Борис Вахтин - Портрет незнакомца. Сочинения
Учение Христа — указание нравственного пути к спасению от третьего отношения, от смерти, обусловленной самой природой человечества.
Это освобождение при исполнении учения Христа действительно произошло бы: смерть исчезла бы с лица земли, человек разумный стал бы жить в разумном человечестве, а не в бессознательном веществе, в этой массе, ведущей себя, как странная тварь, неспособная ни думать о себе, ни заботиться — более того, клетки этой странной твари, необычной, небывалой поедают друг друга…
Что же случилось с таким простым и понятным учением Иисуса из Назарета? Изменило ли оно поведение людей? Вразумил ли их ряд пророчеств христианских проповедников, поражающих ярким изображением последнего дня человечества, того момента, когда закончится работа людей и преобразуется мир? Например, такое:
«А нынешние небеса и земля, содержимые тем же Словом, сберегаются огню на день суда и погибели нечестивых человеков. …у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день. Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию. Придет же день Господень, как вор ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят. Если так все это разрушится, то какими должно быть в святой жизни и благочестии вам, ожидающим и желающим пришествия дня Божия, в который воспламененные небеса разрушатся и разгоревшиеся стихии растают? Впрочем, мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (2 Петр. 3.7–13).
Подействовало ли это на людей? Как повели они себя, узнав путь к спасению?
Сначала пример и проповедь Христа подействовали ошеломляюще. Люди, встречавшиеся с Ним, приходили в такой экстаз, были так потрясены, что легко передавали свою веру окружающим. Вера в Христа, в Его воскресение, ожидание скорого пришествия Его для суда над людьми, отделения достойных от недостойных, дарования первым райского блаженства бессмертия и счастья быстро распространились в мире. Возникшие общины верующих жили по заповедям Христа, члены их стремились любить друг друга. Казалось, пройдет совсем немного времени — и мир преобразуется, в нем восторжествует братство, природа будет побеждена, дух победит… Люди готовились ко второму пришествию, апостолы предупреждали:
«Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют» (Павел, 1е послание к Коринфянам, 6.9–10).
Но при всей простоте учения Христа, при несомненных успехах отдельных людей и целых общин в исполнении заповедей Иисуса, люди остались людьми, быстрого чуда не произошло и тяжкий путь долгой и кровавой истории по-прежнему лежал перед человечеством.
Довольно быстро в нравственно определенное учение Христа были внесены поправки. Его минимальные, но категорически обязательные требования к поведению людей сделали не всегда обязательными, не для всех обязательными, не во всех случаях обязательными. В мою задачу не входит подробно прослеживать печальную историю Церкви, претендующей быть Христовым телом на земле, хранительницей Его заветов. Церковь во многом устроилась так же, как любая другая организация — с иерархией, стяжательством, борьбой за власть, демагогией, интригами, сварами, нелепыми ограничениями, жестокостями, ненавистью…
Даже церковь не сохранила единства, разделилась на враждующие между собой части — и вписалась в третье отношение…
В одном издании Нового Завета есть к нему «Краткий толкователь» — примечания к Евангелию современных богословов, выдержки из святоотеческой и церковной литературы. Этот материал дает некоторое представление о том, в каких местах и как уточняется учение Христа, как оно подчиняется несколько неожиданной с точки зрения Евангелия задаче: создать наилучшие условия в мире для Церкви, сделать ее земной силой, приемлемой для сильных мира сего, для богатых, для власть имущих, а при удобном случае взять в свои руки земную власть, накопить земное богатство — то есть сделать именно то, от чего наотрез отказался Христос.
Например, «Толкователь» уточняет Нагорную проповедь. К однозначным словам Христа — «не противься злу», ясно уточненным Им: «Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай тому и верхнюю одежду» (Матфей, 5.39–40), «Толкователь» дает такие примечания (выделено мною):
«Христианин должен с терпением сносить обиды, а не мстить за них; он должен иногда отказываться от личного законного права, быть жертвой несправедливости, воздавать добром за зло, чтобы любовью обезоружить врага. Приведенные (Христом. — Б. В.) примеры нельзя всегда истолковывать буквально, не считаясь с особенностями отдельных случаев. В частности, христианин должен отстаивать свои права во всех тех случаях, когда, отказываясь от них, он очутился бы в невозможности исполнять обязанности к Богу, семье, ближним или обществу. Но и тогда он должен действовать в духе любви, без чувства ненависти и мести».
В этих словах есть едва ли не все, чтобы оправдать отказ от исполнения заповеди Христа; в них признается законное право — то есть условности небратского человеческого общения; целью воздаяния добром за зло провозглашается чуть ли не выгода воздающего — «чтобы обезоружить врага»; в них Церковь («исполнение обязанностей к Богу») ставится выше Христа — и христианина обязывают отстаивать свои права, то есть вести себя не по-братски; в них выше Христа ставится и семья, и ближние, и даже общество — и это «Толкователь» помещает в той же книге, где сказано и повторено: «нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, и не получил бы гораздо более в это время, и в век будущий жизни вечной» (Лука, 18.29–30)! И еще сказано: «Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия» (там же, 9.62).
Похоже, что переиначивают непереиначиваемое, оговаривают безоговорочное — Нагорную проповедь! Еще пример:
В «Деяниях Апостолов» о жизни первых христиан сказано: «Все же верующие были вместе и имели все общее: и продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого» (2.44–45).
Это едва ли можно понять иначе, чем написано.
И все-таки:
«Христианство никогда не посягало на право частной собственности и со всею силою и определенностью утверждало неприкосновенность этого естественного права. Но когда оно возвестило, что истинные ученики Христовы только те, которые любят друг друга (Иоанн, 13.53), и в лице Христа Спасителя явило совершенный образ такой любви (Иоанн, 13.34; 15.12), то этим самым оно в корне изменило отношение человека, узнавшего свое сверхъестественное призвание, к естественному праву собственности».
Это «Толкователь» цитирует «Чтение древней церкви о собственности и милостыне», вышедшее в свет в 1910 году и сочиненное Василием Экземплярским. «Толкователь» его суждением не ограничивается и прибегает к авторитету Иоанна Златоуста:
«Св. Иоанн Златоуст в любви к ближнему, доведенной до полного отказа от личной собственности, видел нечто столь великое, что ожидал от ее торжества устранения всех недостатков нашего общественного строя. Вместе с тем он не забывает, однако, что такое самопожертвование требует от человека высоких нравственных достоинств, которые не могут быть уделом каждого. Поэтому он советует это только избранным; остальным же разрешает сохранить свое имущество и даже заботиться об увеличении его. Он лишь дает им совет: творите милостыню и таким образом умножайте ваше добро! Пусть же наши слова относятся к людям совершенным; а менее совершенным скажем следующее: уделяйте от имения своего нуждающимся и таким образом умножайте свое богатство, потому что подающий бедному взаем дает Богови» (выделил «Толкователь»).
Непонятно, где и когда Христос говорил, что высокие нравственные достоинства не могут быть уделом каждого? Каким образом увеличение своего имущества, обогащение, богатство согласуется с несовместимостью Бога и маммоны (что по-арамейски и значит «богатство»)? Как христианский императивный нравственный закон может оказаться всего лишь советом?
Христос призывал победить третье отношение отказом от эгоизма, действенной братской любовью к ближнему и дал пример такой любви как образца, достижимого для каждого. Смогла ли Церковь последовать этому примеру, если она разрешила богатство, имущественное противопоставление богатых бедным, разделение добра и зла (одним добро, другим зло)?
