Эксперт Эксперт - Эксперт № 21 (2014)
Коренное отличие газового сегмента от нефтяного в том, что на нем не складывается единая цена по нескольким маркерам по типу нефти (к примеру, WTI и Brent), и газовые цены значительно — даже кратно — могут отличаться от региона к региону. Дело в транспортной составляющей: в цене нефти она не превышает 5% стоимости, цена же доставки газа составляет примерно половину его конечной стоимости при транспортировке морем (газ необходимо сжижать, перевозить, а затем произвести обратную процедуру). В цене трубопроводного газа логистика может превышать 70–80%, как, например, прогнозируется в случае с нашим «Южным потоком». Мы можем несколько снизить свою зависимость от газопроводов за счет увеличения доли СПГ, которая сейчас составляет менее 10% нашего экспорта, но в любом случае от внутреннего транспортного плеча нам никуда не деться — топливо до заводов по сжижению, располагающихся обычно у морских портов, по-другому не довезти от места добычи. Пора озаботиться и строительством собственного газовозного флота.
Тонкая настройка
Все эти студенческие истины означают, говорит Татьяна Митрова, что Россия становится все более чувствительной к негативным изменениям рыночной конъюнктуры, которые ведут — и это при росте спроса на первичную энергию к 2040 году на 46%! — если не к спаду, то к закреплению цен, и в любом случае к падению маржи компаний и поступлений в бюджет. Снижение энергетического экспорта начнется уже после 2015 года, в 2015–2020-м прекратится рост доли нефти и нефтепродуктов в энергетическом экспорте страны, который мы наблюдали в последние годы. Только в 2030–2040 годах суммарный экспорт углеводородов (включая уголь) по объему поставок может вернуться к уровню 2010 года, что означает при сопоставимых с сегодняшними ценах сохранение нынешнего объема экспортных поступлений. Российский ТЭК в целом, долгое время тащивший на себе экономику, будет выполнять эту роль и в текущем десятилетии, но его вклад в ВВП сократится с 29% в 2010 году до 16% к 2040-му. Более оптимистичные цифры дает сценарий «Другая Азия», согласно которому поднять наш углеводородный экспорт на 20% могут китайцы и индийцы, но для этого нам надо активнее выходить на рынки АТР.
«Чтобы не быть выдавленными с рынка, — говорит академик Алексей Макаров, — необходимы жесткий расчет экономической эффективности нефтегазовых проектов, контроль затрат по всей цепочке поставок углеводородов, а также правильная оценка возможных рисков, то есть нужна такая организация бизнес-процессов в отрасли, чтобы перекрывать дорогу чрезмерным затратам». Вложенные в дорогостоящие экспортные трубопроводные проекты средства делают нашу страну заложницей даже не очень сильных колебаний рыночной конъюнктуры и ослабляют ее переговорные позиции, ухудшая геополитическое положение России в целом. «Тот же “Газпром” может организовывать реализацию проектов не так разухабисто, как, например, газопровода Сахалин—Хабаровск—Владивосток, который обошелся стране в 10 миллиардов долларов, притом что он еще не скоро заработает на полную мощность, и было бы на порядок дешевле организовать здесь производство и транспортировку СПГ во Владивосток из Сахалина, — считает академик. — Нужно еще иметь в виду, что доля в общей добыче жирного газа, который требует дополнительной переработки, увеличится с 66% в 2010 году до 95% в 2040-м, а значит, необходимо опережающее развитие нефтехимии, от чего тот же “Газпром” пока уклоняется, а ведь это богатейшие ресурсы и очевидные возможности для увеличения его конкурентоспособности».
Нам необходимо подняться с позорного показателя коэффициента извлечения нефти (КИН), равного 28% (в середине 1980-х он превышал у нас 40%). В мировой практике он сейчас составляет 50–60% — за счет использования так называемых третичных методов повышения нефтеотдачи. КИН в России может увеличиться еще на 10–12% с приростом добычи почти на 20–26 млн тонн уже к 2035 году, но инвестиции в его повышение приведут к серьезному росту затрат на добычу — с 15 почти до 50 долларов за баррель. Значит, требуется тонкое налоговое управление, умное администрирование: снижение налогов, чтобы глубокая выработка месторождений была привлекательной для компаний, а с другой стороны, чтобы государственные преференции не ушли в накручивание затрат. Такая политика привлечет компании и к разработке тяжелой нефти, нефтяных битумов, освоению сланцевой нефти Баженовской свиты, что позволит совокупно увеличить добычу сырья по сравнению с базовым сценарием еще на 30 млн тонн к 2040 году.
Военно-гражданские перестановки Александр Попов, Николай Проценко, Чернышов Сергей
Два новых полпреда, новый министр и неожиданный выбор кандидата в губернаторы Красноярского края — что стоит за этими решениями?
section class="box-today"
Сюжеты
Губернаторы:
Якушев и Берг не уйдут
Тулеев и акционеры
Свой среди чужих
/section section class="tags"
Теги
Губернаторы
Политика в регионах
Отставки и назначения
Политика
/section
12 мая президент России Владимир Путин произвел, пожалуй, самые массовые перестановки в органах власти с момента своего возвращения в Кремль. Во-первых, новыми полпредами главы государства назначены генералы — Сергей Меликов (Северно-Кавказский федеральный округ) и Николай Рогожкин (Сибирский федеральный округ). Они сменили на этих постах Александра Хлопонина (последний, впрочем, сохранил портфель вице-премьера правительства) и Виктора Толоконского ; оба в прошлом были губернаторами. Налицо возвращение института полпредов под крыло силовиков.
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
Во-вторых, в структуре кабинета министров образовано Министерство по делам Северного Кавказа, во главе которого встал Лев Кузнецов , досрочно сдавший пост губернатора Красноярского края. По словам пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова , таким образом решено было унифицировать подходы к управлению «особыми территориями». Напомним, в 2012 году было создано Министерство по развитию Дальнего Востока, а в марте этого года — Министерство по развитию Крыма. Эти территории также выделены в самостоятельные федеральные округа — Дальневосточный и Крымский, у которых есть и полпреды. Кроме того, на правительственном уровне территории курируют вице-премьеры — Юрий Трутнев и Дмитрий Козак соответственно. Теперь такая же конфигурация (вице-премьер — министерство — полпред) окончательно выстроена и для Северного Кавказа. Правда, для чистоты эксперимента не хватает разделения постов полпреда и вице-премьера на Дальнем Востоке — пока две должности совмещает Юрий Трутнев. Обделенным подобным вниманием остается и уникальный анклав — Калининградская область.
Наконец, в-третьих, врио губернатора Красноярского края назначен Виктор Толоконский.
Кавказский выбор
Чтобы разобраться в кадровых пертурбациях в руководстве СКФО, стоит вернуться в начало 2010 года, когда этот округ был выделен из состава Южного. Тогда же на пост полпреда и одновременно вице-премьера был назначен Александр Хлопонин, до этого с 2002 года успешно руководивший Красноярским краем. Это решение интерпретировалось в первую очередь как принципиальный поворот федерального центра от преимущественно силовых принципов в управлении беспокойным регионом к его ускоренному экономическому развитию. Институциональный фундамент для притока инвестиций на Северный Кавказ был заложен уже в первый год существования округа. В частности, была принята Стратегия социально-экономического развития СКФО до 2025 года; создана Корпорация развития Северного Кавказа (в качестве дочерней структуры Внешэкономбанка) и ОАО «Курорты Северного Кавказа». Наконец, определен список проектов на получение госгарантий, начались работы по созданию Северо-Кавказского федерального университета, строительство современного выставочного центра в Кавминводах, где планировалось проводить региональный экономический форум.
Первый замминистра внутренних дел НиколайРогожкин сменит Виктора Толоконского на посту полпреда президента в Сибирском федеральном округе
Фото: РИА Новости
Однако при помощи новых механизмов господдержки добиться масштабного эффекта в сфере привлечения инвестиций не удалось. «Кавказские риски» никуда не делись, а потому прохождение многих номинированных на госгарантии проектов через бюрократические и банковские фильтры затянулось, и многие инициативы так и остались инициативами. Сегодня в стадии активной реализации на Северном Кавказе находится с десяток проектов, получивших госгарантии и финансирование под них; поставить этот процесс на конвейер не получилось.
