Борис Вахтин - Портрет незнакомца. Сочинения
«Мы в самом прямом смысле являемся терпящими кораблекрушение пассажирами на обреченной планете».
Даже осторожные представители нашей официальной науки, обязанные быть стойкими оптимистами, высказывались иногда встревоженно, как, например, А. И. Берг:
«Вопрос о будущем человечества — это, в сущности, основной вопрос современности. Еще никогда будущее не выглядело, по видимости, так неопределенно; еще никогда люди на земле не стремились в большей мере эту неопределенность рассеять, так как она многих пугает, парализует энергию и инициативу, вызывает страх».
На фоне этой тревоги может возникнуть впечатление, что спасение людям в состоянии принести искусство — «красота», как выражался Достоевский. Действительно, кроме деятельности материальной, кроме работы в качестве природного элемента, люди знают и другой вид деятельности, который не связан прямо с расщеплением ядер, раскрепощением энергии и не вызван третьим отношением. Ценности, которые создаются в процессе этой деятельности, особого свойства: их нельзя съесть, из них ничего нельзя построить, их нельзя ни на что употребить. Тем не менее, эти ценности всегда были у людей в особом почете.
Эти ценности — духовная деятельность человечества в той ее части, где она осуществляется ради самой себя, а не ради чего-то другого, сколь бы важным это другое ни было. Красота, заключенная, например, в стихотворении, картине, сонате, может служить как бы мостом из мира рабства в мир свободы, полной индивидуальной свободы; человек во время сильного эстетического переживания, видимо, освобождается от своего материального природного естества и попадает в мир совершенно иной, лежащий как бы вне того мира, где господствует смерть, где правит необходимость, где свирепствует третье отношение. Может невольно показаться, что стоит только уловить, рассмотреть и описать этот иной мир, — и путь спасения от третьего отношения станет ясен: материальную жизнь можно будет построить по идеалам, выработанным духовной деятельностью людей. Не исключено, что это имел в виду Томас Манн, когда писал:
«Что до меня, то я не вижу ничего особенно сатанинского в мысли (она принадлежит старым мистикам, эта мысль), что когда-нибудь жизнь материальная может раствориться в жизни духовной, — хотя немало, немало воды утечет еще до тех пор. Гораздо более реальной представляется мне опасность самоистребления жизни на нашей планете в результате усовершенствования атомной бомбы».
Подтверждение надеждам на «красоту» можно найти и в том факте, что искусство чуть ли не всегда и везде, с одной стороны, пользовалось особым положением в обществе, вызывало уважение, находило поддержку, считалось исключительно важным, а, с другой стороны, подвергалось гонениям со стороны тех, кто наиболее тесно был связан с материальной, организованной деятельностью людей, со стороны руководителей централизованных государств, технократов, военщины, бюрократии, вызывало в них ненависть, раздражение, неприятие.
Между свободой и необходимостью, между любовью одних и ненавистью других, под градом постоянных попыток превратить его в орудие государства, церкви, технического прогресса («массовая культура»), различных политических движений — в таких условиях уже сколько столетий существует искусство, которое продолжают считать не средством — для чего бы то ни было! — а самоцелью.
Доказательство того, что люди могут спастись через узкий просвет искусства, соблазнительно увидеть и в том факте, что природу искусства невозможно познать рационально, «разъяснить» ее красоту, истолковать производимое ею впечатление, которое сродни гипнозу.
Впрочем, это — очень шаткая надежда. Может ли человек преодолеть свою натуру с помощью таких хрупких средств? Может ли способность воспринимать красоту, чувствовать запредельный, не этот мир оказаться сильнее зова природы? Может ли «голос муз» перекрыть шум механизмов, машин и станков? Оказаться людям дороже, чем радость от слияния с природными силами, пронизавшими все наши атомы, клетки, все наше существо, которое само есть одна из этих сил? Дать больше, чем дают вкус хлеба, тепло одежды, уют жилья, удовлетворение бесчисленных потребностей, прихотей и страстей?..
Всемирное правительство, заселение космоса, идеалы красоты и искусства — шаткие ножки надежды… Выдержат ли они такую тяжесть, как многоцветное, многоликое, мятущееся в страстях человеческое вещество, слой которого на коре земного шара становится все гуще и гуще?
8. От чего приходил спасти нас Иисус Христос?Как можно не вспомнить, что путь к спасению рода людского был указан почти две тысячи лет тому назад бездомным нищим из Назарета? Разве ясная надежда не была подана давным-давно? Не указан путь?
Вероятно, нет противоречия между концепцией третьего отношения и тем, чему учил Христос, явивший (в этом с верующими соглашаются и неверующие) образец человека небывалой духовной высоты и показавший словом и примером, как может человек любить ближних.
От чего же приходил спасти нас Иисус?
Вот что услышал во сне Иосиф, муж Богородицы, от ангела:
«Родит же сына, и наречешь Ему имя Иисус; ибо Он спасет людей Своих от грехов их» (Матфей, 1.21).
Иисус значит: «Господь-спасение».
Действительно ли ангел являлся во сне Иосифу, что именно сказал, откуда Матфей об этих словах узнал — эти и подобные им вопросы существенны для желающих опровергать Евангелия или согласовывать их со своим разумением, но не для тех, кто хочет вскрыть мировоззрение, выраженное в этих текстах.
Итак, в первой же главе первого Евангелия содержится ответ на наш вопрос: Христос приходил спасти людей от греха.
Апостол Иоанн пишет:
«И вы знаете, что Он явился для того, чтобы взять грехи наши…» (Первое послание, 3.5). И продолжает: «Кто делает грех, тот от дьявола, потому что сначала дьявол согрешил. Для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела дьявола» (там же, 3.8).
А что же это за грех, грехи?
Прежде всего, грех — нарушение учения Христа. В том же послании Иоанна Богослова так и говорится: «грех есть беззаконие» (3.4). И еще: «Всякая неправда есть грех» (5.17).
Но эти ответы кажутся нам недостаточными, общими. И мы возвращаемся к словам Иоанна — «сначала дьявол согрешил». А в Евангелии от Иоанна прямо сказано, что дьявол — «человекоубийца от начала… Он лжец и отец лжи».
Как же согрешил дьявол сначала?
Об этом рассказывается в начале Библии (Бытие, гл. 2 и 3).
Сотворив первого человека и его жену, поместив их в райском саду, Господь Бог сказал человеку: «от всякого дерева в саду ты будешь есть; а от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь».
Но вот дьявол-змей искушает Еву. Нет, он вовсе не уговаривает ее попробовать плодов чудесного дерева. Выслушав Еву, повторившую предупреждение Бога — «не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть», — дьявол говорит: «Нет, не умрете; но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло».
Вот и вся роль дьявола в этой истории. Он сообщил Еве, во-первых, что Бог говорил, будто она и Адам, поев плодов, умрут, а на самом деле они останутся живы; и во-вторых, что они с Адамом станут, «как боги», то есть будут знать «добро и зло».
«И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание».
Ева и Адам вкусили запретных плодов. И что же?
«И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания».
В гневе Бог обрекает Адама и Еву на труд, страдания и смерть.
Однако Бог озабочен еще одним обстоятельством:
«И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно».
Стремясь не допустить Адама к дереву жизни, Господь высылает его из рая — «чтобы возделывать землю, из которой он взят».
У входа в рай Господь поставил «херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни».
Такова эта история, имеющая, как мне кажется, глубочайший смысл.
Прежде всего, этот миф разъясняет нам, что такое грех с христианской точки зрения. По поводу библейских слов: «А от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь» апостол Павел замечает: «как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (К римлянам, 5.12).
Яснее ясного: грех — это познание добра и зла, от познания — смерть.
Спасти может только Христос:
«Ибо возмездие за грех — смерть, а дар Божий — жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем» (там же, 6.23).
