Кёгэн. Японский средневековый фарс - Конрад Н. И.

Слуга. Чудо из чудес! Даже не верится.

Дед. Ой, слуга Таро, наконец-то я снова могу вверх смотреть и любоваться луной и звездами. Какое это счастье. О, какое счастье!

Слуга. Слышите, как ваш дедушка изволит радоваться?

Ямабуси. Еще бы, и мне самому это приятно.

Дед [пробует нагнуться]. Эй, слуга Таро, что же это? Неужели я на всю жизнь таким останусь?

Ямабуси. Да, навсегда!

Дед. Да он что, смеется надо мной? Не могу я больше так оставаться. Эй, Таро, скажи ему, пусть он меня оставит таким, каким я прежде был.

Слуга. Почтенный странник, вы слышали, что ваш дед изволил сказать?

Ямабуси. Как не слышать. Уж очень сила во мне велика: перемолился я на этот раз. Попробую теперь сотворить молитву сзади него и поправить дело.

Дед. Молись же скорей!

Ямабуси. Сейчас приступаю. Если молитва твоя не услышана небом, духом не падай. Твори за молитвой молитву, четки в руках перебирая, как молился наш учитель Эн-но-гёдзя⁴². О, разве не будет тут чуда? Бороон, бороон... Ирис, что под мостом, кем же посажен этот ирис? Бороон, бороон... [Дед согнулся и не может выпрямиться.] Эх, перемолился.

Дед. Эй, передай страннику, что он не пожалеть меня пришел, а издеваться надо мной. Пусть сделает меня таким, каким я раньше был. Нет больше сил терпеть.

Ямабуси. Ах, слуга Таро, передай, что я опять перемолился. Уж больно велика во мне сейчас сила. Те-

перь я попробую помолиться перед ним, а ты стой сзади и оттягивай, чтобы его слишком вперед не перегнуло.

Слуга. Слушаюсь.

Ямабуси. Хоть и зловредна сия поясница, но неужели не будет чуда, если сотворю я молитву, взявшись рукой за веревку, которая из рук бога Мёо получена? Бороон, бороон, бороон...

Все трое поют и пляшут.

БОГ ДЗИДЗО ИЗ МЕСТНОСТИ ЯО

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Дьявол Эмма — в токин, в хамбакама, с посохом.

Грешник — в токин, в мидзукоромо и хамбакама.

Эмма. Я князь Эмма, властитель ада, в обход иду, осмотреть владения свои. Я великий князь Эмма, властитель ада. Уж очень умны грешники ныне стали: научились различать законы восьми, а то и всех девяти сект, за что они в Чистую Землю Мида⁴³ беспрерывно толпами валят, а нам, в аду, хоть с голоду помирай. И потому я, властелин Эмма, отправлюсь сейчас к перекрестку Шести Дорог и, как только завижу грешника, загоню его в ад. (Поет.)

Селение в аду, привычное столь мне,

Я покидаю, я покидаю,

Я в путь иду, я в путь иду,

Вперед шагаю, вперед шагаю,

И вот достиг Шести Дорог я перекрестка.

Не даром я спешил, вот уже передо мной перекресток Шести Дорог. Здесь и подожду и, как только завижу грешника, схвачу его и насильно загоню в ад.

Грешник. Грешнику, в грехах не повинному, не повинному, разве кто может путь в рай преградить? Я жил недалеко от Яо, в провинции Кавати. Вдруг вихрь превратной судьбы подхватил меня и в царство теней влечет. Что ж, пойду потихоньку.

Эмма. Что это, человеческим духом запахло! Так и есть, грешник идет. Сейчас загоню его в ад. Эй, грешник, поторапливайся, поторапливайся, тебе говорят! Что ты суешь мне? Что это такое?

Грешник. Это письмо вам с земли от прославленного в грешном мире бодисатвы Дзидзо из Яо. Сделайте милость, прочитайте его!

Эмма. Вот оно что! Верно, в былые времена я, Эмма, действительно дружил с ним, и это письмо могло бы тебе пригодиться, но теперь в аду голод, и письмо его мне ни к чему. Так что хочешь не хочешь, а иди в ад, благо он рядом, а до рая еще далеко. Скорее, скорее, тебе говорю! Да что ты все суешь мне это письмо? Ладно, так и быть, давай посмотрю. Неси скамеечку!

Грешник. Слушаюсь.

Эмма. Давай письмо. Ну, посмотрим, что там такое. И ты тоже подойди поближе, читай вместе со мной.

Грешник. Слушаюсь.

Эмма. Сначала посмотрим, кому оно адресовано: «Господину Эмма. С земли». Смотри ты, все старую дружбу забыть не может. (Оба читают нараспев.) Был у меня, бодисатвы Дзидзо, в этом суетном мире, в местности Яо, что в провинции Ковати, прихожанин. А звали его Матакуро. Сей же грешник приходится ему деверем». Так... Значит, ты приходишься деверем этому Матакуро? Воображаю, что за жена у Матакуро. Страшилище, должно быть, если на тебя похожа!

Грешник. Что вы, что вы! Она красивая, на меня ничуть не похожа. (Снова читают вместе.) «...Приходится деверем. Меня почитает, ежемесячно приходит на поклон ко мне и всегда подношения приносит, а значит, он для меня наипервейший из прихожан. Потому направь сего грешника в Чистую Землю, из девяти сфер состоящую. В противном же случае он вдребезги разнесет все котлы в аду. О, это такой строптивый, такой строптивый грешник!»

Эмма. Жаль, но ничего не поделаешь.

Хор. Сказав так, князь тьмы Эмма взял за руку грешника и повел его, повел его в Чистую Землю, из девяти сфер состоящую. После этого пошел было Эмма обратно в ад, но снова вернулся, и, сказав на прощание: «Ах, грешник, грешник, как жаль мне, что отпустил я тебя, но нечего делать», — дьявол так ни с чем и вернулся в ад.

ПТИЦЕЛОВ И ЭММА

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Эмма — в каригину, в нубакама.

Птицелов — в мидзукоромо, хамбакама, с посохом.

Черти — в токин и хамбакама.

Эмма. Я властелин ада, князь Эмма, иду к перекрестку Шести Дорог. Эй, сородичи, где вы там?

Черти. Здесь мы, здесь мы.

Эмма. Если завидите грешника, хватайте его и тащите в ад!

Черти. Будет исполнено.

Птицелов. Грешнику, в грехах не повинному, неповинному, разве кто может путь в рай преградить! Я прославленный в этом суетном мире птицелов по имени Сэйрай. Разве известен нам срок нашей жизни? Вихрь превратной судьбы вдруг подхватил меня и в мир теней влечет. (Поет.)

С привычным миром суеты

Без. сожаления простясь,

Иду в последний путь,

На ноги положась.

Но вот достиг уж я

Шести Дорог тех перекрестка.

Вот я и пришел к перекрестку Шести Дорог. Отсюда выберу тот путь, который в рай ведет.

Черти. Ага, человеческим духом запахло! Так и есть, грешник идет. Немедленно доложим. Господин наш, здесь грешник появился.

Эмма. Скорей хватайте и тащите его!

Черти. Слушаемся, ваша милость. Эй, грешник, ад рядом, а до рая далеко. А ну, поторапливайся! Однако какой забавный вид у тебя! Не похож ты на других грешников. Как ты там у себя, на земле, прозывался?

Птицелов. Я прославленный в суетном мире птицелов по имени Сэйрай.

Черти. Ах, вот что! Ну, раз ты птицелов, значит, всю жизнь живую тварь губил и уж, конечно, погряз в грехе. Сейчас же в ад ступай!

Птицелов. Нет, не такой уж грешник я, пустите меня в рай.

Черти. Ишь, чего захотел! Надо прежде у властелина Эмма спросить. Господин наш, как быть?

Эмма. А что там?

Черти. Да вот что. Сей грешник был на земле прославленным птицеловом, значит, он губил живую тварь, а потому в грехах погряз. Но когда предложили мы ему в ад идти, он сказал, что большой вины на нем нет. Как прикажете быть?

Эмма. Ведите этого грешника ко мне.

Черти. Слушаемся. Эй, грешник, иди сюда, властелин Эмма тебя зовет.

Птицелов. Слушаюсь.

Черти. Грешник по вашему повелению прибыл.

Эмма. Слушай, грешник. На земле ты всю жизнь птиц убивал, значит, ты великий злодей, и потому будешь брошен в ад.

Птицелов. В ваших словах много правды. Пташек я, конечно, ловил, но не убивал, ими соколов кормили, значит, и вины на мне большой нет.

Эмма. Хм... А сокол, это тоже из птичьей породы что ли?