Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны - Теппель Роман

Действительно, Курский выступ фронта предлагал для обеих сторон такие очевидные возможности для проведения наступления, что о какой-либо оперативной внезапности попросту не могло быть и речи. Немецкое руководство это полностью осознавало. Уже в конце марта 1943 года Отдел иностранных армий «Восток» разведал расположение советских опорных пунктов в районе Курск — Купянск. 25 апреля от Верховного командования в группу армий «Юг» поступила оценка сил противника для операции «Цитадель». В ней содержалось положение о том, что необходимо рассчитывать на полную готовность противника к обороне и на его контратаки. В районе группы армий «Центр» немцы в это же время зарегистрировали поступления артиллерии, ракетных установок и новых частей на участке советской 13-й армии к северу от Курска. Командование 9-й армии сочло подтвержденным свое предположение о том, что «противник здесь ожидает немецкое наступление и соответственно усиливается» [111].

Разумеется, нельзя исключить, что относительно точная картина, которую имела советская сторона о немецком наступлении на Курск, могла быть дополнена путем получения расшифровок немецких радиосообщений из Великобритании или агентурными сведениями из Швейцарии. Британцы вполне могли расшифровать закодированные немецкие радиопередачи и телеграммы и переправлять полученную информацию в обобщенном виде Сталину. Однако Советы имели гораздо лучшие возможности получать доклады по немецким сообщениям. Джон Кернкросс, один из британских дешифровщиков, работавший в секретном центре Блетчли-Парк, являлся советским шпионом, передававшим бесцензурные расшифровки непосредственно в Москву. Хотя сейчас очень трудно оценить значимость, которую действительно имели эти доклады для советского руководства. Также сложно понять и ценность информации, поставляемой Советам, шпионской сетью в Швейцарии. Хотя в целом шпионы работали настолько эффективно, что даже вызывали уважение у немцев. Геббельс записал в своем дневнике 7 апреля 1943 года: «Английские шпионы мастерски работают в Швейцарии, мы могли бы взять с них пример. Наш адмирал Канарис по сравнению с английскими шпионскими центрами действует как дилетант» [112].

Более важным, чем заграничные агенты, было советское слежение за эфиром, благодаря которому Красная Армия могла получать важную информацию о немецких намерениях. Также и советские шпионы, действовавшие в немецком тылу, добывали важные сведения. Это было хорошо известно немцам и войскам и постоянно напоминало о бдительности. Так, отделу 1с (контрразведка) танково-гренадерской дивизии СС «Дас Райх» 31 мая 1943 года стало известно, что за последние недели из дивизии сбежало 76 «хильфсвилиге» (добровольные помощники). «В этой связи», говорится в докладе, «необходимо отметить, что иностранные агенты часто внедряются под видом “хильфсвилиге“» [113]. Несмотря на это, немецкие войска на Востоке не хотели, да и не могли отказаться от услуг этих советских добровольных помощников, тем более что многие из них были вполне надежными и оказывали ценную помощь немцам.

Через неделю отдел 1с дивизии «Дас Райх» вновь призвал войска к бдительности: «Произошедшие в последнее время инциденты позволяют сделать вывод, что в расположении дивизии находятся ненадежные русские элементы, состоящие в связи с Советами и использующие любую возможность для шпионажа и саботажа» [114]. То, что шпиономания и недоверие к советскому гражданскому населению имели под собой основания, показывает протокол допроса пленного солдата 72-й гвардейской стрелковой дивизии от 6 июля 1943 года. Красноармеец рассказал, что советская сторона располагает информацией о противостоящих его дивизии 320-й и 160-й немецких пехотных дивизиях, вплоть до полкового уровня. По его словам, «в качестве источников информации выступали гражданские лица» [115], и это подтверждается советскими источниками. Советским информаторам играла на руку беспечность немцев. Один из захваченных советских агентов при допросе 1 августа 1943 года рассказывал, что немцы при проведении личного досмотра и обыска действовали крайне небрежно и поверхностно, так что многим шпионам удавалось уничтожать компрометирующие материалы и избавляться от оружия, даже когда немецкие солдаты находились вблизи.

Небрежность немецких солдат проявлялась не только к шпионам, но и в отношении маскировки и хранения тайны. В военном дневнике 4-й танковой армии имеется запись от 2 мая 1943 года: «Несмотря на имеющийся запрет, в дневное время продолжает наблюдаться интенсивное движение колонн по дорогам севернее Харькова» [116]. 4 июня 1943 года советским солдатам удалось во время тактической атаки на участке 258-й пехотной дивизии захватить «список кодовых наименований с открытыми и зашифрованными позывными всех частей дивизии», и, как говорится в военном дневнике 9-й армии, «в отношении виновных дело будет передано в военный трибунал» [117]. Еще через десять дней командование 4-й танковой армии направило циркуляр в адрес танковых дивизий СС, в котором говорилось: «Участились случаи, когда офицеры танковых подразделений в черной униформе производят разведку в местностях, предусмотренных планом “Цитадель“ для атаки, при этом по отношению к войскам противника не соблюдаются режимные мероприятия. Еще раз довожу до сведения, что все разведывательные и рекогносцировочные мероприятия должны проводиться с максимальным соблюдением маскировки» [118]. Советские источники подтверждают, что подобная неосторожная рекогносцировка, проводимая офицерами танковых подразделений СС, тщательно регистрировалась наблюдателями Красной Армии.

2 июля 1943 года офицер, ведущий военный дневник 292-й пехотной дивизии, сделал запись: «Путем прослушивания эфира установлено, что противник тщательно, насколько это возможно, наблюдает за нашими перемещениями, поэтому необходимо быть еще более осторожными, чем прежде. Несмотря на это, допускаются одиночные ошибки, вопреки приказу, подразделения 2-го дивизиона артиллерийского полка 292-й дивизии в дневное время открыто перемещались, в результате чего навлекли на себя вражеский огонь, корректируемый наблюдателями, и понесли потери» [119]. Подобные неосторожные передвижения немецких войск Красная Армия могла фиксировать не только путем наблюдения с земли, но и средствами воздушной разведки. В начале июля отдел 1с армейского корпуса «Кемпф» перехватил вражеские радиопереговоры, из которых следовало, что советские разведывательные самолеты зафиксировали оживленное перемещение военной техники по дорогам в направлении Белгорода, и советская сторона совершенно справедливо ожидала немецкое наступление в этом районе.

Командующий XLVI танковым корпусом генерал Ганс Цорн, во время инспекционной поездки по подчиненным дивизиям отметил, что «войска в районах сосредоточения ведут себя полностью, как в мирное время. Он приказал срочно телеграфировать приказ дивизиям о немедленном принятии мер по надлежащей маскировке» [120]. Но тот факт, что за день до начала операции «Цитадель» главнокомандующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Клюге посетил 18-ю танковую и 292-ю пехотную дивизии, не мог быть сохранен в тайне, поскольку Красная Армия имела достаточно информаторов среди гражданского населения, чтобы немедленно получить эти сведения.

Еще одним источником информации для советского руководства были партизаны, наблюдавшие за фактическими перемещениями немецких войск, и тем самым могли предоставлять ценные сведения о наступательных намерениях немцев. Совместно с партизанами действовала и агентурная сеть, заброшенная в немецкий тыл авиацией со специальными заданиями. Немцы часто были поражены, насколько слаженно взаимодействовали агенты и партизаны и насколько хорошо они были оснащены. Так, например, 1 июля 1943 года 4-я танковая дивизия выделила специальную разведывательную группу для ликвидации партизанской или агентурной группы, о местонахождении которой сообщил санитарный взвод 31-й пехотной дивизии. В военном дневнике 4-й дивизии об этом имеется следующая запись: «После прочесывания лесов к северо-востоку от Ленинского были обнаружены четверо бандитов с автоматами и оружием, оснащенным глушителями, среди них одна женщина. После отчаянного сопротивления ответным огнем трое уничтожены и один взят в плен. По найденному парашюту и по показаниям пленного установлено, что бандитская группа была заброшена с воздуха» [121].