Нил Саймон - Мексиканский тупик (Дилемма Роуз)
Обзор книги Нил Саймон - Мексиканский тупик (Дилемма Роуз)
Нил Саймон
Мексиканский Тупик (Дилемма Роуз)
Rose's Dilemma by Marvin Neil Simon (2003)
Перевод с английского Валентина Хитрово-Шмырова
Действующие лица:
Уолш.
Роуз.
Арлин.
Гевин Кленси.
Действие первое
Дом на берегу океана.
УОЛШ и РОУЗ в патио — АРЛИН за столом в доме… Уолш уходит, а Роуз входит в дом.
Арлин. Чем вы там занимались?
Роуз. Так, ничем. Просто любовались луной… А ты что подумала?
Арлин. Ладно… Я насчёт цветов.
Роуз. А что с ними такое?
Арлин. Срезать их надо, все до единого, вот что. Устроила целый ботанический сад, да не один.
Роуз. Я без них не могу. Они украшают мою жизнь.
Арлин. И опустошают твой карман. Заведи искусственные. Они не вянут.
Роуз. Но они и не пахнут. Я не могу без аромата цветов. Комната без цветов всё равно, что дом без свежего воздуха. Если не чувствую аромата, то и писать не могу. Тем более что мой мужчина покинул меня…
Арлин. А причём тут мужчина?
Роуз. Женщине необходимо всё время чувствовать какой-то запах… Особенно в моём возрасте… Ты когда-нибудь чувствовала, как пахнет настоящий интересный мужчина?.. Если б этот запах можно было держать в бутылке, на свете не осталось бы ни одной одинокой женщины.
Арлин. Мои пользовались только одеколоном, да ещё таким, что… Назначишь свидание, приходят. Только дверь откроешь, и свиданию конец.
Роуз. Что верно, то верно. Уолш знал, каким одеколоном пользоваться. Его тело источало аромат его собственного «я». Аромат духовной силы… Аромат его ума… Аромат страстного мужчины.
Арлин. Мне бы таких, да побольше… Ну, а как насчёт предстоящего финансового краха и потери всего, чем владеешь?
Роуз. Что? А ты знаешь, чем пахнут деньги? Особенно наличные? От них несёт запахом тысяч сальных пальцев… Ты не знаешь, у кого они были, где они были, какая зараза с ними соприкасалась.
Арлин. Ладно… Скоро час ночи… Болтали, болтали, а богаче не стали… Неоплаченных счетов целая куча, долги растут… А на обед всё равно свежего омара приготовила. Самого свежего.
Роуз. По-моему, ты его уплетала с превеликим удовольствием.
Арлин. Ты готовишь великолепно, но салат из тунца такой же сытный и в десять раз дешевле.
Роуз. Так он весь между зубов застревает. Пасты не напасёшься.
Арлин. Ну а как быть со счетами всё-таки? Ты не продала ни одной книжки, ни одной не написала, не написала даже рассказа, ни одной мысли на салфетке не начеркала за последние пять лет.
Роуз. С тех пор, как умер Уолш… По-моему, я записала только то, о чём он мог подумать.
Арлин. Например, избавиться от цветов, покончить с омарами, а, может, написать поздравительные открытки своим поставщикам омаров и цветов по случаю Рождества… и потом уж впасть в нищету.
Роуз. Мужчину бы тебе настоящего, чёрствой ты стала. Давно ни с кем не была?
Арлин. Какие уж мужчины, когда между зубов кусочки омара застряли.
Роуз. Ладно… Помолчи… Дай подумать. (Откидывает голову, закрывает глаза).
Арлин (обводит глазами комнату). Купила полдюжины новых книг и ни одной не прочла… Хватит заказывать продукты на дом, хватит.
Роуз (тихо, с закрытыми глазами). Я так люблю, когда всё с доставкой…
Арлин. Роуз… Роуз… Ты слышишь меня?
Похоже, та ничего не слышит, углубившись в воспоминания… Неожиданно в комнате появляется мужчина лет шестидесяти пяти. На нём старый белый халат, пижама и тапочки. Это призрак Уолша.
Уолш. Роуз, она права… Сколько моих фотографий развешено по всему дому?.. На плёнку ушло всего два доллара, а на серебряные рамки от «Тиффани» целых три тысячи… К чему такое расточительство, я его не достоин.
Роуз. По мне — достоин.
Арлин. По тебе что?
Роуз (открыв глаза). Хм… Ах, да. Ушла в себя на минутку… Извини.
Арлин. Опять с ним разговаривала, да?.. Ещё один ночной разговор с Уолшем Маклареном?
Роуз. Уолш умер… Как с ним поговоришь? Это невозможно.
Арлин. По-моему, ты в основном пребываешь на том свете, а не на этом.
Роуз. Само собой так получается. Я не прошу его являться. Он появляется внезапно, когда ему заблагорассудится.
Арлин. Ты должна с этим что-то сделать.
Роуз. Ну, я вот сижу здесь, а он со мной заговаривает, я из вежливости поддерживаю разговор, молчать ведь неприлично, а?
Уолш (появляется снова). Извини. Ты позвала, я не могу появиться, если ты не подумаешь обо мне. Мы не можем встретиться в гостинице, пока ты не закажешь номер.
Роуз (Арлин). Ну, случается иногда. Стараюсь бороться с наваждением.
Арлин. Ты куда смотришь?
Роуз. Я скучаю по нему. Такое можно сказать?
Арлин. Я тоже скучаю по своему умершему отцу, только не разговариваю с ним по ночам… Прекрати всё это. Пять лет уже прошло.
Роуз. Пять, пятьдесят. Какая разница?
Арлин. Одна моя знакомая женщина-психоаналитик уверяла меня, что половина всех вдов в мире разговаривает со своими мужьями.
Роуз. Теперь понятно, почему я до Уолша никак достучаться не могу.
Арлин. Она знает одну женщину, так та со своим мужем уже сорок один год разговаривает… а сейчас требует развода.
Роуз. Звучит ободряюще, разве нет?
Арлин. Я даже не замужем. А потустороннее меня не интересует.
Роуз. Ну и что? Ты берёшь то, что жизнь ещё готова предложить тебе.
Арлин. Не придумывай на ходу бог знает что. Нет такого выражения.
Роуз. Нет, есть. Я его придумала и записала. Я — Роуз Стайнер. Я знаменитая писательница.
Арлин. Так не болтай с ним по ночам. Напиши об этом книгу. Под названием «Роуз и Уолш»… Хоть деньжата в доме заведутся.
Роуз. О, боже, только не это… Он восстанет из могилы и разнесёт мою пишущую машинку вдребезги.
Арлин (закрывает книгу). Поздно уже… Хоть полтора часа поспать… Я ложусь… Не вздумай под утро покупать цветы… Они уже заползают в мою спальню. (Собирает бумаги.) Ты идёшь наверх?
Роуз. Пойду, только чуть позже. Как я люблю сидеть в этой комнате.
Арлин. Опять болтать с ним будешь, сознайся?
Роуз. Нет, не буду, обещаю… Мы оба так устали.
Арлин. Но если всё-таки заговоришь, я включу душ.
Уходит. Уолш тут как тут.
Уолш (провожает Арлин взглядом, затем поворачивается к Роуз и щёлкает пальцами). Ну же, Роуз, ну. Не теряй драгоценные мгновения… Так на чём мы остановились?
Роуз. Когда?
Уолш. На прошлой неделе, в прошлом месяце, пять лет назад… Я ничего не помню, а вот ты должна.
Роуз. Пять лет назад ты был жив. Помнишь себя живым?
Уолш. Разумеется. Еда была вкуснее… Чёрт, я помню, как мне было двадцать два… Волосы на голове торчком как у ежа, целая копна. На мне серый твидовый костюм, без единой складочки. Настоящий пижон.
Роуз (оживившись). ИМЕННО! Обожаю, когда слова так и сыплются из тебя.
Уолш. О, господи, уж любили мы друг друга на всю катушку. Ты была девчонкой в самом соку, недаром, что именно тебя я в баре заприметил.
Роуз. А я вцепилась в тебя мёртвой хваткой… «Он мой», «он мой» — думала я.
Уолш. А я закричал: «Кутить, так кутить, малышка…» Ух! Чью квартиру мы разнесли в тот вечер?
Роуз. Моего мужа… Тогда мы ещё не были женаты… Симпатичный, маленький, лысенький. Без работы никогда не сидел… что про тебя не скажешь… но мне был нужен такой, как ты, чтоб пробудить во мне бешеную страсть настоящей жеребицы.
Уолш. Ну, уж никак не жеребицы, а скорее буйволицы — вожака на просторах Техаса.
Она откидывает голову и смеётся.
Роуз. Чёрт возьми, а ведь ты прав… неужели я была такой?
Уолш. Эй! А загул наш кончился в Мексике. Помнишь как?
Роуз. Мы угнали машину и двинули на юг, чтоб заправиться дешёвым бензином.
Уолш. Ай-ай-ай, как не стыдно… Мы врезались в тележку с авокадо и арахисом… А закончилось всё в баре, в Сан-Диего. Уплетали сырых крабов и зубаток.
