Аромат империй. «Шанель № 5» и «Красная Москва». Эпизод русско-французской истории ХХ века - Шлегель Карл

Но самым важным наследием фирмы «Брокар», переименованной после революции и национализации в государственную фабрику «Новая заря» (1924), были не столько эти эссенции, сколько сотрудничество, знания и опыт ее ведущего парфюмера Огюста Мишеля, владевшего формулой духов «Любимый букет императрицы Екатерины II». В 1924 году был возобновлен импорт эфирных масел. Огюст Мишель занялся составлением ароматов, его первым творением были духи «Манон» (1925), и в том же году была создана «Красная Москва». По описанию С. А. Войткевича, в ее состав входили эфирные масла апельсиновых цветков, лимон, бергамот и мускус. Основой (35 %) этого аромата был альфа-изометилион. Согласно другим описаниям, эти духи содержали 60 компонентов, в том числе ирис, фиалку, гвоздику, иланг-иланг, розу и амбру ¹⁵. «Красная Москва» поступила в продажу в 1927 году, к 10-летней годовщине революции ¹⁶. В Советском Союзе имя Августа Ипполитовича Мишеля долгое время замалчивалось, его авторство снова и снова ставилось под вопрос. Говорят; что даже его ученики, пионеры советской парфюмерной промышленности Алексей Погудкин и Павел Иванов, дурно отзывались об иностранном парфюмере. И только в 2011 году генеральный директор фабрики Антонина Витковская признала наконец, что знаменитые духи «Красная Москва» создал не кто иной, как Огюст Мишель. На церемоний вручения ей правительственной награды она преподнесла их в подарок Президенту РФ Дмитрию Медведеву со словами: «Легенда русского парфюмерного искусства — духи „Красная Москва“. На нашей фабрике сохранился образец тысяча девятьсот тринадцатого года… Мы передаем в ваши руки историческую реликвию русской парфюмерии». Речь шла об оригинальном флаконе и оригинальном парфюме. В Московском музее парфюмерного искусства при фабрике «Новая заря» экземпляры «Любимого букета» и «Красной Москвы» выставлены в соседних витринах. Огюст Мишель, уроженец Грасса, в 1887 году приехал в Москву и сразу же был принят на работу ведущим парфюмером фабрики «A. Rallet et Со» А. А. Лемерсье. Потом его переманил Брокар ¹⁷.

Эрнест Бо, изобретатель «Chanel № 5», также был учеником Лемерсье. В 1912 году, к столетней годовщине Бородинской битвы, он создал аромат «Bouquet Napoléon», исходным материалом для которого послужил «Любимый букет императрицы Екатерины II». Огюст Мишель, перешедший от Ралле к Брокару, знал этот рецепт. Это означало, как пишет Наталья Долгополова, что в 1912/1913 годах два разных московских предприятия выпустили идентичные или аналогичные духи под разными названиями.

Эрнест Бо, работавший у Ралле, увез во Францию рецепт духов «Bouquet Napoléon» и составил «Chanel № 5». Этим можно объяснить, почему «Красная Москва», так похожая на «Chanel № 5», была изготовлена не на фабрике «Свобода», преемнице Ралле, а на фабрике «Новая заря», где продолжил работу Огюст Мишель, бывший сотрудник Брокара. Согласно этой версии, путь во Францию от «Ралле» к «Шанель» проложил Эрнест Бо, автор «Bouquet Napoléon» и «Chanel № 5», а путь от фирмы «Брокар» к советской фирме «Новая заря» проложил Огюст Мишель, взяв за основу «Букет императрицы Екатерины II» и создав «Красную Москву». И обе дороги, вероятно, начинались от их общего учителя А. А. Лемерсье.

Другие авторы сомневаются в том, что «Красная Москва» ведет свое происхождение прямо от «Любимого букета» ¹⁸. Как бы то ни было, во всем мире она стала самой известной парфюмерной маркой Советского Союза, а после перестройки, в результате приватизации парфюмерной промышленности, вернулась на русский рынок как самый успешный ремейк самых знаменитых советских духов. Правда, третье поколение «Красной Москвы» сильно отличается от оригинального аромата. Чтобы ощутить его, следовало бы воссоздать первоначальные версии по оригинальным рецептурам и использовать оригинальные ингредиенты. Вторая возможность: найти абсолютно плотно закрытый и хорошо сохранившийся оригинальный флакон и открыть его. Третья возможность: положиться на описание аромата, данное советским экспертом Р. А. Фридманом: «Теплый и нежный, даже немного горячий, но интимный и мягкий запах. Типично женские духи» ¹⁹.

Из интервью тридцатых годов понятно, что преемственность, передача знаний, пусть не во всех подробностях, очевидна. И носителем этой преемственности, благодаря случайному стечению обстоятельств, стал Огюст Мишель.

Мишель, переживший бурные годы революции и Гражданской войны, попытался уехать на родину, куда уже вернулась большая часть французского землячества Москвы. Для оформления визы он оставил свой паспорт в неком учреждении, находившемся у Никитских ворот в центре Москвы, но так и не получил его обратно. Ему выдали лишь разрешение на временное пребывание в стране. Он остался и возобновил работу на фабрике Брокара, к тому времени уже национализированной. И так продолжалось вплоть до восстановления дипломатических отношений между Францией и Советским Союзом (1924). Мишелю вернули его паспорт. Но он остался в советской России, то ли потому, что смог снова заниматься своей работой, то ли потому, что нашел там свою великую любовь. Как бы то ни было, можно с уверенностью считать, что Мишель сыграл весьма значительную роль в восстановлении парфюмерной промышленности в России, в результате чего и здесь произошла «смена парадигмы» в мире ароматов.

До революции высокоразвитая парфюмерная индустрия России была представлена иностранными, в основном французскими, фирмами, которые вели энергичную конкурентную борьбу за огромный русско-евразийский рынок. Теперь она была национализирована, и ее приоритеты кардинально поменялись: речь шла о массовом потреблении, о снабжении населения предметами гигиены и бытовой косметики. Иностранные эксперты уехали, экспортно-импортные цепочки поставок прервались, необходимые ингредиенты перестали поступать. Нужно было реорганизовать и поставить на новые рельсы весь парфюмерный комплекс.

Мыловаренное и парфюмерное дело поначалу оказалось в ведении Главного комитета жировой промышленности «Центрожир» при Всесоюзном Совете народного хозяйства (ВСНХ), а с 1921 года вошло в трест «Жиркость». В 20-е годы, когда началась новая экономическая политика (НЭП), подобных объединений-трестов насчитывалось примерно 470. Все важные косметические производства, в том числе бывшие фабрики Ралле и Брокара, вошли в эти объединения. Они изготовляли духи, мыло, одеколоны, пудру, зубную пасту. И все продукты получали теперь новые названия.

Самым известным объединением был Государственный союзный трест высшей парфюмерии, жировой, мыловаренной и синтетической промышленности. Сокращенное название треста — ТЭЖЭ — стало брендом советской косметики двадцатых и тридцатых годов. В 1926–1927 годах в него входили 11 предприятий, в штате которых числились 6120 рабочих и 652 служащих. При этом духи были лишь небольшой частью его продукции ²⁰.

ТЭЖЭ звучало по-французски и семантически конкурировало с известными с дореволюционных времен французскими марками Ралле, Коти, Герлэн. Роскошные бутики ТЭЖЭ были во всех крупных городах и отелях, где останавливались иностранцы. К ТЭЖЭ относились все отрасли, необходимые для производства парфюмерии, включая химические лаборатории, стеклодувные мастерские, торговые филиалы. А что касается объема и ассортимента, то советский косметический и парфюмерный комплекс стал крупнейшим в мире трестом. ТЭЖЭ символизирует благоухание послевоенного мирного времени. И одновременно маскирует тот факт, что парфюмерия как часть государственного концерна вступила на совершенно новый путь и больше не подчиняется законам спроса и предложения, не боится «анархической конкуренции» фирменных марок, но обязана выполнять государственный план. Производство духов становится теперь делом власти и государства. Отныне решения о предпочтительных ароматах и косметических средствах, духах и этикетках принимаются в кабинетах Наркомата пищевой и легкой промышленности, даже на заседаниях Политбюро. Отныне в царстве благоуханий действует принцип «политика прежде всего».