Уоррен Хинкл - Рыба красного цвета. История одной тайной войны
В штаб-квартире ЦРУ Дэвид Филлипс поднял телефонную трубку и позвонил Лему Джонсу. ЦРУ содержало его нью-йоркскую фирму по связям с общественностью в качестве рупора «Кубинского революционного совета». Филлипс продиктовал ему заявление для печати от имени председателя «Кубинского революционного совета» Хосе Миро Кардоны. В нем утверждалось, что два летчика дезертировали из ФАР и обстреляли кубинские аэродромы прежде, чем бежать во Флориду.
Постановкой спектакля с перебежчиками руководил Филлипс, который приказал обстрелять майамские В-26 из пулеметов до того, как они взлетели с аэродрома «Счастливая долина». В тот же день кубинский представитель Рауль Роа с трибуны ООН гневно обвинил Соединенные Штаты в поддержке «трусливого нападения из-за угла», которое было осуществлено наемниками, обученными «специалистами Пентагона и Центрального разведывательного управления». Роа заявил, что в результате этого налета семь человек убиты, многие ранены.
Эдлай Стнвенсон поднялся, чтобы произнести речь в защиту. Два дня назад постоянный представитель США в ООН был информирован заместителем директора ЦРУ Трейси Бернсом, что эмигранты ведут военные приготовления и что на острове Суон начал работать их передатчик. Однако Бернс настаивал на том, что Соединенные Штаты к этому никоим образом не причастны. Позже Стивенсон будет вспоминать об этой минуте, как о самой унизительной в своей карьере: он высоко поднял телефото приземлившихся в Майами В-26, указывая на опознавательные знаки ФАР. «Насколько нам известно,— патетически заявил он,— эти два самолета принадлежали кубинским военно-воздушным силам и, как утверждают их пилоты, взлетели с аэродромов военно-воздушных сил самой Кубы».
Во Флориде некоторые проницательные репортеры подметили, что у продемонстрированных им В-26 остекление штурманских кабин сделано из прозрачного плексигласа — в то время как у машин ФАР они были затемнены для защиты от солнца,— что стволы их пулеметов обмотаны тряпками, а бомбовые люки покрыты давней ржавчиной. Но в общем и целом американская печать проглотила дезинформацию ЦРУ и помогла ее распространить. Агентство Ассошиэйтед Пресс в сообщении из Гаваны раззвонило на весь мир: «Сегодня летчики военно-воздушных сил премьер-министра Кастро подняли восстание и подвергли три главных авиабазы режима Кастро бомбардировке и обстрелу ракетами».
Особенно отличилась в хоре дезинформаторов майамская газета «Ньюс», опубликовавшая броско поданную статью Хэла Хэндрикса, сотрудничавшего с ЦРУ. «Теперь совершенно ясно,— писал Хэндрикс 15 апреля,— что никакого массированного вторжения на Кубу со стороны антикастровских сил, собравшихся на базах в Центральной Америке и в Соединенных Штатах, не будет». «Ньюс» утверждала это в течение уже нескольких месяцев».
В полдень воскресенья истекал срок, когда президент еще мог отменить вторжение. Когда он разрешил его начать, штаб-квартиру ЦРУ охватило ликование: все топали ногами, хлопали друг друга по сппне, несмотря на дурное предзнаменование. Аэрофотосъемка с борта U-2, произведенная после налетов предыдущего дня, показала, что самолеты ФАР уничтожены далеко не полностью. Два В-26 и несколько «Си фьюри» оказались даже неповрежденными, а три реактивных Т-33, самые опасные нз всех, стояли в полной боевой готовности на аэродроме в Сантьяго. Чтобы покончить с этим делом, в понедельник на рассвете наметили совершить второй налет. Для успеха десантной операции было абсолютно необходимо полное превосходство в воздухе.
То, что за этим последовало, сделает Джона Кеннеди уязвимым для обвинений в том, что он отменил этот второй налет, сорвав таким образом вторжение. Эти обвинения будут отравлять ему всю оставшуюся жизнь, а для ЦРУ станут основным козырем для оправдания собственных действий. На занятиях с будущими агентами инструкторы ЦРУ станут говорить, что Кеннеди в Заливе свиней просто «перетрусил».
Но человек, находившийся в центре событий, представил совершенно иную версию. Согласно Говарду Ханту, которого нельзя обвинить в любви к Кеннеди, необходимость во втором налете возникла лишь после того, как были изучены материалы аэрофотосъемки, полученные самолетом U-2. В то время как в штаб-квартире ЦРУ ответственный за действия авиации отдавал распоряжения относительно второго воздушного удара, к нему заглянул генерал Кейбел. «Погодите, погодите! Сдается мне, что нам разрешили только один налет на аэродромы»,— произнес он.
«О, нет, сэр,— возразил ему тот,— Приказано была уничтожить кубинские военно-воздушные силы. А число ударов нам не ограничивали».
Но командовал здесь Кейбел. Аллен Даллес находился в Пуэрто-Рико — он решил, что наконец-то настал момент откликнуться на давнее приглашение и приехать туда с выступлениями: пусть ни у кого не возникнет подозрений, будто происходит что-то серьезное. Кейбел решил не рисковать и приказал повременить с налетом, пока он не получит одобрения сверху.
Кейбел направился к Дину Раску[57], который позвонил Джону Кеннеди, уехавшему в Глен-Ора, свой загородный дом в Миддлберге, штат Вирджиния. Субботние воздушные рейды к этому времени уже вызвали ответную реакцию. Кастро, конечно, знал, что никто из его летчиков не дезертировал, и убедительно продемонстрировал всему миру, что эта уловка — дело рук Соединенных Штатов. Кеннеди, очевидно, осознал, что последующие рейды с помощью подобной хитрости прикрыть уже не удастся. Он категорически запретил второй налет. «Произошли небольшие изменения»,— объявил Кейбел в штаб-квартире ЦРУ.
Говард Хант, считавший себя специалистом дезинформации, старательно сочинял радиограммы для трансляции на Кубу радиостанцией ЦРУ на острове Суон. Потом он признавался, что за образец брал передачи Би-би-си[58] военного времени, которые приводили в замешательство разведку противника. Продукция Ханта, возможно, и подошла бы для его дешевых шпионских романов, которые он стряпал на досуге. Её передавали на Кубу на испанском языке накануне вторжения:
«Тревога! Тревога! Следите внимательно за радугой. Первая появится очень скоро. Малыш в доме. Навестите его. Небо голубое. Извещение положите на дерево. Дерево зеленое и коричневое. Письма дошли хорошо. Письма белые. Рыбе не понадобится много времени, чтобы подняться. Рыба красного цвета».
Эта радиограмма Ханта должна была натолкнуть Кастро на мысль, что подполье готово поднять мятеж. Ввести Кастро в заблуждение не удалось.
Ближе к вечеру Ханту позвонил Фрэнк Бендер из Оупа-локи, где он только что взял все руководство «Кубинского революционного совета» под домашний арест. ЦРУ не желало, чтобы вожди «новой Кубы» говорили, пока не будет уверенности, что они скажут то, что нужно США. «Как дела в отеле "Медовый месяц"?» — спросил Хант с несвойственным ему юмором. Лидеры эмиграции не очень-то хотели мириться с карантином. По радио они услышали сообщения о воздушных налетах. Они хотели знать, что происходит. Онн хотели позвонить своим семьям. Им до безумия осточертела их тюрьма. Больше всех хотел из нее вырваться Тони Барона.
Как только ночь опустилась на провинцию Ориенто, Нино Диас вновь направил «Санта-Ану» к берегу. Предыдущей ночью они предприняли еще одну попытку высадиться на берег, которая, по словам находившегося на борту советника ЦРУ, «была сорвана из-за неумелого руководства». На этот раз вернувшиеся на судно разведчики доложили, что видели на дороге джипы, несомненно доставляющие солдат Кастро в этот район, где ночью в пятницу было замечено неизвестное судно. Диас радировал на базу Тайд, что высадка равносильна самоубийству. Ему приказали десантироваться. Он отказался. После этого он получил приказ направить «Санта-Ану» в Залив свиней и ждать там инструкций. ЦРУ утратило запланированный предлог послать морских пехотинцев, корабль с которыми ждал неподалеку от берега.
Вскоре после наступления темноты армада вторжения встретилась у южного побережья Кубы с десантными судами «Барбара Дж.» и «Благер», которые прибыли с острова Вьекеса с танками, тяжелой техникой и аквалангистами на борту. Неподалеку по приказу адмирала Арли Бэрка находился отряд особого назначения Атлантического флота США во главе с авианосцем «Боксер». На борту входившего в отряд эсминца в полной боевой готовности находился батальон морской пехоты.
Бэрк и его коллеги из ЦРУ были убеждены, что Джон Кеннеди, дай ему только удобный предлог, разрешит интервенцию. Говард Хант, как это часто случается в ЦРУ, ничего, очевидно, не знал о плане инсценировать нападение Кастро на Гуантанамо и так никогда и не смог понять, почему морские пехотинцы все же не высадились на Кубу. «Если армаде не было дано задание обеспечить победу,— вопрошал он в 1973 году,— зачем же ее было собирать?»
