклоненные заявки, сами используем! Чем не повод для радости?
Радовались тому, что стали зарождаться первые научно-производст- венные, научно-исследовательские, опытно-конструкторские кооперативы и малые предприятия. Материально - совсем слабенькие, плохо оснащен- ные. Но - независимые, вольные, привлекавшие к себе творческих людей с идеями и энергичных организаторов, способных эти идеи реализовать.
А хаос нарастал, и куда вел сквозь него результирующий вектор нам стало ясно только после 1992-го, когда все окончательно рухнуло - и Советский Союз, и научно-технический прогресс. Как раз в то время я прочитал одну из книг эпопеи Азимова "Основание", написанную в 1954 году, и меня зацепило мельком оброненное замечание: "Давно известно, что, когда правящая элита начинает тяготиться политической властью, она стремится отбросить ее, чтобы захватить власть экономическую".
Это у них, там, на Западе, при вековой свободе печати и всесторон- нем обсуждении исторических процессов, еще в пятидесятые годы такие пертурбации считались делом давно известным и само собой разумеющим- ся. Мы же, советские интеллигенты, с нашей политической невинностью, с нашей неспособностью к борьбе за власть, к интригам и коммерции, с нашей полной непригодностью вообще к чему бы то ни было, кроме р е- а л ь н о г о д е л а, слишком поздно сообразили, что к чему. Да если бы и сообразили раньше, что смогли бы сделать?
Сравнивая российскую катастрофу с успешным ходом реформ в бывших соцстранах, таких, как Польша, Венгрия, Чехия, некоторые публицисты, например В.В.Белоцерковский ("Свободная мысль", N 1, 1999), одну из главных причин поразительного различия видят в том, что в соцстранах большинство населения смотрело на свою номенклатуру, как на коллабо- рантов. Там фактически произошли антиноменклатурные революции: при низвержении навязанных извне режимов элита отстранялась от реальной власти немедленно.
По-иному развивались события в России, где номенклатура была сво- ей, родимой. В 1991 году был сметен и отброшен в политическое небытие или в оппозицию только первый ряд ее представителей, старших по воз- расту и цеплявшихся именно за политическую власть. А на захват собст- венности кинулись - с использованием партийных капиталов и связей - функционеры из следующих рядов, которые за спинами стареющих стали- нистов успели добраться до рычагов, если не власти, то влияния: все эти вторые и третьи секретари, "комсомольские вожаки" и прочие "пар- тайгеноссе".
Проведенные Гайдаром о д н о в р е м е н н о либерализация цен и открытие пограничных шлюзов, впустивших в страну потоп импортных то- варов, во-первых, ликвидировали сбережения населения и сделали невоз- можным реальное участие масс в будущей приватизации, а во-вторых, омертвили и развалили производство на госпредприятиях, чем резко сби- ли их стоимость (большинство кооперативов, зародившихся в горбачев- ское время, при этом просто сгорели).
Затем настал черед приватизации по Чубайсу: были выпущены ваучеры, с помощью которых номенклатура скупила госпредприятия, используя для этого госсредства и партийные деньги и сильно занижая цену приватизи- руемых объектов. Это было криминальное, по сути, присвоение общена- родной собственности. Причем интересовали номенклатуру главным обра- зом добывающие отрасли и цветная металлургия, дающие наибольший доход на внешнем рынке. Наука и наукоемкие производства, обрабатывающая промышленность, сельское хозяйство, - все то, что составляет основу жизнеспособности страны, - было брошено без льгот и инвестиций, без защиты от западного импорта, под пресс налогов. Брошено на произвол судьбы, на погибель.
По данным Европейского информационного центра, опубликованным в Швейцарии в сентябре 1994 г., в то время не менее 60% российских ну- воришей составляли бывшие функционеры КПСС. А кроме них в дележке преуспели директора предприятий и, - что примечательно, - выходцы из номенклатуры научной, особенно из сферы экономических, политических, юридических наук, в застойные годы делавшие успешную карьеру в акаде- мических институтах и на вузовских кафедрах соответствующими эпохе методами.
Конечно, сменившие шкуру хозяева и поставленные ими распорядители оказались беззастенчивы и наглы (ученый и поэт Александр Городницкий рассказывает, как был потрясен, узнав, что бывший председатель Цент- робанка, один из главных "авторов" кризиса 17 августа 1998 года, только официально получал в год полтора миллиарда рублей, столько же, сколько весь Институт Океанологии, где работает Городницкий). Конеч- но, эта "элита" омерзительна, как омерзителен, например, моложавый наглец, бывший в 1993 - 1996 годах министром экономики, а ныне воз- главляющий какую-то финансовую корпорацию, когда он, в наши дни, раз- жиревший словно боров, хохочет с телеэкрана: "Надеетесь на воен- но-промышленный комплекс? Да что там от него уже осталось, от этого комплекса!" И, конечно, для такой "элиты" совершенно естественным оказался симбиоз с преступным миром.
Тем не менее, поскольку мы не верим ни в какие заговоры, ни миро- вые, ни местного масштаба, не станем обвинять в спланированном заго- воре и нашу номенклатуру. То был ее стихийный порыв, помноженный на великолепное умение пользоваться обстоятельствами и направлять собы- тия в нужное русло. А уж инициатор реформ - Гайдар - и вовсе не похож на заговорщика. В преднамеренном ограблении народа или, по крайней мере, в лютой жестокости к народу его обвиняли буквально все, начиная от сталинистов из КПРФ и кончая ярым антисталинистом писателем Анато- лием Рыбаковым. Невозможно согласиться с ними. В отличие от большин- ства представителей нынешней "элиты", Гайдар, несомненно, искренний человек. Он, единственный из всех, пытался хоть задним числом, после отставки, объяснить и оправдать свои действия. Можно было бы даже сказать про него - хороший парень, если бы… если бы сразу не вспо- миналась убийственная поговорка, бытовавшая в инженерных кругах в го- ды застоя: "Хороший парень - не профессия!"
Оправдывается Гайдар - в газетных статьях и с телеэкрана - катаст- рофическим положением, в котором оказалась страна роковой зимой 1991/92 г.г. по вине сброшенных сталинистов (угроза голода, разрыв прежних хозяйственных связей). Да, то была мрачная зима. Прекрасно помню талоны на мыло, на чай, на сахар, на табачные изделия. Помню, как в том декабре каждый вечер выстаивал не меньше часа в уличной очереди, чтобы только войти в универсам и купить хоть какой-то еды для семьи. Помню, как всякий раз, попав наконец с морозной улицы в почти такой же холодный универсамовский зал, ошеломленно разглядывал ряды совершенно пустых прилавков. Помню старушку, которая металась в отчаянии среди этой пустоты и кричала: "Все ленинградское начальство надо расстрелять!" Помню пожилого мужчину, который сердито ответил ей: "Пробовали, не помогает!"
