Кирилл Черевко - Серп и молот против самурайского меча
С. Того согласился рекомендовать Токио учесть советские аргументы, но попросил взамен приостановить советскую помощь Чан Кайши.
Но к этому времени правительство М. Ёнаи ушло в отставку, а новый министр иностранных дел Японии Ё. Мацуока во втором правительстве Ф. Коноэ, несмотря на то что текст пакта о нейтралитете был уже почти полностью согласован, отказался его подписать, занявшись разработкой новой концепции внешней политики Токио в рамках «пакта четырех». 13 августа 1940 г. император Хирохито в беседе с министром — хранителем печати К. Кидо высказал недовольство тем, что Мацуока не торопится с урегулированием отношений с СССР в соответствии с решением координационного совещания нового кабинета министров от 27 июля того же года[203].
24 августа Мацуока встретился с послом СССР в Токио К.А. Сметаниным, напомнив ему о том, что в 1932 г. он прилагал усилия к заключению советско-японского пакта о ненападении, с инициативой которого выступил тогда Советский Союз.
Накануне этой беседы Мацуока отозвал Того из СССР и направил послом в нашу страну генерал-лейтенанта Ё. Татэкаву, 30 октября новый посол внес на рассмотрение советского правительства проект пакта о ненападении между СССР и Японией, который был аналогичен пакту Советского Союза с Германией. По советским источникам известно, что в проекте были следующие пункты: 1) стороны обязуются не предпринимать агрессивных действий одна против другой; 2) не помогать третьей державе, если она окажется в состоянии войны с одной из договаривающихся сторон; 3) взаимно поддерживать тесные контакты и консультироваться по всем вопросам, представляющим взаимный интерес; 4) не участвовать в группировках держав, которые прямо или косвенно направлены против другой договаривающейся стороны; 5) стороны берут на себя обязательство разрешать все споры и конфликты между ними исключительно 10 мирными средствами; 6) пакт заключается сроком на 10 лет[204].
Татэкава заявил также, что переговоры, которые вел Того, аннулируются и Токио предлагает новый подход, в соответствии с которым сначала заключается общий договор (пакт о ненападении), а затем стороны разрешают на этой основе все конкретные нерешенные вопросы двусторонних отношений[205].
Несколько иначе излагается содержание письменных предложений Ё. Татэкавы японской стороной:
1. Стороны обязуются уважать территориальную целостность каждой из договаривающихся сторон и не вторгаться на территорию друг друга собственными силами или совместно с одной или несколькими другими державами.
2. В случае, если одна из договаривающихся сторон подвергнется нападению, другая сторона обязуется воздерживаться от оказания какой-либо помощи агрессору.
3. Обе договаривающиеся стороны обязуются не присоединяться к какой-либо коалиции держав, которая была бы прямо иди косвенно направлена против другой договаривающейся стороны.
(Пункт 4 пропущен).
5. Пакт заключается сроком на 10 лет[206].
Ознакомившись с проектом, В.М. Молотов заявил, что советское правительство не сможет заключить пакт о ненападении до тех пор, пока не будут урегулированы важные нерешенные вопросы советско-японских отношений. Он напомнил Татэкава, что об этом его предшественник был поставлен в известность[207].
Стремясь к тому, чтобы СССР согласился с заключением пакта о ненападении, японское правительство напомнило о том, что этот договор оно рассматривает как одно из звеньев «пакта четырех», для переговоров о котором В. М. Молотов должен был до середины ноября прибыть в Берлин, и обратилось к Риббентропу с просьбой об организации с этой целью встреч посла Японии в Германии С. Курусу с советским наркомом иностранных дел, а также оказать совместное давление на СССР с тем, чтобы он отказался от помощи Чан Кайши. По мнению Токио, это позволило бы ему быстрее урегулировать китайский инцидент и, в соответствии с пожеланием Берлина, быстрее выступить против Великобритании на Дальнем Востоке.
2. ПЕРЕГОВОРЫ О «ПАКТЕ ЧЕТЫРЕХ» В БЕРЛИНЕ И СОВЕТСКО-ЯПОНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1940 Г
Идея «пакта четырех» была одобрена Германией еще ранее, в процессе переговоров о тройственном пакте. Риббентроп сообщил, что В.М. Молотов в принципе одобрил идею пакта, хотя к предложению Риббентропа о посредничестве в улучшении отношений с Токио отнесся без энтузиазма.
13 октября в письме Сталину Риббентроп дал обзор состояния советско-германских отношений, высказал пожелание Гитлера, чтобы отношения СССР с Германией и Японией укреплялись, и выразил мнение, что «историческая задача четырех держав заключается в том, чтобы согласовать свои долгосрочные политические цели и. разграничив между собой сферы интересов в мировом масштабе, направить по правильному пути будущее своих народов». Для переговоров по данному вопросу В.М. Молотов был приглашен в Берлин.
Перед поездкой в Берлин В.М. Молотов получил соответствующие инструкции от И.В. Сталина. В секретной записке от 9 ноября 1940 г., которую Молотову продиктовал Сталин, в частности указывалось: «1. Цель поездки: а) разузнать действительные намерения всех участников Пакта 3-х в осуществлении плана создания „Новой Европы“, а также „Велик. Вост-Азиатского Пространства“: границы „Нов. Евр.“ и „Вост. Аз. Пр.“; характер государственной структуры отд. европ. государств в „Н.Е.“. и в „В.-А.“, этапы и сроки осуществления этих планов и, по кр. мере, ближайшие из них, перспективы присоединения других стран к Пакту 3-х, место СССР в этих планах в данный момент и в дальнейшем».
Указав, что главным вопросом переговоров должен быть переход Болгарии в сферу интересов СССР, и отметив, что в Турции и Иране у СССР «есть серьезные интересы», с чем должна согласиться Германия и Италия, Сталин продиктовал далее: «3. Транзит Германия — Япония — наша могучая позиция, что надо иметь в виду (во время переговоров. — К. Ч.)… 8. Спросить, где границы «Восточно-Азиатского Пространства» по Пакту 3-х. 9. Относительно Китая в секретном протоколе, в качестве одного из пунктов этого протокола, сказать о необходимости добиваться почетного мира для Китая (с Чан Кайши), в чем СССР, м. б. с участием Германии и Италии, готов взять на себя посредничество, причем мы не возражаем, чтобы Индонезия была признана сферой влияния Японии (Маньчжоу-го остается за Я(понией).). 10. Предложить сделать мирную акцию в виде открытой декларации 4-х держав, если выяснится благоприятный ход основных переговоров (Болг, Турц. и др.) на условиях сохранения Великобританской империи (без подмандатных территорий)[208] со всеми теми владениями, которыми Англия теперь владеет, и при условии невмешательства в дела Европы и немедленного ухода из Гибралтара и Египта, а также немедленного возврата Германии ее прежних колоний… 11.О Советско-японских отношениях — держаться в начале в рамках моего (Молотова. — К. Ч.) ответа Татэкава (т. е. соглашаться на заключение договора не о ненападении, а о нейтралитете. — К. Ч.)»[209].
В.М. Молотов прибыл в Берлин 12 ноября 1940 г. На следующий день он встретился с Риббентропом и в ходе беседы последний высказался за достижение договоренности между СССР и Японией о разграничении между ними сфер влияния в Азии[210].
Это положение было конкретизировано в тот же день в беседе В.М. Молотова с Гитлером, который предложил, чтобы СССР обратил свои взоры к Индийскому океану, где советская сфера влияния должна была бы граничить на востоке с японской.
В связи с этим В.М. Молотов затронул вопрос о значении тройственного пакта, в частности для великого восточноазиатского пространства, и об отводимой СССР положительной роли, которую он мог бы сыграть в Европе и Азии[211].
На второй встрече в тот же день Гитлер предложил В.М. Молотову проекты соглашения трех держав оси с Советским Союзом и приложенных к нему секретных протоколов о разделе мира на сферы влияния. Так, в первом из них эти сферы распределялись следующим образом: Германии — большинство районов Европы и Центральной Африки, Италии — некоторые районы в Европе и в Северной и Северо-Восточной Африке, Японии — Японские острова, Маньчжурия и районы к югу от метрополии, СССР — районы к северу от Индийского океана.
Вопреки традиционному утверждению советской историографии о том, что «советская делегация сразу в категорической форме отвергла идею „пакта четырех“ и связанное с ней „продвижение на юг“[212], на самом деле „Молотов одобрил выдвинутые Риббентропом предложения, в реализации которых Советский Союз был действительно заинтересован, — такие как достижение взаимопонимания с Японией, решение вопроса о черноморских проливах, уважение нейтралитета Швеции, решение судьбы Дунайской комиссии и некоторые другие. Не отверг советский нарком в принципе и идею получения выхода к Индийскому океану, где сфера влияния СССР должна была на востоке граничить с японской „сферой сопроцветания Великой Восточной Азии“, концепция которой была провозглашена 26 июля 1940 г. кабинетом Ф. Коноэ. Учитывая пожелание Сталина „не обнаруживать нашего большого интереса к Персии и сказать, что, пожалуй, мы не будем возражать против предложения немцев“, Молотов сказал, что «разграничение сфер влияния также должно быть продумано“ и что на этот счет он намерен посоветоваться со Сталиным и другими советскими руководителями и дать ответ по дипломатическим каналам.
