Джон Бакстер - Лучшая на свете прогулка. Пешком по Парижу
Balzar работал и преуспевал, но и сегодня можно заметить кое-какие следы тех мрачных времен. На стенах Горной школы – геологической школы и музея, чуть дальше по бульвару Сен-Мишель, до сих пор сохранились выбоины от пуль, а город увешан памятными табличками, которые указывают, что на этом самом углу или в этой канаве участник или участница Сопротивления либо maquisard [89] отдали жизнь за свою страну.
Что до мира Манда, Лека и “Золотой каски”, то лучшее напоминание о нем – романтический фильм Жака Беккера “Золотая каска”, где юной Симоне Синьоре досталась роль Амели, а Сержу Реджани – Манда. Площадь Контрэскарп, в конце улицы Муффтар, не сильно изменилась с тех пор, как Амели, тогда 19-летняя проститутка, повстречала 22-летнего Манда. (Как оно бывает, Хемингуэй – и снова он – одно время жил в двух шагах оттуда, на улице Кардинала Лемуана.) Стрельба и убийство Лека произошли в Ле-Аль, старом продуктовом рынке к северу от улицы Риволи, превращенном сегодня в парк. А стены тюрьмы Сантэ из темного вулканического камня и сегодня все так же мрачны и угрюмы, как в тот день, когда Манда отправился на гильотину.
Последний раз казнили на гильотине в 1977 году, но Сантэ и сейчас сохраняет жутковатое очарование. Какое-то время в 1990-х главным арестантом там был Ильич Рамирес Санчес, прозванный Карлосом Шакалом, который отказал в интервью всем мировым изданиям, кроме одного. Главный редактор L ’ Amateur de Cigare , журнала для любителей сигар, однажды получил записку: “Меня только что очень некстати перевели из тюрьмы Сантэ. Прошу впредь пересылать все выпуски по моей подписке на новый адрес, в крыло одиночных камер тюрьмы Френ”. Почуяв, что их общий интерес дает ему некоторые преимущества, редактор, Луи де Торрес, попросил об интервью, и Карлос дал согласие, объяснив, что, “несмотря на щекотливость темы курения, учитывая тяжесть и неопределенность его положения”, он находил утешение в чтении историй о великолепных сигарах; он вспомнил также самый грандиозный момент из собственного опыта курильщика – как 17 августа 1986 года по случаю рождения его младшей дочери Эльбы Розы была открыта коробка кубинских сигар Cuban Punch Number 13 . Как писал Редьярд Киплинг, “женщина – это только женщина, но хорошая сигара – повод всласть покурить”.
33. Уютное гнездышко в Девятнадцатом округе
Признаться, как чистокровная американка, я не так чувствительна, чтобы уловить, отчего парижане столь категоричны в выборе того или иного квартала. Они исходят из социального статуса и стоимости недвижимости, но для меня это – темный лес.
Дайан Джонсон
“Парижские кварталы”
Порой у человека, приехавшего в Па риж, все внутри сжимается от близости скорого отъезда, и он нет-нет да и спросит с тоской в голосе:
– А как тут обстоят дела с покупкой жилья?
– Жилья?
– О, конечно, не такого, как это.
Обычно он снимает студию в одном из центральных округов, неподалеку от Лувра и модных ресторанов.
– Просто что-то вроде опорного пункта.
Они могут не уточнять. Я в курсе. Их мечта – деревянная винтовая лестница с протертыми от десятилетий подъемов и спусков ступенями. Наверху дверь, за которой опрятная студия; старинная кровать со слегка выцветшим покрывалом ручной работы, найденном на деревенском блошином рынке; крошечная кухонька, где заботливый консьерж, предупрежденный о вашем приезде, оставил молоко, масло, джем и еще теплый багет; и, разумеется, небольшой балкончик, с которого открывается вид на парижские крыши…
– Не может быть, чтобы это было так уж трудно? – продолжают они. – Шестой, конечно, исключается, но как насчет…
Они неопределенно машут рукой в сторону Монмартра.
– Уютное гнездышко, скажем, в Девятнадцатом, требующее не слишком серьезного ремонта.
Вот теперь, думаю я в этот момент, самое время рассказать им о Хлое.
Хлое, парижанка до мозга костей, пишет для одного из крупных еженедельников.
– Ты уже переехала? – уточнил я, когда мы встретились в последний раз.
– В Девятнадцатый. Вы с Мари-До обязательно должны прийти на ужин, как только закончат ремонт.
– До сих пор не доделано? Но это же уже длится – сколько, год?
– Полтора, – вздохнула она. – Это долгая история.
Девятнадцатый arrondissement (округ) – район, где издавна селился рабочий класс. Многие из нас – если такое вообще случается – видели его исключительно из окна машины, двигающейся по хайвею прочь из города. Но Хлое и ее друг Эрве решили, что нашли настоящее сокровище. Трехэтажный дом был одним из восьми, что стояли рядком на маленькой allée (улочке), идущей от оживленной торговой улицы. Близко – но не чересчур – от парижской кольцевой дороги, périphérique . Дом постройки 1860-х, того же времени, что и булыжник, вымостивший саму allée . К глубоко утопленному полуподвалу со стороны двора примыкал еще и крошечный садик.
– Выглядит… многообещающе, – сказала риелтору Хлое. – И очень дешево! Может, даже чересчур дешево?
– Возможна торговля, – ответил риелтор, только усиливая подозрения.
Все прояснилось, как только они приехали на просмотр. Пять машин заняли все парковочные места.
– Это клиенты господина Бартелеми, – сообщил риелтор, указывая на мясную лавку через дорогу.
Очевидно, клиенты использовали улицу в качестве парковки.
Чем дальше, тем хуже. Ступени с улицы вели прямиком в полуподвал, дверь в него была настежь распахнута. Внутри похрапывал на заляпанном матрасе мужчина в грязном белье. Откуда-то из темноты доносилась громкая ругань. Сильно пахло гнилью и мочой.
– К сожалению, – начал риелтор, – тут имеются…
На пороге появилась босоногая девица в грязных джинсах и замызганной футболке. Свирепо оглядев компанию, она рявкнула:
– Если вы не намерены поваляться – то проваливайте! – и резко захлопнула дверь.
– …сквоттеры, – закончил он.
Они все-таки купили дом и подали заявление на разрешение установить в конце улочки ворота с замком.
– Как вы можете заметить, – сказал Эрве, демонстрируя стопку заполненных бумаг мадам Байар, инспектору округа по вопросам жилья, – все жители allée согласны.
– Вижу, – подтвердила она. Усталое выражение ее лица свидетельствовало об опыте и понимании, что так просто никакие вопросы во Франции не решаются. – Но поступило возражение.
Оказалось, что мясник Бартелеми желает сохранить свою бесплатную парковку.
– Мы имеем право парковать автомобиль на принадлежащей нам земле, – запротестовала Хлое.
Тихая улочка в Девятнадцатом округе
– Несомненно. Но он утверждает, что в случае установки ворот пострадает его бизнес.
– Это его проблемы. Это не дает ему права использовать наше парковочное место!
– О, я полагаю, что в суде вы будете иметь преимущество. Но разбирательства могут затянуться. Может, вам все же лучше договориться.
Спустя несколько недель за 10 тысяч евро господин Бартелеми согласился на ворота, приняв решение отправлять своих покупателей вниз по улице, где у супермаркета Champion как раз сделали прекрасную новую парковку.
– Теперь, что касается сквоттеров… – начала Хлое, когда последовала очередная встреча с мадам Байар.
– Мы предпочитаем называть их “незаконными заселенцами”.
– Как угодно, – Хлое достала новую папку. – Здесь многочисленные жалобы и отчеты об арестах за торговлю наркотиками и проституцию. Этих людей необходимо выдворить.
– Мэрия не вправе этого делать. Это задача полиции.
Комиссар полиции вполне мог сойти за брата-близнеца мадам Байар.
– Чтобы избавиться от этих людей, нужен судебный ордер. Должен вас предупредить, что получить его не так-то просто. Встает вопрос переселения их в другое место. Власти могут посчитать, что, находясь в вашем помещении, эти люди представляют меньшую угрозу, чем окажись они на улице.
– Мы можем их выкинуть?
– Теоретически – да. Но они могут подать иск о возмещении ущерба, если кто-то из них будет ранен, или потеряет личное имущество, или лишится заработка.
– От торговли героином и проституции?
– Вряд ли они станут упоминать об этом, – согласился комиссар. – Но очень многие виды деятельности ведутся из дома. Они могут назваться психоаналитиками, к примеру, или финансовыми консультантами.
Хлое безуспешно попыталась представить себе клиентов, которые бы спустились в эту вонючую дыру за эмоциональной поддержкой или по налоговым вопросам.
– То есть мы бессильны?
– Не совсем. Официально мы ничего не можем сделать. Но вас может заинтересовать этот номер телефона.
Хлое записала номер. Комиссар не притронулся к ручке и бумаге. Похвальная предусмотрительность.
– Видел бы ты детину, к которому он нас отправил, – Хлое втянула голову в плечи так, что не стало шеи – изобразила головореза. – Нам было известно только, что он Серж. Фамилия оканчивалась на -ич. Все их фамилии оканчивались на -ич.
