Самые жестокие преступники. Психологические профили нацистов, диктаторов, сектантов и серийных убийц - Гарридо Висенте
Тем не менее дело не только в отсутствии эмпатии. Лидер-психопат в высшей степени проявляет негативные эмоции по отношению к своим врагам. Я имею в виду ненависть, гнев, обиду, злобу и презрение. Гнев и ненависть были широко изучены, так как многие исследования показывают, что агрессия психопата связана с этими эмоциями как в форме взрывной или реактивной агрессии, так и в виде более продуманной мести (проактивная агрессия). Ненависть, как отмечает Хосе Антонио Марина [69], – «это интенсивное и долговременное чувство, которое побуждает желать уничтожения объекта ненависти». Но только недавно начались исследования того, какие другие негативные эмоции в адрес окружающих могут играть важную роль в мотивации психопата.
Для меня очевидно, что презрение/обида (трудно считать эти эмоции полностью различными, поскольку их субъективное переживание очень схоже) действуют как движущая сила в модели насилия психопата. Презрение определяется как «склонность смотреть на кого-то свысока, ощущать к нему безразличие и считать его не имеющим ценности» [70].
Исследователь психопатии Дж. Рид Мелой отметил, что психопат не только испытывает это презрение в интенсивной форме, но и черпает его из глубокой самодовольности, что может помочь объяснить садистские наклонности некоторых психопатов, когда они унижают других, подвергая их деградации [71].
Почему я считаю, что эмоция злобного презрения, обиды или ненависти – разные термины в испанском языке, описывающие эту эмоцию, – важна в психологии лидера-психопата? Во-первых, потому что, несмотря на то что это одна из базовых эмоций человека (как гнев, страх или счастье), с когнитивной точки зрения она представляет собой сложную эмоцию (как стыд или гордость). Именно по этой причине она не так легко распознается окружающими, что облегчает обман, который психопат способен совершать, испытывая глубокое презрение, одновременно внешне проявляя уважение или симпатию к тому, кого на самом деле презирает. Во-вторых, для психопата, обладающего значительной политической или военной властью, эта длительная эмоция злобного презрения, сочетающаяся с характерным для его состояния слабым страхом перед возможными последствиями, представляет собой идеальное сочетание для осуществления актов насилия.
Караджич должен был испытывать сильное презрение к боснийским мусульманам, чтобы совершить геноцид; также он испытывал глубокую обиду на жизнь в целом, которая не предоставила ему ожидаемого им места в истории. Когда его попытки в политике потерпели неудачу и его жизнь ни к чему не вела (с его безрезультатными экспериментами в литературе и глубоко неудовлетворительной работой психиатра), распад Советского Союза внезапно открыл перед ним новую сцену, на которой он понял, что может возвыситься. Но как это сделать? Он ничего не знал о военной стратегии, и у него не было семьи с героическим прошлым, которая бы спасла родину. Нет, путь должен был быть быстрым и решительным: тот, в котором его природные качества позволили бы ему выделиться, а общим знаменателем этого пути была жестокость.
Когда Караджич восклицал перед судом: «Почему я это сделал тогда? Я что, сумасшедший?», он лишь возвращался к своей старой роли в гражданской жизни: роли пустого продавца самого себя, пускающего дымовую завесу, за которой можно было скрыться и запутать других. Но в этот раз ему это не удалось.
Аль Капоне
Однажды Аль Капоне заявил: «Меня обвиняли во всех смертях, произошедших после Великой войны». Разумеется, он преувеличивал, хотя в глубине души гордился заработанной репутацией: лидера беспощадного и кровожадного, способного на все ради достижения своих целей. Именно благодаря использованию насилия в разных его формах – от избиений до убийства, от вымогательства до пыток – он сумел построить империю с нуля. Однако сам Капоне прекрасно понимал, что одного лишь насилия, каким бы жестоким оно ни было, недостаточно: ему нужно было подкрепляться умом, хитростью и знанием человеческой психологии – качествами, которыми он обладал и применял для того, чтобы коррумпировать политиков, судей и полицейских, гарантируя, что никто и ничто не помешает его бизнесу. Так он стал настоящим королем мафии. А это значит, что он превратился в самого устрашающего человека бурного Чикаго 1920-х годов.
Путь к этому трону был непрост. Альфонсо Габриэль Капоне, а именно так звучало его полное имя, был четвертым из девяти детей. Он родился 17 января 1899 года в Бруклине, Нью-Йорк, в бедной семье итальянских иммигрантов. Насилие было ему свойственно с рождения: в 14 лет он избил учителя, что привело к его исключению из школы. Несмотря на то что был прилежным учеником, больше он туда не возвращался. Школу заменила улица, где у него был лучший из возможных наставников – Джонни Торрио, гангстер, связанный с бандой Five Points Gang, контролировавшей лотереи и несколько борделей в итальянском квартале Нью-Йорка. Именно Торрио доверил юноше его первые задания в организованной преступности, такие как сбор денег с торговцев и должников. Капоне безукоризненно выполнял поручения и постепенно завоевывал доверие мафиози.
В 1917 году Торрио отправился в Чикаго, а Капоне начал работать с другим участником Five Points Gang – Фрэнки Йейлом, который нанял его барменом и телохранителем в одном из своих ночных клубов, Club Harvard. Однажды ночью, находясь там, Капоне ввязался в драку с другим гангстером, Фрэнком Галлучио, который достал нож и трижды полоснул его по левой стороне лица. С тех пор Капоне получил прозвище, которое стало известно всему миру, – Scarface (Лицо со шрамом). Несмотря на свой мстительный и злопамятный характер, молодой Капоне извинился перед Галлучио.
В конце 1918 года Капоне женился на Мэй Коглин, матери его единственного сына Альберта Фрэнсиса. Имея семью, которую нужно было содержать, он решил оставить криминальный мир и вести честную жизнь. Он даже устроился бухгалтером в строительную компанию. Однако смерть его отца в 1920 году сорвала этот план реабилитации. Капоне отправился в Чикаго, где возобновил контакт с Торрио.
Вступление в силу в том же году сухого закона, который запрещал продажу и потребление алкоголя, дало мафиозным группировкам возможность обогатиться за счет контрабанды, производства и подпольной продажи спиртных напитков. Капоне не упустил этот шанс, особенно после того, как Торрио, тяжело раненный в перестрелке с другими мафиози, оставил ему все свои дела и руководство организацией, состоящей из 700–1000 человек.
Став главарем, Капоне сделал ставку на насилие, чтобы заслужить уважение как со стороны своих людей, так и среди конкурентов, одновременно увеличивая доходы своей банды. Он распорядился взрывать заведения, которые отказывались покупать его алкоголь, что привело к более чем сотне смертей. Капоне не забыл и о лидерах других банд. По его приказу были убиты Дион О’Бэнион и Хайми Вайс из ирландской банды North Side. Был убит и его бывший босс Фрэнки Йейл, которого Капоне решил устранить за то, что тот не справился с поручением по надзору за транспортировкой нескольких караванов пива. Йейл был расстрелян в Нью-Йорке, когда ехал в своей машине.
Самая жестокая акция, организованная Капоне против его соперников, состоялась 14 февраля 1929 года, в День святого Валентина, когда пятеро его людей, трое из которых были одеты в форму чикагской полиции, расстреляли из автоматов Томпсона семь членов банды North Side, выпустив все патроны из магазинов. Целью этой операции был их лидер Багс Моран, который избежал гибели лишь потому, что задержался, выпивая кофе. Тем не менее Капоне, который в момент преступления находился во Флориде, сумел взять под контроль северные районы Чикаго – единственные, которые оставались вне его власти в городе. Хоть полиция и подозревала его, доказательств найти не удалось.
