Кирилл Черевко - Серп и молот против самурайского меча
Микоян согласился со свободным транзитом товаров через Сибирь, предложенным Татэкава, при условии перевоза такого же количества товаров СССР в страны северной части Тихого океана и Южной Америки с покрытием Японией стоимостной разницы такими товарами, необходимыми СССР, как каучук, медь, титан и олово, но отказался от правительственного подтверждения упомянутых соглашений 1931 г., предложив сохранить прежний уровень договоренностей между железнодорожными ведомствами сторон.
Более того, немного спустя Микоян дополнил свое предложение, заявив, что Москва готова пойти на свободный транзит через Японию советских товаров в районы к востоку от Индийского океана в бассейн Тихого океана и страны Америки в обмен на свободный транзит через СССР японских товаров в Германию, Румынию, Швейцарию и Швецию со специальным разрешением на такой транзит в каждом отдельном случае для товаров других стран.
В ответ на это японская сторона возразила против ограничения количества европейских государств упомянутыми четырьмя странами.
Заключение в апреле 1941 г. пакта о нейтралитете способствовало смягчению советской позиции по вопросам транзита через Сибирь, и это было чрезвычайно важно с точки зрения снабжения Японией Германии стратегическими товарами в условиях, когда перевозки их морем были затруднены из-за войны между Германией и Великобританией.
Соответствующие уступки были сделаны и Японией в отношении грузов из СССР и в СССР в отношении всех стран, с которыми Япония имела соглашения о транзите. Япония признала дипломатический статус советского торгпреда и двух его заместителей и согласилась на исключение имущества советского торгпредства, необходимого для выполнения официальных отношений, из-под юрисдикции Японии.
Соответствующие соглашения о транзите товаров и учреждении торговых представительств обеих стран и торговый договор были парафированы Молотовым и Татэкавой 12 июня 1941 г.
Придерживаясь нейтралитета в европейской войне, 18 марта 1941 г. на основании таможенного закона 1929 г. Народный комиссариат внешней торговли издал приказ о запрещении импорта в воюющие страны оружия, оборудования и медикаментов и других материалов, используемых в военных целях. В апреле того же года в СССР был также запрещен транзит упомянутых товаров. Но в июне в ходе переговоров с Японией о торговле и транзите товаров Микоян заключил с Татэкавой совершенно секретное «джентльментское соглашение», допускающее неофициальное исключение не только для продукции машиностроительной промышленности, но и некоторых видов оружия и даже самолетов.
И если сразу же после нападения Германии на СССР все такие японские грузы из районов Дальнего Востока, предназначенные для Германии, были возвращены в пункты их отправки в Японию, то германские товары, предназначенные для нее, все же были доставлены в Японию[194].
Парафированный же советско-японский торговый договор позднее так и не был подписан.
ГЛАВА 4
ПОДХОД СССР, ГЕРМАНИИ И ЯПОНИИ К ПРОБЛЕМЕ СОВЕТСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЙ В КАНУН ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (1940 Г. — ИЮНЬ 1941 Г.)
1. ПОЗИЦИЯ ЯПОНИИ И ГЕРМАНИИ
Позиция руководства СССР по вопросу о нормализации и дальнейшему улучшению отношений с Японией после событий на р. Халхин-Гол так же, как и с Германией, состояла в том, чтобы на основе взаимовыгодных двусторонних договоров и соглашений не допустить или отдалить войну с державами оси и, канализировав их агрессию против держав Запада, добиться, как и во время Первой мировой войны, пользуясь противоречиями между ними, нового ослабления капиталистической системы.
Задача Японии и Германии заключалась в том, чтобы в первую очередь путем улучшения отношений с СССР обеспечить себе тыл в борьбе за мировое господство с ведущими колониальными державами Запада — сначала с Великобританией, Францией и Нидерландами, а потом при благоприятном стечении обстоятельств разделаться с Советским Союзом как с менее опасным конкурентом на международной арене, которому на первом этапе осуществления этого стратегического плана была предложена часть «британского наследства» на Среднем Востоке.
При декларированной общности целей Японии и Германии в способе реализации этого плана между ними имелись существенные различия. Если Германия предлагала Японии улучшить отношения в рамках будущего многостороннего «пакта четырех», т. е. с участниками тройственного пакта (Германии, Японии и Италии) и Советским Союзом, то Япония решила урегулировать свои отношения с СССР на двусторонней основе, хотя в перспективе это не исключало совместного участия Японии и СССР в «пакте четырех».
Кроме того, исключительно важным представляется еще одно обстоятельство — в то время как у Японии декларированные и реальные цели на обозреваемый период в общем совпадали, у Германии подобное наблюдалось лишь до августа 1940 г. Поскольку блицкриг в отношении Великобритании не удался, Гитлер пришел к выводу, что опора Англии и США на Россию объясняется их надеждой на возможность затянуть войну с Германией и в конечном счете с помощью русских одержать над ней победу. Поэтому 31 июля того же года на секретном совещании высших руководителей Германии он заявил о своем решении нанести молниеносный сокрушительный удар по России, с тем чтобы развеять надежды своих главных противников и развязать руки Японии для войны с СССР[195]. Это решение сохранялось в строгой тайне от других держав оси. Следовательно, и тройственный пакт, и согласие на переговоры о «пакте четырех» выполняли для Германии в отличие от Японии роль камуфляжа с целью обеспечить внезапность нападения на нашу страну.
Впервые идея такого пакта была самостоятельно высказана в июле 1939 г. послом Японии в Италии Т. Сиратори в письме японскому правительству без какого бы то ни было вмешательства со стороны представителей Германии. Она была задумана с целью прекратить советскую помощь Китаю и таким образом поставить Китай на колени[196]. Но министр иностранных дел Японии Ё. Мацуока во втором правительстве Ф. Коноэ, лично не знакомый с Сиратори, придал этой идее более широкий характер, впервые увязав ее на совещании четырех министров Японии 9 сентября 1940 г. с планом раздела мира между державами оси и Советским Союзом. Лишь позднее, 19 и 26 сентября, ее повторили Риббентроп и Гитлер[197].
Инициатива заключения пакта о нейтралитете между СССР и Японией после вооруженного конфликта в районе р. Халхин-Гол принадлежала Токио, рассчитывавшего на то, что общий политический договор будет способствовать разрешению частных вопросов двусторонних отношений — подписанию нового торгового договора, новой рыболовной конвенции, переговоры о которой на японских условиях зашли в тупик, прекращению советской помощи Китаю, успешному завершению работы пограничных комиссий на основе двустороннего соглашения от 6 июня 1940 г. и урегулированию вопроса о японских концессиях на Северном Сахалине. Положительное влияние на улучшение советско-японских отношений оказала позиция Токио по вопросу о возвращении СССР Бессарабии.
В беседе с В.М. Молотовым, состоявшейся 1 июля 1940 г., С. Того, посол Японии в СССР, положительно оценил факт разрешения вопроса о Бессарабии и подчеркнул, что в свое время при подписании Пекинской конвенции в 1925 г.[198] Япония обещала, согласно желанию СССР, не ратифицировать договор о присоединении Бессарабии к Румынии. Можно сказать, продолжил Того, что уже тогда Япония предвидела наступление такого дня.
Молотов ответил, что Япония поступила умнее, чем многие другие государства. Теперь же вопрос о Бессарабии разрешен, и отношения СССР с Румынией поставлены на правильный путь и в нормальные условия.
По секретному протоколу к советско-германскому пакту о ненападении от 23 августа 1939 г. Германия согласилась, что Бессарабия входит в сферу влияния СССР. Но позднее, ссылаясь на Парижский международный протокол, который подписали Германия и Япония, Берлин воспротивился претворению в жизнь достигнутой ранее договоренности по этому вопросу.
В беседе с послом Германии в СССР Шуленбургом 26 июня 1940 г. В. М. Молотов согласился с тем, что по упомянутому протоколу Бессарабия действительно признавалась частью Румынии, но по условиям этого документа он вступал в силу только при ратификации всеми подписавшими его странами, а Япония, чтобы не осложнять отношения с Москвой, решила отказаться от ратификации. Эта аргументация возымела свое действие, и в конце июня того же года Бессарабия была возвращена мирным путем СССР, а заодно, при молчаливом согласии Берлина, к нему была присоединена и Северная Буковина[199].
2 июля 1940 г. С. Того вместо первоначально рекомендованного заключения с Москвой пакта о ненападении, отвергнутого правительством М. Ёнаи из-за опасения ухудшения отношений с США и Великобританией, внес в вербальной ноте на рассмотрение наркома иностранных дел В.М. Молотова проект соглашения о нейтралитете. Это было сделано по указанию японского правительства, которое хотело бы ограничиться указанным соглашением. Кроме того, Того по собственной инициативе выдвинул предложение о поддержании мирных дружественных отношений при уважении территориальной целостности на взаимной основе, в соответствии с советско-японской конвенцией 1925 г.
