Джон Бакстер - Лучшая на свете прогулка. Пешком по Парижу
Обзор книги Джон Бакстер - Лучшая на свете прогулка. Пешком по Парижу
Джон Бакстер
Лучшая на свете прогулка. Пешком по Парижу
Посвящается Мари-Доминик и Луизе, с которыми так замечательно гулять.
Дольше мешкать нам нельзя, Нам идти в поход, мои любимые.
Кафе и рестораны
1 La Coupole
2 La Rotonde
3 Le Dôme
4 Les Deux Magots
5 Café Flore
6 Brasserie Lipp
7 Отель Ritz
8 Dingo Bar (теперь Auberge de Venise )
9 Harry’s Bar
10 Les Editeurs
11 Closerie des Lilas
12 Le Balzar
13 Au Lapin Agile
14 La Fée VerteРынки
15 Порт-де-Ванв (антиквариат)
16 Улица Брансьон (букинистические)
17 Порт-де-Клиньянкур (антиквариат)
18 Рынок Алигр (продукты)Галереи
19 Улица Мазарин
20 Лувр1. Гулять так гулять
Никто покуда не придумал лучшего способа путешествовать без спешки, чем прогулка. Для этого нужны только пара ног, и все. Хотите прибавить скорости? Тогда забудьте про прогулку – катитесь, скользите или летите. Только не гуляйте. Но уж если вы гуляете, тут важна не ходьба сама по себе, а цвет неба, красота пейзажа. Прогулка – это не спорт.
Шарль Гро
“Философия прогулки”
Каждый день, спускаясь по улице Одеон к кафе Danton на углу бульвара Сен-Жермен или к рынку на улице Бюси, я прохожу мимо них – любителей прогуляться.
Только вот мало кто действительно гуляет. Они бы и не прочь, но променад по Парижу явно не оправдывает их ожиданий.
Они потерянно толкутся в конце нашей улицы, на углу с бульваром Сен-Жермен, одним из самых бойких мест на этом берегу Сены. Парочки, как правило, одеты в нечто вроде униформы с поправкой на сезон: бежевый плащ или куртка, хлопковые или вельветовые брюки, практичная обувь. Скрючившись над картой или путеводителем, они то и дело вскидывают голову и озираются в надежде, что уличные указатели и здания стали хоть немного напоминать Бруклин, или Брентвуд, или Бирмингем.
Иногда они ходят группами. Мы их все время наблюдаем: улица Одеон для литературы то же, что стадионы “Янки” для бейсбола или “Лордс” для крикета. В доме номер 12 держала магазин англоязычных книг “Шекспир и компания” Сильвия Бич, издавшая “Улисса” Джеймса Джойса. Сильвия и ее соратница Адриенна Монье жили в нашем доме номер 18. Джойс частенько у них бывал. Как и Гертруда Стайн с Элис Б. Токлас, Скотт и Зельда Фицджеральды, ну и, конечно же, Эрнест Хемингуэй.
Чуть не каждый день, выходя из подъезда, я вижу на противоположном тротуаре людей, внимающих экскурсоводу, который на одном из дюжины языков излагает им историю нашей улицы. Они разглядывают меня с любопытством и своего рода уважением. Я же чувствую себя каким-то шарлатаном. Вместо того чтобы думать о высокой литературе, прокручиваю в голове список продуктов: яйца, лук, багет…
Затем они беспорядочной гурьбой отправляются дальше, следуя за флажком гида или, в плохую погоду, за его зонтиком. Мало кто рискует отвести взгляд от этого объекта. Они запомнили, что Париж для пешехода одновременно прекрасен и опасен. А если б они вдруг остановились – скажем, покопаться в корзине с книгами у входа в une librairie [2] или присмотреться к платью в витрине бутика? Группа может скрыться за углом, бросив их на произвол судьбы в этом путаном городе. Им придется приставать к снующим вокруг парижанам, запинаясь, выговаривать: “ Excusez - moi, monsieur, mais parlez - vous anglais ?” [3] Или того хуже – отдаться на милость загадочному le métro . Несколько потерянных душ вечно мнутся у входа на станцию “Одеон”. Вглядываясь в зеленый серпантин завитков ар-нуво на чугунной арке Эктора Гимара, они могли бы прочесть “Метрополитен”, но видят слова, встречавшие Данте на вратах Ада: “Оставь надежду всяк сюда входящий”. Досаднее всего для туриста, гуляющего по Парижу, то, что со всех сторон его окружают люди, ничуть не разделяющие его замешательства. Уверенные, безмятежные, они проносятся мимо, беспечные, словно птицы, порхающие по веткам. Для них метро не таит никаких кошмаров. Они в точности знают, когда приостановиться, пропуская ревущий автобус, что мчится очевидно ведь не по той стороне; резко сворачивают в переулок, в конце которого мелькнул симпатичнейший уличный базарчик…
Как они это понимают?
Да просто они здесь живут, это их quartier , они знают его, как свою кухню. Именно так парижане относятся к городу – как к продолжению собственного дома. Здесь нет понятия общественного пространства. Люди, едва выйдя из подъезда, не прыгают в автомобиль, чтобы тащиться через весь город в офис или гигантский торговый центр. Ни один парижанин не ездит по Парижу на машине. Кто-то – на велосипеде, кто-то – на метро или автобусе, но большинство, конечно же, пешком. Париж принадлежит своим piétons – пешеходам. Естественнее всего ходить à pied – пешком. Только так можно по-настоящему увидеть город. Как заметил еще один пришлый любитель Парижа, писатель Эдмунд Уайт, в своем элегантном эссе “Фланер”: “Париж – это мир, который предназначен для глаз одинокого путника, ибо только ритм неспешной прогулки позволяет вобрать в себя все восхитительные (пусть и неброские) детали”.
Еще один писатель, Адам Гопник, считает прогулку вниз по улице Сены (как раз за углом от нашего дома) “лучшей на свете”. Так оно и есть – для него. Но любой парижанин и всякий, кто приезжает открыть для себя Париж, находит собственный маршрут “лучшей на свете прогулки”. Прогулка – не праздные гулянья и не гонка. Это последовательность мгновений, каждое из которых может озарить целую жизнь. Как насчет беглого взгляда, запаха, мимолетного впечатления, особого освещения… иначе говоря, “прекрасной” части? Ни один гид или путеводитель не расскажут вам об этом. Заранее определенные маршруты напоминают мне постановочные фотографии в Диснейленде. Да, на этом углу получится эффектный снимок. Но тогда уж не проще ли купить открытку?
Не существует какого-то одного Парижа. Он – как чистый лист, на который каждый человек наносит то, что французы называют griffe – буквально “коготь, царапина”, но точнее – личное клеймо: карта любимых кафе, магазинов, парков и соединяющих их улиц. “Я обнаружила, что Парижа не существует, – написала Колетт, попав в столицу. – Это всего лишь набор провинций, скрепленных тончайшей нитью. И ничто не мешало мне воссоздать мою родную провинцию или любую другую, какую мое воображение предпочтет вплести в эту канву”.
Такого не проделать с Лондоном, Нью-Йорком или Берлином. Но можно говорить о “Париже Колетт”, “Париже Хемингуэя”, “Париже Скотта Фицджеральда” или же о вашем собственном. Мы все действуем по схожему сценарию: находим особое кафе, идеальный парк, лучший вид, “лучшую на свете прогулку”.
Эти места нельзя назвать заранее. Но, возможно, мой годовой опыт прогулок по Парижу подскажет, с чего и как стоит начать ту череду приездов и отъездов, что оставляют вас с воспоминаниями, которые никогда не стираются, с мгновениями, которые вы смакуете снова и снова, всякий раз предваряя рассказ словами “Помню… однажды… в Париже…” Идемте со мной.
2. Вслед за Рождеством
Бегу я вслед за Рождеством
Хоть задом наперед,
Чрез океаны и моря,
А прочее – не в счет.
Пытался прямо я идти,
Искал пути в обход,
Но люди все-таки твердят:
“ Ты круглый идиот”.
Спайк Миллиган
(1956)
Моя первая памятная прогулка случилась быстро и незаметно. Если быть точным, это произошло в три часа пополудни, накануне Рождества.
После еды и секса гулянье – любимое занятие парижан, но только не в канун Рождества. Нежелание быть на ногах 24 декабря явно выражено в национальном неприятии Санта-Клауса. Подарки раздает вовсе не Père Noël , а малыш Иисус, но ему-то нет нужды таскаться по городу, облачившись в парку, перчатки, меховую шапку и утепленные ботинки, как это предстояло делать мне.
Париж в снегу
Температура на улице застыла где-то около ноля. Снег уже прекратился, но разлитая по небу серость обещала повторения. С почти слышным потрескиванием слякоть покрывалась ледяной коркой. Но нас не страшили скользкие тротуары. Любые прогулки в этот вечер неизменно начинаются у входной двери и заканчиваются через несколько метров, у припаркованного у обочины автомобиля. Затем мы оказываемся на автостраде, продираясь сквозь плотный поток ежегодных эмигрантов. Как День благодарения в Штатах, Рождество здесь – время укрепления связей, обновления и примирения. Никто не остается в Париже на Рождество.
Весь предыдущий месяц я тщательно готовился к Рождеству, и в особенности – к семейному ужину.
